Девушка с приветом - Нестерова Наталья Владимировна. Страница 18

Говорят, страсть безрассудна, а я ветвисто рассуждаю. Нет, это о другом: в том смысле, что любовь-то зла, полюбишь и…

Сидит Серж в данную минуту и сокрушается, что поторопился с холодильником, — надо было раньше девушку соблазнить, малыми затратами бы отделался.

От звука телефонного звонка я вздрогнула, как от резкого крика в ухо. «Он! Он! Он!» — застучало в голове. Звонила Ирина.

— Я еще похудела! — радостно известила она.

— Молодец. Ир, плохо себя чувствую, не могу говорить.

— Что с тобой?

— Отравилась.

— Несчастная, чем?

— Любовью.

— Чем-чем?

— Консервами.

— Я говорила, что пристрастие к морским гадам тебя до добра не доведет?

— Необязательно к морским.

— Что ты бормочешь? Рвота была?

— Была.

— А понос?

— Осталось дождаться.

— Тебе нужны куриные пупочки! Это, знаешь…

— Знаю. Все, Ирка, пока.

Ирина суеверно боялась лекарств. Пилюлям и микстурам предпочитала народные средства. Однажды чуть не отправилась на тот свет, игнорируя антибиотики и лошадиными дозами поглощая прополис во время тяжелого бронхотрахеита. К счастью, у нее с тех пор образовалась аллергия на продукты пчеловодства, но она упорно продолжала заготавливать гранатовые корочки и перегородки грецких орехов, куриные пупочки и различные травки. Я не могла внушить подруге: чем длиннее список побочных эффектов лекарства, тем более солидную проверку оно прошло. Как только Ирина видела перечень побочных действий и противопоказаний в аннотации на препарат, тут же обзывала его отравляющим веществом. И при этом она могла купить с рук у подозрительных велеречивых личностей какой-нибудь корень придунайский молотый, «избавляющий организм от шлаков за один прием».

— Что такое шлаки? Где они находятся? Объясни мне, медику! — горячилась я, ревизуя ее аптечку и выбрасывая шарлатанские снадобья. — Человеческий организм не топка паровозная! Все нормальные люди свои шлаки в унитаз спускают. Кроме тебя! У тебя ими башка забита.

Мысли о подруге ненадолго отвлекли меня от собственных проблем. А мелькнувшая идея — попросить у Иркиных снабженцев приворотное зелье для Сержа — говорила о крайней степени расстройства моего психического состояния.

Повод увидеться с Сержем имелся — вернуть ему спортивный костюм и забрать свою одежку. Но не сегодня, не сейчас, ведь костюм следует постирать, некрасиво возвращать чужую вещь без чистки. А мне подавай Сержа сию минуту. Нужно хотя бы начать действовать. Вместо того чтобы отправиться в ванную и постирать костюм, я уткнулась в него лицом, пытаясь уловить запах Сержа.

Два коротких звонка в дверь. Я всеми силами не разрешала себе думать, что это он.

Но это был именно он.

— Добрый вечер, Кэти, — сказал Серж, не переступая порога.

Не переступал, потому что я не шагнула назад, застыла в дверях. Несколько минут назад проклинала моральные запреты, которые не дают права плюхнуться на землю и ползком добраться до этого человека. Казалось бы, увидав его, должна была завизжать от восторга, броситься ему на грудь или хлопнуться в обморок. Ничего подобного. Я даже не улыбнулась. Вместе с остановившимся сердцем пропали и эмоции.

Серж тоже, между прочим, не спешил с объятиями и лобызаниями. Он смотрел на меня спокойно, и только складка между бровями выдавала напряжение.

— Где Рэй? — спросила я, так и не трогаясь с места.

— Дома. Я заехал к тебе прямо после работы.

Верно: под распахнутыми полами пальто виден костюм, белая рубашка и галстук.

— Может быть, ты прогуляешь его, а потом зайдете ко мне поужинать? — Я проговорила так быстро, что сама не поняла смысла сказанного.

Но Серж понял.

— С удовольствием. Нужно что-нибудь приобрести?

— Купить? Нет, — покачала я отрицательно головой.

— Тогда до встречи, — сказал он, направляясь к лифту. — Мы не задержим твоего поджидания.

Когда он волновался, отношения с русским языком у него особенно не складывались.

Я вернулась в комнату и плюхнулась на диван — ноги не держали. Замечательная все-таки у меня квартирка: покрывало с затейливым узором и аппликациями, уютный большой торшер, столик, покрытый дорогой шалью, красивые складки гардин — чудно!

Уютное гнездышко, свитое стараниями девушки с хорошим вкусом.

Приготовлю на ужин жареную картошку и филе индейки — по рецепту для микроволновой печи. В качестве закуски — морской коктейль из баночки, приправлю его майонезом.

Есть и коробка конфет к чаю, подаренная еще травматологическими пациентами. Надо посмотреть на ней срок годности.

С лицом что-то происходит, оно побаливает от напряжения. Заглянула в зеркало — ну конечно, улыбаюсь так, что сверкают обе челюсти. Мышцы устали тянуть рот до ушей.

Морщин будет — не оберешься. Я стянула губы на привычное место, но через минуту они снова поползли в сторону.

Не смогла спрятать улыбку и когда раздался звонок в дверь. Быстро Серж управился — я только картошку успела почистить.

Толик! Мою лучезарную улыбку он расценил по-своему и бросился меня обнимать.

— Юленька, девочка, твой папа пришел. Папа пришел к своей девочке.

— Ты! Ты! — захлебнулась я от возмущения и стала вырываться из его объятий.

Извивалась, уворачиваясь от мокрого рта, из которого разило перегаром. — Зачем ты пришел? Я же тебе сказала! Убирайся немедленно!

— Ну, ну, малышка. — Толик отпустил меня и похлопал ниже спины. — Веди себя хорошо. — Он стал снимать пальто.

— Что ты делаешь? Не раздевайся! Я сказала — уходи!

— Пропусти меня. — Он легко отодвинул меня в сторону. — Папе надо сделать пи-пи.

И направился в туалет. Идиот! Я сорвала пальто Толика с вешалки, готовясь всучить, лишь только он выйдет. Но Толик, облегчившись, как ни в чем не бывало отправился на кухню.

— Картошечка? Славно, я есть хочу.

— Немедленно убирайся вон! Видеть тебя не могу! Что ты расселся? Вставай! Уходи!

— Юльчонок, не ори, пожалуйста. У меня голова раскалывается после двух дней пьянки. Сейчас я приму пивка, отпустит, и мы с тобой поговорим.

Я ловила ртом воздух, а Толик открыл одну из принесенных им бутылок и стал пить прямо из горлышка.

— Принеси мне из прихожей тапочки, милая, — сказал он, опустив бутылку и громко икнув.

— Я тебе двадцатый раз повторяю — уходи! Я не хочу тебя видеть, слышать, дышать с тобой одним воздухом. Уходи! Ты русский язык понимаешь?

— Он все поймет, — раздался позади меня голос Сержа.

Я забыла захлопнуть дверь и не услышала, как он пришел.

— Что за хмырь? — Толик откинулся на спинку диванчика и по-хозяйски разложил на ней руки.

Серж не обращал на него внимания, смотрел на меня.

— Ты уверена, что действительно не хочешь его видеть? Я спрашиваю потому, чтобы тебе не было неприятно, если я спущу его вон.

— Ты! Меня спустишь?

— Легко, — бросил Серж, даже не повернув головы. — Кэти?

Мне решительно не давали вставить слово. Теперь на кухню протиснулся Рэй. Он подошел к Толику, зарычал и показал свои изящные зубки.

— Откуда эта мерзость? — Толик отпрянул в угол. — Уберите распоротого урода.

— Ты сам урод, — сказала я. — Забирай свои бутылки, уходи и навсегда забудь дорогу к моему дому. Рэй, пропусти его.

Собака не пошевелилась. Серж забрал у меня пальто Толика и велел:

— Отведи Рэя в комнату.

Что происходило, пока я тянула за ошейник упирающегося пса, закрывала его в комнате, — не знаю. Но когда я вернулась, расстановка действующих лиц поменялась. Толик, прижав пальто к груди и что-то бормоча, двигался к двери. На него шел Серж. Он не говорил ни слова, но, если бы на меня наступал человек с таким выражением лица, я бы предпочла ретироваться на четвереньках.

— Ты еще пожалеешь, пожалеешь, — наконец я разобрала, что бормотал Толик. Он не переносил ситуаций, в которых последнее слово оставалось не за ним.

— Конечно, пожалею, — согласилась я, вытащила из тумбочки его тапочки и водрузила сверху на пальто. — Пожалею, что не сделала этого раньше.