Вживленный «Чип контроля» [Марш-бросок] - Соболев Сергей Викторович. Страница 62

Только сейчас он увидел за спинами спецназовцев мощный джип, сливавшийся за счет своей маскировочной окраски с зарослями кустарника, возле которых он стоял.

Одновременно распахнулись обе передние дверцы джипа, и оттуда выбрались водила, рослый парень в камуфляже и кепи и… «блонд»! Да, тот самый, почти двухметрового роста блондин, который заправлял всеми делами в лагпункте! Именно он застрелил в особлаге прежнего Шестого, мочканул на глазах у зэков и охраны…

Клещ ощутил, как по спине у него просквозил ледяной ветерок. На какие-то мгновения его просто-напросто парализовало от ужаса. Самым разумным было бы дать отсюда стрекача! Сначала отползти тихонько, потом, как тот же Крюк, согнувшись в две погибели, просквозить зарослями через подлесок, пересечь тропку и скрыться в уже более густом лесном массиве…

Но что-то не позволяло ему сдвинуться с места, то ли страх, что его могут перехватить при отходе, то ли любопытство: чем же, интересно, все закончится для Трофима?

Клещ предположил, что розыскники – или кто они там такие – примутся расспрашивать литерного зэка «В-2», где его остальные собратья. У него перед глазами даже встала картинка: вот сейчас Трофим обернется и укажет рукой на прибрежный лозняк, где они заныкались…

Но произошло то, чего даже он, рецидивист и мокрушник Клещ, от них – не ожидал.

Никто из бойцов с Трофимом разговаривать не стал.

К нему подошли двое спецназовцев. Поставили его на колени, заставив убрать руки с затылка. Затем, оставив зэка «В-2» в этой коленопреклоненной позе, присоединились к товарищам. Блондин, не глядя, откинул чуть в сторону правую руку. Его водила тут же вложил в нее пистолет.

Светловолосый гигант, описав полукруг, зашел к зэку за спину… Трофим в это мгновение, с опущенной на грудь головой, напоминал каменное изваяние… «Блонд» с трех примерно шагов выстрелил ему точно в затылок.

А далее случилось и вовсе нежданное, запредельное.

Из общей группы вышел один из спецназовцев. Вытащив из ножен тесак, он присел подле убитого зэка на корточки. Надрезал клинком ткань легкой куртки, а затем принялся кромсать ножом левое предплечье мертвого зэка.

Вот этого зрелища Клещ уже не вынес: с трудом сдерживая утробный вой, рвущийся наружу, он буквально на карачках переполз лесистый мысок! И лишь спустя несколько минут, немного придя в себя, метнулся вдоль опушки к тому месту, где его должны были дожидаться Крюк и остальные уцелевшие покамест зэки.

…Наверное, они не нашли бы деревушку в этой мутной темно-серой мгле, опустившейся на землю, так и заночевали бы в этой проклятой тайге. Если бы не огонек, который вдруг забрезжил сквозь заросли – шли на свет и вышли.

Им понадобилось еще какое-то время, чтобы подобраться вплотную к крестьянской избе, в окнах которой горел электрический свет.

– Динамка во дворе работает, – прислушавшись к тихому тарахтению дизель-генератора, прошептал Мордвин. – А собачек, кажись, у них нет.

Времени, по его прикидкам, сейчас было около десяти вечера. Вряд ли деревенские засиживаются допоздна… Могло бы так статься, что, выйди они к деревне чуток позднее, и свет был бы уже потушен.

– Делаем все резко, на «раз-два»! – просипел Клещ. – Крюк и ты, Толян – пойдете со мной! А ты, Круглый, и ты, Мордвин, встанете с двух сторон избы на стреме! В случ-чего… свистните! Но только громко, штоб мы услышали!

Подойдя вплотную к избе, он заглянул в окно. Увидел в просвет меж занавесочками горницу с печью и грубым деревянным столом, вокруг которого были расставлены табуреты. Пусто… Ни одной живой души.

Дверь в сени была прихвачена щеколдой, но не заперта изнутри. Клещ тихонько откинул клямку, вошел в сени, прислушался… Перебросив бесполезный автомат за спину, он потянул из ножен тесак и только после этого распахнул дверь.

За ним в горницу вошли Гамадрил и Боксер (последний, на манер бейсбольной биты, держал в руке подобранную в лесу сучковатую палку).

Пробыв всего пару минут в доме, они выбрались наружу.

– Ну че? – полушепотом спросил Круглый. – Видели кого-нибудь?

– В избе пусто, – мрачно сказал Крюк. – Ни людей, ни жрачки… вообще ни хрена полезного!

– Может, хозяин к соседям ушел? – высказал догадку присоединившийся к ним Мордвин. – Там, в другой избе… в оконце свет виден!

Клещ хребтом чуял, что здесь что-то не так… какая-то очередная подстава! Но, с другой стороны, раз уж они приперлись в эту деревушку, уходить обратно в лес с пустыми руками не хотелось.

– Мордвин, останься тут и прикинь, можно ли использовать динамку, штоб избавиться от браслетов! – распорядился главарь. – Остальные, айда за мной!

Клещ осторожно повернул пальцами завертку, – на пол-оборота – затем осторожно толкнул от себя дверь. Та, скрипнув завесами, поддалась его усилию. Пройдя в темные сени, он нащупал сначала дверную планку, а затем и скобу. Потянул за нее… эта дверь тоже оказалась не запертой.

В горнице, освещенной лишь слабым светом керосиновой лампы, на лавке, пристроившись за столом, сидел старик. На столе перед ним, на расстеленной старой газете, были навалены кучей гвозди, болты, гайки, скобы и прочее мелкое крепежное барахло; а сам он, вооружившись очками, сортировал это добро, раскладывая его по разным консервным банкам.

Старик вскинул голову… И в ту же секунду из другой комнаты через темный дверной проем в горницу вышла старуха (им с хозяином, верно, было уже лет по семьдесят).

– Добрый вам вечерочек, граждане, – просипел Клещ, проходя внутрь дома и пропуская туда же Крюка и Толяна. – Че дверь-то не запираете на ночь?

Он чутко повел носом: из подовой печи пахло свежим хлебушком; наверное, старуха днем занималась выпечкой.

– А че нам запираться? – глухо сказал дед, пригладив ладонью редкие седые волосы. – Мы хрестьяне, богатства у нас никакова… Че нам страшиться? А вы, звиняюсь, по какому к нам делу?

Старуха, набросившая поверх ночной сорочки большую старенькую шаль, – она, по-видимому, уже укладывалась спать – посмотрела эдак недовольно… Но не на гостей, а на своего деда.

– Дурень! Сколь раз говорила, штоб замок на дверь сделал! Мало ли кого по лесу носит… Извиняйте, граждане, то к вам не относится! Што ты железки свои вывалил?! Што толку! Просила ж тебя: поставь как следоват запоры!..

– Ша! Не время для разборок! – просипел Клещ. – Толян, осмотри фатеру! Может, еще кто тут есть?

– Да не, – испугалась вдруг бабка. – Никово у нас более нету…

– Сколько всего народу в деревне? Говори ты, дед!

– Трое от нас осталось, – вздохнув, сказал тот. – Фекла иш-шо жива… Остальные… кого похоронили, а прочие кто куда разъехались.

– Давайте-ко я вас хлебушком угощу, – всплеснула руками бабка. – Нам давеча муку привезли и еще разные другие продукты. Садитесь за стол… не знаю только, как вас величать?

– Закрой пасть, старуха! – просипел Клещ. – Скажи, дед, а чего это у вас иллюминация такая в деревне?

– Што, што?

– Свет, чего, говорю, горит в одном из домов? Фекла ваша, штоль, там проживает?

– Не, у Феклы нашей лектричества нет, – вновь встряла в их разговор старуха. – То каки-то люди приезжают до нас. Вчерась от включили свет, так и горел до самого утра. Я к ним заглядывала… ну никого ж в избе нет! А свет все равно палят.

– Ладно, бабка, вижу, что ты тут начальница, а не дед. – Клещ вопросительно взглянул на вышедшего из другой комнаты Толяна и, когда тот отрицательно качнул стриженой башкой, продолжил. – Скажи-ка мне, как называется ваша деревня?

– Наша деревня будет Погорелово, – с легкой обидой в голосе сказал дед. – А ты, старуха, не встревай в мужской разговор.

– Вот уж действительно – «погорелово», – заржал вдруг Гамадрил.

– Заткнитесь все! – просипел Клещ. – Так кто это у вас тут свет жжет по ночам?

– Каки-то военные, – сказал дед. – Нам ниче, паря, не объясняют… Но и нас не забижают: продуктами, к примеру, делятся… А што они тут у нас делают? Не знаю, мил человек, у них спросите.