Экзотическая зоология - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 24

Другой причиной превращения сатира в сатану в средневековых легендах была его связь с Паном и Дионисом, которых нередко изображали в виде рогатых существ с неутолимой жаждой плотских утех. Козлиные ноги, острые уши и бегающие глаза несомненно подходили к образу дьявола. В Пане, сыне Гермеса, провожающего мертвых в подземное царство, и Дионисе, воскрешающем из мертвых, средневековые теологи видели символы тьмы.

В VII веке н. э. английские женщины продолжали имитировать менад и их ритуал поклонения Вакху (то есть Дионису). Лунными ночами, одевшись в шкуры животных, они пели песни и танцевали вокруг козла в лесной чаще. Архиепископ Кентерберийский Теодор заклеймил этот древний ритуал плодородия как «дьявольский. Несмотря на это, ритуал, трансформировавшийся в ведьминский шабаш, продолжал исполняться еще, по крайней мере, тысячу лет, а сатану стали часто изображать в образе козла. Для средневекового человека дьявол и сатир стали неразделимыми символами зла. Подтверждением этому служит строка из „Кармина бурана“ – латинского песнопения, сочиненного монахами монастыря Бенедиктбойер в Верхней Баварии в XIII веке: „Я изгоняю вас, фавны, нимфы, сатиры, тролли… демоны во всех обличьях“.

Кроме того, в средние века сатиров стали прочно ассоциировать с обезьянами. Еще в III веке греческий ритор Филострат Младший писал в «Жизни Аполлона» о том, что видел ребенка сатира, целиком покрытого шерстью. В «Естественной истории» Плиния сатир – ловкое животное, передвигающееся на четырех лапах, но способное тем не менее подниматься на задние лапы и передвигаться как человек. В бесчисленных бестиариях сатиры и обезьяны описывались в одних и тех же главах. Этот взгляд отражен и в современном научном названии орангутана – «симиа сатирис».

Варфоломей Английский пишет не только о том, что сатиры – разновидность обезьян, но и что некоторые из них – циклопы, у некоторых нет голов, а у отдельных особей глаза расположены на плечах. Эдвард Топселл в «Истории четвероногих зверей» (1607) видит отличие между обезьянами и сатирами в том, что последние – «похотливые животные, охотящиеся на женщин».

С началом эпохи Возрождения средневековый образ сатира начинает уступать место прежнему классическому. В пьесе Джона Флетчера «Верная пастушка» (1608 год) Пан – «хранитель овец, защитник чистоты и свободы». А его современник драматург Бенджамин Джонсон сравнивает с Паном короля Якова I – покровителя овцеводства.

Ницше раскрывает смысл совмещения козлиного и божественного в сатире в «Рождении трагедии» (1872). По его мнению, сатир – философская метафора греческой цивилизации, образ, соединяющий в себе красоту, идиллию, сексуальность, простоту и зло.

Образ сатира в литературе и искусстве также изменялся на протяжении веков. Изображение сцены из комедии Эсхила «Прометей и сатиры», первое представление которой состоялось в 472 году до н. э., можно увидеть в росписях на греческих вазах: сатиры танцуют с факелами, зажженными от огня, похищенного Прометеем у богов. На греческих вазах сатиров-актеров в звериных шкурах легко отличить от «настоящих» хвостатых сатиров, которые нередко изображены во время совокупления друг с другом, менадами или животными.

Мраморное изваяние «Сатир» работы Праксителя (IV век до н. э.), выставленное в Капитолийском музее Рима, представляет собой скорее идеализированный человеческий образ. О его природе сатира напоминают только заостренные уши и звериная шкура, наброшенная на плечи. Спящий «Сатир Барберини» из Мюнхенской глиптотеки (музея скульптуры) изображает историю царя Мидаса, который опьянил сатира для того, чтобы изловить его и потребовать от него пророчеств.

Статуи Пана в греческом и римском искусстве воплощали в камне более животное, чем человеческое существо. Рогатых, лохматых Панов с козлиными ногами можно увидеть изваянных в скульптурах, изображающих обучение Олимпа игре на флейте и оргии Диониса (Национальный музей Неаполя). Слияние образов сатира и Пана можно заметить уже в относящейся ко II столетию н. э. мраморной статуе молодого сатира с козлиными ногами, играющего на флейте.

С наступлением средневековья сатир в европейском искусстве превратился в дьявола. Назовем лишь несколько из бесчисленных примеров: волосатый сатир-сатана с безобразным лицом и козлиными копытами, искушающий святого Иеронима на гравюре Пьера Боэстюо «Чудесные истории» (1597); сатир-дьявол, сеющий семена зла на гравюре Франса Хогенберга (1559), сатир с козлиной головой, взвешивающий человеческие души, на испанском алтаре XIII века из Барселонского музея.

В позднем средневековье сатиров было принято изображать с музыкальными инструментами – флейтой или волынкой. Лютня и рожок, считавшиеся символами светской музыки, противопоставляемой духовной, тоже нередко представлялись инструментами сил зла.

В эпоху Возрождения были сделаны многочисленные переводы античных книг и пьес, что вызвало волну интереса к языческим темам и соответственно пересмотр сложившихся взглядов на сатиров. На полотне Боттичелли «Марс и Венера» (1485) четыре шаловливых ребенка-сатира олицетворяют невинные радости сельской жизни. А на картине «Открытие меда» Пьеро ди Козимо (1498) сатиры собирают мед для приготовления спиртного напитка. После создания в 1516 году Рафаэлем фрески «Свадьба Купидона и Психеи» сатиры стали на картинах непременными персонажами сцен свадеб античных богов и языческих празднеств.

Вплоть до 1563 года, когда католическая церковь запретила изображать эротические сцены, сатиры были их постоянными героями. Наиболее известны полотна итальянских мастеров – «Сатир нападает на женщину, которую защищают три купидона», «Возбужденный сатир несет женщину», на которых сатир, как ясно из названий, принуждает женщин к соитию. Интересно, что существуют и картины, изображающие противоположные сцены: вырывающегося сатира несут к женщине, готовой принять его.

В XVII и XVIII веках снова в живописи и скульптуре преобладают идиллические изображения сатиров. На полотнах Никола Пуссена сатиры с козлиными конечностями отличаются от фавнов с человеческими ногами. В XIX веке трактовка художественного образа сатира была крайне широкой. Его можно увидеть и на иллюстрациях к «Сну в летнюю ночь» Шекспира, и в сценах ведьминских шабашей.

Немало рисунков, на которых изображен сатир, было сделано в конце XIX века английским художником Обри Бердсли. Многие рисунки выполнены в юмористической манере, как, например, сатир-парикмахер, стригущий девушку. На других изображены классические сатиры, играющие на флейтах для танцующих нимф.

Самый известный среди художников XX века, изображающих сатиров, Пабло Пикассо, который вскоре после освобождения Парижа от оккупантов в 1944 году создал три полотна: «Вакханалия», «Триумф Пана: радость жизни» и «Фавн, играющий на флейте», символизирующие возвращение Европы к жизни после кошмара второй мировой войны.

Из литературных памятников сатиру следует отметить комедию Еврипида «Циклоп» – единственную из дошедших до нас греческих сатирических пьес, в которой сатир вместе с Одиссеем и его спутниками попадает в логово циклопа Полифема. Одиссей и его люди ослепляют циклопа и уходят, сатир же остается с ним в качестве его любовника. Пьеса в сатирической форме передает смысл справедливости. Само слово «сатира», как жанр литературы, стало употребляться в связи с романом «Сатирикон» (66 н. э.) римского писателя Петрония, в котором, однако, сатиры не фигурируют.

Наиболее значительные из произведений средневековья, в которых являются действующими лицами сатиры, – «Рай, вновь обретенный» Джона Мильтона (1671), «Гимн о демонах» Пьера де Ронсара (1555) и «Жизнь души» Генри Мора (1650). Сатиры – важные персонажи многих пьес Вильяма Шекспира и Эдмунда Спенсера. Им посвящали свои произведения Шелли, Гюго, Браунинг, Стивенсон, Уайльд и другие.

Необходимо упомянуть и о балете «Послеполуденный отдых Фавна» на музыку Стравинского. Костюм, в котором Вацлав Нижинский танцевал в нем в 1912 году в Париже, отражает классическую сущность безобидного шаловливого сатира.