Дом - Нестеренко Юрий Леонидович. Страница 5

— Ваша гипотеза кажется мне не менее экзотичной, — заметил Дюбуа, — вы говорите об убийствах, но ведь все произошедшее — несчастные случаи.

— Не так уж трудно было подстроить три последние смерти, — возразил инспектор. — Чтобы вызвать ночью сердечный приступ у старика, достаточно хорошо напугать его. То же относится и к поперхнувшейся старухе. А в питье лошади можно было подмешать возбуждающий препарат.

— По-вашему, за всем этим стоит кто-то из слуг?

— Нет, не они. И не ваша… гм… подруга. Еще римляне, расследуя преступление, первым делом задавались вопросом: кому выгодно? У вас, очевидно, есть враги?

— Как и у всякого делового человека. Но никто из них не стал бы сводить счеты способом, достойным готического романа. К тому же если кто-то хочет разделаться со мной, причем тут мои слуги?

— Верно, дело здесь не в ваших конкурентах. Больше похоже на месть, причем преследующую определенные цели. Такое впечатление, что кто-то стремится выжить вас из этого дома, попутно сильно сбив его цену за счет дурной славы. Для этого он убивает слуг, которые служили прежде роду де Монтре, а затем, так сказать, предали его, перейдя к вам…

— Иными словами, кто-то из де Монтре хочет по дешевке выкупить родовое гнездо? Но покойный граф был последним в роду, у него не осталось родственников. Я выяснял это.

— В таких делах никогда нет полной уверенности. Родственник может быть дальним и носить другую фамилию; это может быть просто друг и наконец… даже сам граф Арман де Монтре.

— Покойник? Вы же сами видели тело.

— Теперь я не уверен, что мы видели тело графа. Вы же помните, лицо было обезображено выстрелом. Конечно, тогда возникает вопрос, чей же труп нам подсунули… но это уже отдельная тема. Зато смотрите, как сходится все остальное. Граф знает свой дом лучше, чем кто бы то ни было, и у него есть ключи от всех дверей; ему не составляет труда проникнуть куда угодно. И, разумеется, одного его появления достаточно, чтобы смертельно, в буквальном смысле этого слова, напугать садовника и кухарку.

— Слишком романтично, чтобы быть правдой, — скривился Дюбуа.

— На почве утраты дома у графа вполне могла развиться навязчивая идея, — заметил Клавье. — И тогда, вполне возможно, он стал бы действовать именно таким способом.

— Вы хотите сказать, что по моему дому разгуливает жаждущий мести маньяк? В таком случае, почему он ограничивается слугами и не убьет меня?

— А кто вам сказал, что он этого не сделает? — с полицейской прямотой спросил инспектор. — Прежде, чем убить вас, он хочет заставить вас дрожать от страха, только и всего.

— И что же, по-вашему, мне следует делать?

— Я бы рекомендовал вам уехать… на некоторое время. Видите ли, здесь я не могу гарантировать вашу безопасность. В сельской местности штаты полиции отнюдь не раздуты… мы не можем приставить по жандарму к каждому обитателю дома.

— Иными словами, вы снимаете с себя ответственность? — усмехнулся Дюбуа.

— Нет, конечно, нет. Я сделаю все возможное… но ведь формально у нас нет даже состава преступления. Есть лишь серия несчастных случаев — и гипотеза, которая покажется моему начальству еще более фантастичной, чем вам.

— Не трудитесь, я понял. Что ж, я вполне могу сам за себя постоять.

— Но вспомните, что опасность грозит не только вам.

— Если вы не способны нас защитить, так хотя бы воздержитесь от нотаций. К тому же, как вы говорите, все это — только гипотезы, к которым я по-прежнему не испытываю большого доверия. Но если этот неведомый мститель, будь он де Монтре или кто-нибудь еще, снова сунется в м ой дом , я его застрелю.

— Во всяком случае, вы должны предупредить об опасности всех, живущих в доме.

— Чтобы все разбежались? Суеверные сплетни — это одно, а реальная угроза убийства — совсем другое. Нет, они и без того напуганы.

— В таком случае, мосье Дюбуа, мне придется самому предупредить их.

— Инспектор, у вас нет формальных оснований считать эти смерти насильственными. А значит, вы не вправе сбивать с толку моих людей, нанося тем самым ущерб…

В этот момент раздался стук в дверь. Это оказался Леруа.

— Простите, что прерываю вас, мосье, — сказал он, — но дело в том, что слуги… они хотят получить расчет.

— Что, все? — раздраженно крикнул предприниматель. — Постарайтесь их отговорить!

— Невозможно, мосье, я пробовал. Они хотят покинуть поместье немедленно, до наступления ночи. Так вы позволите произвести расчет с ними?

— А что, если нет?

— Они говорят, мосье, что все равно уйдут и вернутся за деньгами позже.

— Черт побери! Видите, инспектор, ваши хлопоты уже не требуются. Ну ладно, Леруа, рассчитайте этих суеверных идиотов, а потом ступайте в деревню и наймите кого-нибудь на пару дней, пока не прибудут новые постоянные слуги.

— Хорошо, мосье. Но боюсь, что никто из деревни не согласится поступить в этот дом даже за тройную плату.

— Мне нужны слуги, а не ваши догадки! Ступайте!

— Видите, мосье Дюбуа, — сказал инспектор, когда мажордом вышел, — сами обстоятельства подталкивают вас к отъезду.

— Черта с два! Если кому-то и нужно выжить меня из этого дома, то он этого не добьется! — предприниматель встал из кресла, давая понять, что разговор окончен.

Жаннет встретила его слезами.

— Жак! — воскликнула она, бросаясь к нему на шею. — Давай уедем из этого проклятого места! Уедем прямо сейчас!

Некоторое время Дюбуа раздумывал, не сказать ли ей о предположениях Леблана; он не знал, что для Жаннет хуже — суеверный страх или реальная опасность, и наконец остановился на полуправде.

— Кое-кому из моих недругов очень бы понравилось мое бегство из дома. И именно поэтому мы остаемся здесь. Ничего не бойся. Пока ты со мной, тебе ничего не угрожает, — для пущей убедительности он продемонстрировал Жаннет заряженный пистолет, чем, кажется еще более напугал ее.

Оказалось, что не все слуги покинули дом: неожиданно откуда-то появилась Мари. Правда, радость Дюбуа по этому поводу моментально улетучилась: обычная жизнерадостность горничной исчезла, и она, казалось, могла теперь только ввергнуть свою хозяйку в еще большее уныние. Затем вернулся Леруа — как он и ожидал, ни с чем: ни один житель деревни не соглашался не только работать в доме де Монтре, но даже подходить к нему после захода солнца. На ночь Дюбуа велел всем запереться на задвижки, а сам, вопреки обыкновению, остался в спальне Жаннет до утра.