Вживленный «Чип контроля» [Марш-бросок] - Соболев Сергей Викторович. Страница 10

Крыса, как и положено столь живучей твари, быстро оклемался, хотя еще несколько часов почти ничего не соображал.

Прежде чем Анохина сунули в автозак, местный старший «абверовец» сердито прошипел:

– Жаль, что ты литерный… Если б не это, ты бы у меня отсюда инвалидом на отсидку отправился!

Глава 5

В СЕМЬЕ НЕ БЕЗ УРОДА

Так случилось, что Швец нарушил сразу два пункта из того свода правил, которому он старался следовать по ходу своей развивающейся ни шатко ни валко служебной милицейской карьеры.

Правило первое: никогда не бери в долг у начальства. И второе: никогда не выпивай – две-три рюмки не в счет – со своим непосредственным начальством, как бы оно, это руководящее лицо, хорошо к тебе ни относилось.

После наезда экс-супруги пришлось срочно озаботиться поиском наличности. Валера терпеть не мог просить деньги в долг, но хотя бы стольник баксов нужно было подбросить Змеюкиной на оперативные расходы (бывшая жена, работая в коммерческой фирме, получала в три раза больше Валеры, да еще и осталась жить вместе с сыном в новенькой двухкомнатной квартире в районе Люблино, ключи от которой капитан милиции Швец получил аккурат к разводу). Тем более, что сынуля стремительно растет и как истинный москвич, пусть пока еще в юном возрасте, активно тянется к благам современной цивилизации…

В таких случаях срабатывал еще один закон: из всего круга сослуживцев и знакомых деньги водились только у пройдошистых и хитрозадых мужиков, но все они были «жадко». К такому обратись, так он с ходу наврет, что сам сидит на мели, хотя из нагрудного кармана выпирает пухлый лопатник. Короче говоря, на кредит в этих кругах никогда рассчитывать не стоит. И наоборот: у хороших, стоящих ребят – к каковым Швец причислял и себя, – которые по первому зову готовы поделиться с тобой бабками и которых Валера сам не раз ссужал наличкой до лучших времен, вечно была напряженка с дензнаками.

Швец смог насобирать у коллег что-то около семисот рублей до получки – кот наплакал… Взяток он не брал (хотя не всякая «благодарность» или там какое-то подношение, по мнению большинства его коллег, может считаться взяткой). «Крышеванием» на пару с коллегами не занимался, с криминалом не сращивался, кавказцев и иных инородцев в свободное от составления бумаг и справок по службе время не рэкетировал – жил и работал дурак-дураком. Конечно, случалось и ему брать деньги за свои услуги, но подобные вещи были скорее исключением, нежели правилом. Когда речь идет о столь хлопотном деле, как розыск пропавших без вести людей, зачастую приходится пахать во внеслужебное время, расходовать личные средства на транспорт. И вот тогда, в случае достижения позитивного результата, глупо отказываться от «премиальных» со стороны осчастливленных им граждан…

Вспомнив, что когда-то замнач по розыску Федорцов, непосредственный начальник Швеца, сам занимал у него деньги на короткий срок – кажется, двести баксов, – Валера, получив облом по всем направлениям, обратился к нему.

И без долгих разговоров получил от него требующуюся сумму, пообещав вернуть долг «как только, так сразу».

Случай этот имел место быть еще на прошлой неделе.

Ну а вчера вечером они вдвоем крепко на пару поддали… Валера уже собирался покинуть здание управления, но перед тем как уйти, заглянул к подзадержавшемуся в своем кабинете начальнику – может, есть еще к нему какое дело. Федорцов сидел за своим столом при свете одной лишь настольной лампы, положив на сцепленные кисти рук тяжелый подбородок и устремив куда-то в пустоту свой неподвижный взгляд. Весь он был какой-то усталый, опустошенный.

– Что случилось, Алексеич? – удивленно спросил Швец.

Федорцов, не меняя своей позы, бесцветным тоном произнес:

– Достали вы все меня… Начальство долбит… дома жена пилит… всякие-разные напряги. Тебе хорошо, Швец. Ты в разводе, свободен… и никакой тебе ответственности.

Швец мигом вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Заглянул в свой «офис», который он делил еще с двумя коллегами, достал из шкафчика початую бутылку коньяка «Белый аист» и плитку шоколада и со всем этим хозяйством вновь наведался к Федорцову.

Они допили «Белый аист», потом опустошили бутылку «Столичной» емкостью ноль семь литра, которую уже Федорцов достал из собственной заначки… Когда они вымелись из здания управления, оба выглядели трезвыми – точнее, им так казалось – как стеклышко. Но потом они заглянули еще в какой-то бар по дороге – Федорцов проживает в четверти часа ходьбы от места работы и потому, учитывая пробки, на личной тачке на работу приезжает лишь изредка – и там основательно добавили. Валера помнил, что он проводил начальника до подъезда, а вот как добирался до общежития, в котором он нынче вынужден обретаться… вот это уже он помнил смутно.

Утром Швец едва не проспал на работу.

Каким-то чудом он все же поспел к самому началу оперативной летучки, причем просочился в кабинет начальника последним. Здесь присутствовала лишь половина штатной численности ОРО – остальные были кто в отпуске, кто отправлен «на усиление». И каждый тут же получил от подполковника Федорцова нагоняй: в краткой, энергичной и максимально доступной пониманию форме.

Кроме Валеры, которому начальник на совещании не сказал ни полслова (как полагал тогда сам Валера, из-за той моральной поддержки, которая вчера им была оказана шефу)…

Но уже вскоре выяснилось, что он слишком рано обрадовался.

– Идите и работайте!! – Начальник показал сотрудникам на дверь. – А вас, Швец, я попрошу задержаться.

Лицо подполковника было изжелта-бледным. Возможно, это последствие вчерашнего. Но не исключено, что вчерашний вечер для Федорцова завершился семейной разборкой: уж больно хмурым выглядел в это утро начальник.

Когда они остались вдвоем, Федорцов достал из шкафчика частично недопитый «баллон». Приложившись к горлышку, он стал шумно глотать минералку из бутыли. Валера предположил, что шеф предложит и ему угоститься водичкой – сам он уже успел выдуть литр минералки, но пока длилась оперативная летучка, губы опять пересохли, – но этого не произошло Напившись вволю, Федорцов вернул емкость с остатками воды в шкафчик, после чего метнул сердитый взгляд на подчиненного.

– Вот что, Швец… плохо работаешь!

Швец удивленно приподнял брови.

– На тебе висит с десяток розыскных дел…

Валера подумал было, что Федорцов потребует поскорее отдать должок, но шефа, как выяснилось, беспокоило совсем другое.

– Больше, – честно признался Швец. – Гораздо больше… почти два десятка.

– Даже так?! – сердито сказал начальник. – И ни по одному из них я не вижу конкретного результата!

Швец мог бы многое сказать в свое оправдание. О том, что его, как и других оперов, через сутки, а то и каждый день гоняют то на дежурства, то на усиление, то прикрепляют к участковым и сотрудникам паспортно-визовых отделов (власти продолжают чистить Москву и ближнее Подмосковье от нелегалов, и на осуществление этой задачи брошены огромные силы всех подразделений милиции)… Когда тут, спрашивается, вести оперативно-розыскную работу? Да, дел скопилось до фига, одной бумажной писанины предстоит дня на два, на три. Но разве это его собственная вина?

Ничего этого, естественно, Швец вслух не сказал (начальник знает ситуацию не хуже его).

– А ты ведь опытный опер, Швец!

Валера скромно пожал плечами.

– Ну так давай, действуй! – чуть помягчев лицом, сказал начальник. – Учти, «палочки» в нашей системе пока еще никто не отменял.

Получив втык от шефа, Швец вернулся в кабинет, который к этому времени уже опустел.

К случившемуся он отнесся спокойно, поскольку всегда старался руководствоваться мудростью, которую слегка перефразировал: «Хуле и хвале я внемлю равнодушно…» Но это не означает, что он может сейчас сидеть сложа руки или, к примеру, поправлять здоровье пивком (кстати, это неплохая мысль). Нужно что-то делать… Требуется срочно совершить трудовой подвиг, чтобы отмазаться самому и внести весомый вклад в общий котел родного отдела.