Зоопарк диковин нашей планеты - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 62

Но не всегда так легко заканчивается дело. 18 сентября 1954 года молодой подводный охотник по имени Кирк Холланд занимался своим любимым делом у побережья Австралии, недалеко от Дарвина. С ним был его друг Джон Бейли. Уже возвращаясь на берег, Джон заметил «голубого осьминога» 15 сантиметров в диаметре, плававшего рядом с ним. Ловко поймав его, он пустил пленника ползать по своим плечам и рукам. Затем ради шутки он бросил моллюска на спину своему другу. Животное прилепилось на несколько мгновений к спине человека у основания шеи, а затем упало в воду. Уже на берегу Холланд стал жаловаться на сухость во рту и боль в горле при глотании. Он ничего не говорил об укусе, но Джон заметил небольшую капельку крови, выступившую в том месте, где осьминог сидел на спине. Вскоре у молодого человека началась рвота и головокружение, он упал на песок в прострации. Байли поспешил отвезти его на машине в госпиталь Дарвина. В пути Кирк потерял сознание. На пороге больницы он уже посинел и перестал дышать. Несмотря на вмешательство врачей, через два часа после укуса Холланд умер.

Следует сказать, что осьминоги наших морей обычно не кусаются, если человек берет их в руки. И даже если это происходит, укус не очень ядовит.

Когда Виктор Гюго утверждает, что у осьминога нет клюва, он совершает гораздо более грубую ошибку, чем когда отказывает ему в ядовитости. И этому нет ни малейшего извинения. Достаточно прогуляться на рыбный рынок, чтобы убедиться в обратном.

Все головоногие имеют в месте, где сходятся их руки-ноги, изогнутый, как у попугая, только вверх, клюв. Это острое и мощное оружие, способное легко кромсать кожу врагов, превращая ее в лохмотья, и даже раздавливать твердые панцири ракообразных. В спокойном состоянии клюв спрятан в складках тела и почти не заметен, но от этого он никуда не исчезает.

Наш писатель к тому же имеет особое мнение о манере питания осьминогов. По Гюго, они просто выпивают кровь из своих жертв с помощью присосок!

«Нет тисков, равных по силе объятиям осьминога.

На вас нападает пневматический насос. Вы имеете дело с пустотой, вооруженной щупальцами. Ни вонзающихся когтей, ни вонзающихся клыков; одно лишь невыразимое ощущение рассекаемой кожи. Укус страшен, но не так, как высасывание. Коготь — ничто по сравнению с присоской. Коготь — это зверь, врывающийся в ваше тело; присоска — это вы сами входите в зверя. Ваши мускулы вздуваются, ваши жилы скручиваются, кожа лопается под мерзкими присосками; кровь брызжет и смешивается с отвратительной лимфой моллюска. Эта тварь проникает к вам тысячью гнусных ртов; гидра врастает в человека; человек сливается с гидрой. Вы становитесь одним целым. Этот кошмар проникает в вас. Тигр может вас только сожрать; спрут — о ужас! — высасывает вас. Он вас притягивает к себе, втягивает в себя, и вы, связанный, склеенный этой живой слизью, беспомощный, вы чувствуете, как медленно переливаетесь в этот страшный мешок.

Ужасно быть съеденным заживо, но невыразимо ужасней — быть заживо выпитым».

Кроме этих тысяч сосущих ртов, Гюго наделяет своего спрута еще одним, но каким! Он еще более «омерзителен», чем тысяча других: «В центре чудовища зияло единственное отверстие. Что это — пасть? А может быть, анус? И то и другое! Одно и то же отверстие выполняет две функции, входа и выхода».

У бедного монстра, вероятно, было довольно смрадное дыхание.

В действительности у всех моллюсков, в том числе и головоногих, только не литературных, а реальных, анальное отверстие всегда четко отделено от ротового. И этот факт был известен еще Аристотелю. Так, у осьминогов ротовое отверстие расположено в месте, где сходятся его щупальца, а анальное — открывается под «мантию». Между мантией и телом образуется полость, нечто вроде мешка, сообщающаяся с внешней средой через поперечную щель. С другой стороны, эта полость открывается наружу сифоном, называемым еще «соплом». Ниже станет понятно почему.

Вода свободно проникает в этот мешок через поперечную щель и омывает выходящие туда же жабры, питая их кислородом. Эта циркуляция воды используется осьминогом не только для дыхания. Когда ему надоедает ползать по дну и появляется желание свободно поплавать, моллюск плотно прижимает мантию к телу, закрывая поперечную щель, а затем резким сокращением мышц тела выталкивает воду через сифон-сопло. Так как сифон направлен туда же, куда и ноги, осьминог получает импульс движения назад. Повторяя этот цикл, он и двигается, как бы скачками, с помощью настоящего реактивного двигателя. Если ему понадобится двигаться вперед щупальцами, например, чтобы схватить добычу, он направляет сопло назад. Но, по правде говоря, это происходит лишь в исключительных случаях. Однако существует один очень редкий вид осьминогов— амбрелла (Opistoteuthis), у которого сопло обычно направлено именно назад. Это единственный головоногии, для которого плавание вперед является совершенно нормальным состоянием.

Продукты выделения, попадающие в полость под мантию, также вымываются наружу через сифон. А измышления Виктора Гюго по этому поводу являются чистой воды клеветой.

Мы уже говорили, что тело осьминога похоже на мешок. Следует уточнить, что оно состоит как бы из двух частей, очень неравных размеров. Одна часть, большая, это собственно тело, другая — мантия. В туловище располагаются основные жизненно важные органы: печень, почки, сложная система кровообращения с сердцем, венами и артериями, половые железы, жабры. Последние можно увидеть, вывернув «наизнанку» мантию. Кстати, именно так поступают рыбаки, когда хотят лишить осьминога сил: очевидно, прямое действие атмосферного воздуха приводит к удушью и к более или менее скорой смерти.

Впрочем, вернемся к описанию спрута в романе Гюго:

«У него нет ни костей, ни крови, ни плоти. Он дряблый. Он полый. Это лишь оболочка. Его восемь щупалец можно вывернуть наизнанку, как пальцы перчатки».

У читателя может возникнуть вопрос, что же за удовольствие получают гурманы, если до небес превозносят кулинарные прелести этой пустоты? Бог мой! Внезапно осеняет читателя. Да, наверное, спрут, с которым столкнулся Жильят в таинственной пещере, не что иное, как резиновая надувная игрушка, наподобие тех, что продают на базарах для забавы детишкам во время купания. И читатель успокаивается, понимая, что отважный нормандский рыбак справится с этим «монстром» одним уколом булавки… ан нет. Мы становимся свидетелями настоящего сражения. Наш герой, находясь по пояс в воде, оказывается вдруг в крепких объятиях пневматического монстра, пять щупалец которого, с 50 присосками каждое, душат его, сжимают, лишая свободы движения. На самом деле у осьминога на каждой руке около 240 присосок, то есть всего почти 2000. Спрут из «Тружеников», очевидно, какой-то особенный экземпляр!

«В тело Жильята впивались двести пятьдесят присосок. Его охватило чувство ужаса и отвращения. Быть стиснутым в исполинском кулаке и ощущать, как эластичные, гибкие пальцы, длиной один метр каждый, сплошь покрытые живыми пузырьками, впиваются в вашу плоть».

Что делать? У Жильята в руке нож, но может ли это оружие помочь ему чем-нибудь?

«Он бьет ножом по щупальцам спрута. Но стальное лезвие лишь скользит по поверхности. К тому же их петли прилегают к телу так плотно, что, разрезая их, вы режете по своему телу».

Как видно из процитированного отрывка, осьминоги во времена Гюго не были такими мягкими, как в наши дни. К счастью, узнаем мы с облегчением, у спрута все же было слабое место, которое было известно Жильяту. Мы узнаем, что главное — дождаться нужного момента — «мгновения, когда спрут вытянет вперед голову. Один краткий миг. Кто упустит его, тот погиб». Человеку надо поймать его, и тогда… «Это как схватка двух молний. Жильят погрузил клинок своего ножа в липкий плоский ком слизи и одним круговым движением — так свивается бич при ударе — очертил им оба глаза. Он вырвал голову, как вырывают зуб».