Экзотическая зоология - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 47

Сегодня цветом шерсти серьезно занимаются лишь ученые Северо-Восточного университета в Бостоне (штат Массачусетс, США). Оказывается (проводим аналогию), мех белого медведя («снежный человек» в Заполярье чаще всего именно такой окраски), несмотря на белизну, способен превращать в тепло до девяноста процентов приходящегося на него солнечного излучения. Выяснено также, что такой мех превращает в тепло почти все ультрафиолетовые лучи и часть видимых, а отражаемая часть видимого света равномерно распределяется по всему спектру, благодаря чему человек его воспринимает как белый. Опыт показал, что если положить шерсть полярного медведя под стекло солнечного коллектора, его эффективность повышается наполовину и более. Вот какие возможности дают особенности шерсти для выживания земного зверя.

Несмотря на эти уже доказанные факты, некоторые зоологи и гоминологи не хотят обсуждать вопрос о возможности обитания реликтового гоминоида в Заполярье.

Обратимся снова к феноменальному свойству «снежного человека» – внезапному исчезновению, как бы «сокрытию» им своего биополя (осознаем неустойчивость термина) с целью стать невидимым. Чаще других, хотя бы жителей средней полосы России, видели его, например, в Гималаях, как считается традиционно.

Тибетские монахи «красношапочники» утверждают, что йети владеет волевым контролем, а если говорить точнее и конкретнее – может останавливать деятельность мозга именно для невидимости. Кому же, как не им, судить об этом необычном свойстве, если сами монахи достигают такого же эффекта, ибо обучение ему входит в обязательные пункты условия поэтапного совершенствования. По их мнению, абсолютную способность растворяться, становиться невидимым для наблюдателя, в природе сохранил только «снежный человек». Европейцы не раз, по словам монахов, встречали, рассматривали его как вполне реальный объект, затем преследовали (к сожалению, тривиальный вариант поведения человека!). Но на этом этапе «встречи» и случался конфуз. «Снежный человек» каждый раз исчезал, «словно растворялся». Имеется в виду суггестия, то есть внушение, но направленное не только на окружающих, как впервые предположил в книге «О начале человеческой истории» Б. Ф. Поршнев (М., 1974), а прежде всего на самого себя. Здесь, возможно, самопроизвольно срабатывает естественный аутотренинг, подобно впаданию в летаргию в случае нервного, психического или физического перенапряжения. Речь идет не о буквальном исчезновении, а о невидимости для наблюдателя.

В этом и новизна моего подхода к нашей теме. Б. Ф. Поршнев считает, что потеря современным человеком такого и подобных ему свойств – результат усложнения человеческой психики; мысль эта созвучна и народным представлениям. Приобретая в процессе эволюции, в частности, речь, на определенном этапе развития человек что-то утрачивал. Все вышесказанное лишь на ощупь, на один шаг позволяет продвинуться в изучении этого сложнейшего и интереснейшего явления. Поэтому «снежный человек», так и не достигший речи, – параллельное человеку существо, сопутствующее, из одного отряда, но никак не шаг вперед по сравнению с человеком. И далеко не его предок.

На этой почве появилось много различных догадок, высказываемых людьми, никогда не занимавшимися проблемой. Особенно «упорствуют» парапсихологи и лекари-экстрасенсы. Основываясь на собирательном и условном названии, в которое входит и слово «человек», они начинают безосновательно утверждать, что это животное либо выше человека по всем параметрам, либо продукт деградации неких загадочных племен! И это о существе, не имеющем представления о социуме!

Твердо убеждена: надо искать аналоги свойств земного животного на Земле, а не в вымышленном фантастическом полете мысли. Это единственно верный метод подхода к теме. Ибо, как часто уже бывало именно в биологии, метод стоит открытия.

Валентин Сапунов, доктор биологических наук

Еще раз о неуловимости «снежного человека»

Его пока не удалось поймать живым. Но ведь для того, чтобы окончательно убедиться в реальности «снежного человека», достаточно найти его останки, скажем, скелет. Или хотя бы часть скелета, годную для идентификации. Однако загадочный гоминоид неуловим и для палеонтологов. Почему?

При воссоздании былых фаун палеонтологи опираются на ископаемые останки вымерших животных. Считается, что палеонтологическая летопись действительно отражает историю животного мира. Как известно, летопись эта неполна. Можно ли хотя бы приближенно сказать, какую долю умерших животных мы в состоянии откопать? Насколько велики белые пятна в эволюции, в том числе и человеческого рода?

Увы, еще не найденные останки животных, как правило, в земле не консервируются, а продолжают разлагаться. Поскол^^ животные мертвы, это – чисто физико-химический процесс. Поэтому в качестве аналогии можно рассмотреть распад радиоактивных элементов, скажем С14, содержание которого в ископаемых костях обратно пропорционально прошедшему времени. Чем больше времени прошло, тем меньше изотопа осталось. Его период полураспада – 5730 лет, и через 60 000 лет изотоп практически нельзя обнаружить обычными лабораторными методами.

Опираясь на аналогию, можно построить математическую модель разложения (и соответственно сохранения) в почве органических остатков. Разумеется, сами по себе ссылки на математическую модель и использование современных ЭВМ еще не гарантируют правильность выводов, поэтому сформулирую исходные положения.

Во-первых, количество останков животных, которое можно обнаружить при раскопках, обратно пропорционально времени, пошедшему с момента их вымирания. Скажем, мамонта откопать легче, чем динозавра. Вовторых, количество палеонтологических находок прямо пропорционально количеству этих животных, обитавших на Земле, то есть многочисленных животных откопать легче, чем малочисленных. И, в-третьих, вероятность нахождения животных, обитавших в прошлом, зависит от условий залегания, строения их костей, масштабов раскопок и т. д. Эти соображения и легли в основу математической модели.

Но прежде, чем познакомиться с результатами моделирования, сделаю еще одно замечание. Как правило, при раскопках находят лишь отдельные кости. Чем их меньше, тем труднее определить и описать вид. Палеонтологи издавна гордились умением восстанавливать животное по фрагментам скелета. Но их возможности не беспредельны. Если по таким костям, как атлант (верхний позвонок) или мандибула (нижняя челюсть), еще можно что-то сказать о звере, то, например, по отдельному ребру – вряд ли. На практике пределом описания ископаемого животного бывает единичная находка с сохранностью скелета не менее 2-3 процентов.

Из математической модели следует, что для любого ископаемого вида рано или поздно наступает критический момент, когда вероятность нахождения останков его представителей становится исчезающе мала. Иными словами, современная палеонтология обладает ограниченной разрешающей способностью и какие-то виды нащупать просто не в состоянии.

Более или менее полно палеонтологами исследовано несколько крошечных участков нашей планеты. Среди них так называемый Костенковский регион в Воронежской области и знаменитая долина Олдувай в Восточной Африке. Но даже здесь детально исследованы лишь площади отдельных раскопов размером в несколько десятков или сотен квадратных метров. Всего же перекопано и изучено палеонтологами и археологами менее одной миллиардной части всей площади земной суши.

Несколько слов о Костенковской экспедиции АН СССР. Этот район Среднего Дона обратил на себя внимание ученых еще в XVIII веке, а детально изучается с 1879 года. Возраст ископаемого материала (жилища позднего палеолита, собранные первобытными людьми кости животных) 20-30 тысяч лет. С точки зрения эволюционной палеонтологии – срок небольшой, и видовая фауна за это время почти не изменилась. Вымерли лишь мамонты, шерстистые носороги и еще несколько видов, которых заменили другие звери. За 100 лет кропотливой работы обнаружены останки 37 видов млекопитающих. А в настоящее время здесь обитает 70 видов. Считается, что 20 тысяч лет назад их было не меньше. Значит, при раскопках удалось обнаружить лишь чуть больше половины видового состава.