По следам морского змея - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 57

Проследив взглядом за шеей, мы различили массивную продолговатую форму, едва скрытую водой. Мы продолжали приближаться. Когда до существа оставалось не более 200 метров, оно внезапно зашевелилось и нырнуло, подняв целый фонтан брызг. Естественной нашей реакцией было быстрее развернуться и поспешить к берегу».

ЗАГАДКА ВОТ-ВОТ БУДЕТ РАЗГАДАНА

МОРСКОГО ЗМЕЯ РАЗРУБАЕТ ПОПОЛАМ ПАКЕТБОТ «САЕТА-КЛАРА»

В 1947 году весть о гибели морского змея распространилась по всей мировой прессе.

Все началось с радиотелеграфного сообщения, которое получило гидрографическое бюро Соединенных Штатов 30 декабря с парохода «Санта-Клара», который курсировал по линии Нью-Йорк — колумбийский порт Картахена.

«34.34 СЕВ.ШИР 74.07 ЗАП. ДОЛГ 17.00 ПО ГР. ПРОИЗОШЛО СТОЛКНОВЕНИЕ С МОРСКИМ ЧУДОВИЩЕМ УБИТЫМ ИЛИ СЕРЬЕЗНО РАНЕННЫМ — ТОЧКА — ДЛИНА 13.50 М С ГОЛОВОЙ И ТЕЛОМ УГРЕВИДНОЙ ФОРМЫ ПРИМЕРНО 90 СМ ДИАМЕТРА — ТОЧКА — ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ВИДЕЛИ БЬЮЩИМСЯ ПОСРЕДИ КРОВАВОЙ И ПЕННОЙ ЗОНЫ ВТОРОЙ ПОМОЩНИК УИЛЬЯМ ХАМФРИС И ТРЕТИЙ ПОМОЩНИК ДЖОН ЭКСЕЛЬТОН».

Можно представить себе, какое волнение возбудило это лаконичное сообщение, которое пресса поспешила растиражировать — правда, с прибавлением надоевших шуточек относительно исконно моряцкого пристрастия к алкоголю. По счастью, капитан парохода, Джон Фор-дан, счел своим долгом составить точное донесение по поводу происшедшего, которое было распространенно через Ассошиэйтед Пресс. И тогда каждый смог ознакомится через газеты с тем, что действительно случилось.

Итак, 30 декабря «Санта-Клара» следовала вдоль берега Северной Каролины по гладкому, как зеркало, морю и при ярком солнце. Только что пробили полдень (то есть было 17.00 по Гринвичу), и пароход находился в 118 милях к востоку от мыса Лукаут. Уильям Хамфрис, второй помощник, штурман Джон Ригни и третий помощник Джон Эксельтон — все трое находились в левом крыле главного мостика, отмечая координаты, когда…

«Внезапно Джон Эксельтон увидел змеиную голову, которая поднялась из воды в 9 метрах по правому борту. Его крик изумления привлек внимание двух других офицеров к чудищу, и все трое уставились на него, не веря своим глазам, а оно за один миг проплыло мимо мостика и оказалось позади них.

Голова существа достигала, по-видимому, 75 сантиметров в ширину, 60 в толщину и 1, 5 метра в длину. Цилиндрическое туловище было примерно 90 сантиметров в толщину, а шея диаметром 45 сантиметров .

Когда чудовище проплывало мимо мостика, то наблюдатели заметили, что вода вокруг него окрашивается красным на площади примерно в 3 — 4 квадратных метра. Видимая часть туловища была приблизительно 11 метров в длину. Предположительно, такая окраска воды объясняется кровотечением, и, вероятно, форштевень судна разрезал чудовище надвое, но так как на другом борту не было наблюдателей, то нет никакой возможности оценить величину той части тела, которая могла быть видна оттуда.

Все то недолгое время, что чудовище было видно — от первого мгновения до полного исчезновения позади, оно билось, как будто в агонии. Кожа животного была темно-коричневой, гладкой и мягкой. Не было видно ни плавников, ни волос, никаких выступающих частей, кроме головы и шеи».

Когда в середине января «Санта-Клара» прибыла для швартовки на Норт-ривер в Нью-Йорке, журналисты поднялись на борт, чтобы взять интервью у свидетелей драмы и добиться от них еще каких-нибудь дополнительных деталей. Но к донесению капитана нельзя было прибавить ничего важного. Им лишь удалось заглянуть в бортовой журнал, чтобы убедиться, что весь инцидент был зафиксирован красными чернилами, как это предписано для катастроф и прочих необычайных происшествий. Принимая во внимание, что за любое вымышленное описание такого рода налагался штраф 500 долларов, никому и в голову не пришло, что речь идет о какой-то шутке. Впрочем, совершенно невозможно представить себе, чтобы три офицера намеренно выдумали все до последнего слова. Бесспорно, что-то они все-таки видели.

Но можно ли с уверенностью утверждать, что это «что-то» было морским змеем, то есть тем самым животным, про которого все знают, что «его не существует»? И снова дело оставили распутывать «экспертам»…

Кристофер Коатс из аквариума Зоологического общества Нью-Йорка заявил без обиняков, что чудовище — жертва маршрута (морское выражение) был, без сомнения, регалеком (сельдяным королем).

«Весьма часто, — сказал он, — двое, видевшие одно и то же, описывают его по-разному. Моряки говорят, что туловище было округлое, но плоская поверхность издалека может показаться выпуклой. Регалек — это то, что мы называем „сплюснутой рыбой“: узкая с боков, но широкая сверху вниз.

Возможно, что они видели гигантского дельфина, но более вероятно, что это был именно регалек».

Можно указать мистеру Коатсу, что как раз в данном случае разные свидетели не описывали по-разному то, что они видели, и также поинтересоваться у него — а нет ли в его аквариуме дельфина со змеиной головой на ярко выраженной шее или регалека темно-коричневого цвета длиной в 11 метров, без плавников и выпуклостей на голове. Ведь тогда бы в его коллекции, без его ведома, оказался настоящий морской змей!

У ДАТЧАН ЕСТЬ СВОЙ МОРСКОЙ ЗМЕЙ!

Конечно же в нью-йоркском аквариуме не было морского змея. Но немного погодя оказалось, что один из них вот уже двадцать лет пребывал в банке, среди экспонатов Лаборатории морской биологии в Шарлот-тенлунде, что в предместье Копенгагена.

Не улыбайтесь: это вовсе не шутка. С 1930 года у нас есть экспонат, законсервированный в спирте, — твердое несомненное доказательство, которое даже можно потрогать, существования, по крайней мере, одного типа морского змея.

Это знали несколько посвященных — узкоспециализированных зоологов, — и факт не был открыт широкой публике вплоть до 1949 года, до того момента, пока пресса не объявила о подготовке датского океанографического судна «Галатея» к выходу в плавание.

Эта экспедиция, планировавшаяся пятнадцать лет и финансировавшаяся датским правительством, должна была в течение двух лет исследовать морские глубины, практически неизвестные — более 4 тысяч метров. Ведь две трети земной поверхности покрыты слоем воды толщиной, превышающей 4 тысячи метров! Задействованное судно было бывшим кораблем береговой охраны, 30 метров в длину, которое должно было перевозить научный экипаж из десяти человек. Управлял ими один из самых выдающихся океанографов и специалистов по морской биологии нашего времени, доктор Антон Ф. Бруун, директор университетского зоологического музея Копенгагена и ученик знаменитого Йоханнеса Шмидта. Именно этому последнему мы обязаны открытием, что все угри Европы и Северной Америки рождаются в Саргассовом море, куда они и возвращаются, чтобы произвести потомство.

Перед представителями прессы доктор Бруун, с достоинством потомка грубых и энергичных викингов, не стал вести уклончивых речей:

«Я принадлежу к той группе ученых, которые не отбрасывают „миф“ о морском змее. Очень вероятно, что он существует в таких глубинах океана, которые никто никогда не исследовал. Кроме того, никто никогда не пытался его выловить. Я надеюсь, что нам удастся поймать хотя бы одного».

Доктор Бруун больше кого бы то ни было имел право на такой оптимизм. В 1930 году, когда он был еще юным ассистентом профессора Шмидта, то принял участие в океанографической экспедиции «Даны», которой руководил его учитель. 31 января, когда судно находилось между мысом Доброй Надежды и островом Святой Елены, сеть притащила с глубины примерно 300 метров огромного угря длиной в 1 метр 84 сантиметра !

Следует знать, что угри, как и земноводные, являются животными превращений. Точно так же, как лягушки проходят стадию головастиков, которые почти совсем не походят по виду на взрослых особей, так и все угри, перед тем как стать такими, какими мы их знаем, проводят часть своей жизни под видом маленькой морской рыбы, сплющенной с боков, прозрачной, как стекло, почти невидимой: из-за этого в воде они кажутся сократившимися до двух черных точек — своих глаз. Этих личинок называют лептоцефалами, то есть «малоголовыми» или, скорее, «узкоголовыми». Полное первоначальное имя, которое в 1788 году дал Гмелин, продолжатель Линнея, этой маленькой рыбке, открытой в 1763 году близ Холихеда англичанином Уильямом Моррисом, — лептоцефалус морриссии (лептоцефал Морриса). И когда доктор Г. Кауп впоследствии выловил похожую рыбу, которая, очевидно, являлась каким-то другим видом, то он в 1856 году окрестил ее как лептоцефалус бревирострис. И только в конце предыдущего столетия итальянские ихтиологи Грасси и Ка-ландруччо случайно заметили, что второй — не что иное, как личиночная стадия обычного угря, а французский биолог Ив Делаж установил, что лептоцефал Морриса на самом деле личинка морского угря.