По следам морского змея - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 14

«Каково же было мое удивление, когда, ознакомившись с содержимым статьи, — пишет он, — я обнаружил, что автор называет животных, которые имели все характерные черты, описанные Удемансом в заключении своей книги, мегофиасами. Ведь М. Лагресилль, тот офицер, который наблюдал животное в 1898 г ., совершенно не был знаком с книгой Удеманса, вышедшей в 1893-м. Его наблюдения, следовательно, прекрасное подтверждение исследований, проанализированных выше. И одновременно — это одно из наиболее точных описаний, которое у нас имеется».

Живо заинтересовавшись, Раковица тут же написал Лагресиллю, прося у него дополнительных сведений. Тот ответил, что сожалеет, но не может дать «более точных» деталей.

Между тем донесся слух, что офицер с «Байяра» заснял чудовище фотокамерой. Эмиль Раковица принялся молить своего коллегу, доктора Неве-Лемэра, который имел связи на флоте, начать расследование по этому поводу, и благодаря его настойчивости врач наконец послал господину де Линьи, тому самому офицеру, письмо, датированное восьмым февраля 1903 года.

«Я действительно видел, — пишет лейтенант, — то, что мы тогда назвали „великим змеем“, но я его не сфотографировал. Попытки, предпринятые лейтенантом, теперь уже в отставке, по фамилии Бюиссон, не дали никакого результата. Аппарат был слишком мал, животное слишком далеко, и его перемещение слишком непредсказуемо».

Но его описание подтверждало до последней детали то, которое дал командир «Лавины»:

«Мы видели его вблизи один-единственный раз, и сомнений никаких здесь быть не может. Зверь имел следующий внешний вид: толстое, черное туловище, круглое, как у больших китообразных, затем некая извилистая часть, которая не высовывалась из воды целиком, но, казалось, соединяла туловище с головой. Последняя была достаточно крупной, плавно выходила из шеи, формы скорее овальной, с двумя зияющими дырами. Наконец, был некий спинной плавник, напоминающий зубчики пилы».

Вооруженный всеми этими ценными сообщениями, профессор Раковица стал готовить для Зоологического общества Франции сообщение, которое вошло в анналы этого учреждения. В нем профессор, явно отталкиваясь от выводов, изложенных в книге своего голландского коллеги Удеманса, твердо призывает зоологов быть более решительными в отношении мегофиаса, столь малоизученного, и приводит в дополнение весомое свидетельство командира «Лавины» по поводу драконов бухты Файшилонг. Наконец, он завершает все целой серией советов:

«Мегофиас, как и почти все морские млекопитающие, может удерживаться на поверхности только плавая: он должен двигаться до самой смерти. Следовательно, совершенно бесполезно стрелять по морскому змею, так как, даже если удастся его убить, то трупа потом никак не достать!»

А вот что следует попытаться делать, если кто-либо его заметит, говорит профессор, так это приблизиться насколько возможно и только тогда пробовать его загарпунить. Если это невозможно, то надо постараться его заснять на пленку или, по крайней мере, зарисовать. Отметить, прежде всего, форму головы, вид кожи, наличие или отсутствие гривы, гребня или плавника, форму плавников и соотношение между длиной разных частей туловища, а также место, через которое животное дышит (ноздри или жаберная щель).

Если зверя все же можно убить, то его все равно следует сфотографировать или, за отсутствием камеры, зарисовать, отметив расположение возможных молочных желез, форму половых органов, тщательно измерить все члены. Так как очевидно, что речь идет о весьма громоздком звере, то нужно законсервировать, по крайней мере, его голову, один плавник, несколько позвонков, взятых из различных мест туловища, фрагмент кожи и, если возможно, его внутренние органы.

Сообщение профессора Раковицы имело потрясающий успех среди зоологов. Было даже решено отпечатать некоторое дополнительное количество текстов его доклада, чтобы распространить их в Индокитае, особенно среди моряков. К своей вящей славе, французская зоология первой признала существование морского змея (или, более точно, некоего крупного животного змеевидной формы).

Словно выражая свою благодарность в связи с этим событием, животное скоро еще раз явило себя в водах Французской империи, теперь у берегов Аннама, в 500 километрах от залива Алонг.

В 1922 году Рене Лабрюйер опубликовал в «Журналь де деба» статью о морском змее, в которой рассказывалось про эту встречу со слов одного капитана дальнего плавания, чье имя не было сообщено, но которое вполне возможно установить. Известно, что он был вторым капитаном на судне «Шарль-Ардуин», из компании «Кантонская контора по перевозкам», когда судно шло из Нанта в Гонконг, с ноября по декабрь 1903 года. Из-за повреждений, нанесенных тайфуном, кораблю пришлось войти на рейд Турана, когда рулевой обратил внимание второго капитана на некую темную массу неподалеку.

«В 15 или 20 метрах от борта, — рассказывает капитан, — вынырнула какая-то двойная масса, длина каждой части которой составляла от 7 до 8 метров , а промежуток между ними был метров 5 — 6. Толщину каждого витка можно сравнить примерно с толщиной среднего бочонка. Стоящая дыбом грива придавала виткам весьма необычный вид.

Все это тело извивалось, как змеиное, при движении, и его скорость была ощутимо больше, чем у нашего судна, которое давало в этот момент 9 узлов. Цвет был грязно-черный. Через несколько секунд животное нырнуло горизонтально, производя бурное волнение на воде».

Едва прибыв в Гонконг, капитан узнал, что похожих животных уже наблюдали в бухте Алонга. И свое письмо к Лабрюйеру он заканчивает предположением, в точности совпадающим с выводом лейтенанта Лагресилля:

«…То, что мне довелось услышать во время моего долгого пребывания на берегах к югу от Китая, заставляет предположить, что речь идет об амфибиях (в смысле — о животном с воздушным дыханием), чьи появления в прежнее время были очень часты у побережья китайских морей, и я думаю, что дракон, которого вышивают на китайских и аннамитских тканях, — не кто иной, как стилизованный зверь именно этого вида».

ДРАКОН БУХТЫ АЛОНГ

12 февраля 1904 года настал черед лейтенанта Перона, командира «Шато-Рено», встретиться с морским змеем в бухте Алонга, чье название в переводе с вьетнамского «Бухта Дракона» наконец стало очевидным для французского флота.

Ранним утром этого дня лейтенант отправился на моторной лодке изучать западную часть рейда Крапо. Лодку сопровождал старый рыбак-туземец, который очень точно указывал расположение подводных скал. И как же был удивлен наш капитан, расслышав, как кричит с носа лодки матрос: «Скала впереди справа!» Но предоставим слово ему самому:

«Я поднялся и приказал тормозить, а затем увидел, не очень далеко впереди, сероватую массу в форме черепашьей спины, чьи размеры мы оценили метра в 4; почти сразу она исчезла. Я предположил, что мы имеем дело с кашалотом. Лодка продолжила ход, мы придвинулись к тому месту, где масса появлялась из воды, и я обнаружил на воде маслянистое пятно.

Я приказал снова застопорить мотор и верно сделал: немного позже мы услышали клокотание воды к востоку от нас и увидели почти у самого берега, который был от нас совсем недалеко (немного к югу от скалы Сретенья) два огромных кольца, которые, как я предположил, принадлежали чудовищному угрю диаметром, по меньшей мере, 1 метр . Затем, к своему большому удивлению, я обнаружил, что кожа этого зверя и скала на берегу были одного цвета: темно-серого с пятнами грязно-желтого. С расстояния, на котором я был, кожа показалась мне единообразной, без неровностей. Но все длилось недолго, и два кольца исчезли, произведя уже слышанный нами шум.

Мы снова принялись глядеть по сторонам: не было ни малейшего дуновения ветерка, и поверхность воды застыла; наконец, нам удалось разглядеть рябь довольно далеко по направлению к Крапо. Видимость была не самая лучшая, но мы разглядели некое возвышение. Однако у меня создалось впечатление, что животное передвигалось почти в уровень с водой вертикальными извивами».