Двое, не считая призраков - Нестерова Наталья Владимировна. Страница 39

— Практически нет. Запутался и… и все. Сергей не рискнул передать пожелание Антона тем, кто выдумывает подобные задачки.

— Иди! — попрощался ББГ.

Сергей открыл рот, хотел покаяться, извиниться, обещать, что исправится, поплакаться на тяжелое материальное положение, но так ничего и не произнес. Ожидать сочувствия от людей с такими глазами, как у Удава, бессмысленно.

— Свободен! — повторил ББГ и напомнил: — Никому ни слова!

Сергей шел к своему кабинету и прикидывал, как долго они смогут продержаться на его военную пенсию и крохотную зарплату жены. Дочка просила новые лыжи, сын из куртки вырос, теще операцию на глазах надо делать, они обещали оплатить, холодильник сломался, надо новый покупать. На какие шиши и как жить без холодильника?

У себя в кабинете он снял трубку телефона и набрал номер Антона, позвал покурить. Хоть одно доброе дело сделать напоследок, друга предостеречь.

Но Сергей задержался. Только положил трубку, звонок от непосредственного начальника БГ: зайди! То ли потому, что считал себя уже уволенным, то ли от нервотрепки последних суток, но Сергей привычного трепета, переступив порог БГ, не испытывал.

— Что за дело тебе Горлохватов поручал? — спросил начальник.

— Это вы у него можете узнать, — почти смело ответил Сергей.

— Я-то узнаю! А тебе хвост распускать не советую! По Скробову работал?

— Спрашивайте Горлохватова, — стоял на своем Сергей.

Несколько минут назад у БГ состоялся разговор с ББГ. Было поручено составить новую разработку на Скробова, уже без спешки, но очень тщательную. Конкретно не указано, что именно Афанасьев должен копать. Значит, его можно не задействовать, и так много воли взял — от командира секретничать.

Сергей не подозревал, как ему повезло, а следующие слова БГ повергли его в шок:

— Зайди в бухгалтерию, тебе премия выписана.

— Два оклада? — нервно глотнул Сергей. — Годовых?

— Ты же в курсе! Чего тут передо мной девочку корчишь?

На радостях Сергей забыл, что назначил Антону свидание. Но спускался он по той лестнице, где они обычно курили.

Антон увидел счастливое лицо друга и рассмеялся:

— Ну, Серега! Вчера был мрачнее тучи, а сегодня светишься, как медный чайник! Колись! Что все-таки произошло?

— Да так… вот премию получил…

— Здорово! Большую?

— Оклад… месячный, то есть два оклада, — постеснялся Сергей назвать сумму, заработанную на друге.

Ему хотелось поскорее распрощаться с Антоном, но тот допытывался:

— За что премия-то?

— За службу.

— «Ваша служба и опасна и трудна! И на первый взгляд, конечно, не видна!» — весело пропел Антон и перешел на нормальный язык: — В этом трогательном гимне правоохранников есть потрясающие слова: «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет…» Класс! Кто-то, кое-где, порой… Благословенное общество! Ты чего? Обиделся?

— Просто тороплюсь.

— А меня зачем высвистал? — разумно спросил Антон.

— Хотел… хотел тебя поблагодарить за вчерашнее, что домой доставил.

— К вашим услугам, мадемуазель! — Антон шутливо раскланялся.

Желание каяться, предупреждать у Сергея начисто пропало, но он все-таки поинтересовался:

— Ты сам-то как? В последнее время и вообще?

— По-прежнему, ориентацию не поменял.

— Ну, бывай! — Сергей загасил в пепельнице только что прикуренную сигарету и быстро пошел вниз по ступенькам.

Контузии даром не проходят, подумал Антон, глядя ему в спину.

В приемной у Бориса томились люди. Но Борис никого не принимал. Стоял у окна, смотрел на оживленную московскую улицу, по которой беззвучно (стеклопакеты шума не пропускали) то неслись машины, то тормозили на светофоре, чихая синими облачками из выхлопных труб. Борис решал судьбу Антона Скробова и переживал непривычное волнение. Он уже давно не волновался перед встречей с живыми или мертвыми всех рангов и положений. Но здесь случай особый. Или Скробов станет союзником, или его необходимо ликвидировать. Реально ли его уничтожить? Живой ли он вообще? Может, покойник? Устроился на работу, получает зарплату, шуточки плоские отпускает, а сам давно коньки отбросил? Тогда черта с два его завалишь! Как проверить? Надо дотронуться, покойники все противно-ватные. Но не идти же самому лапать сотрудников! И никому не поручишь!

Борис подошел к столу, нажал кнопку переговорного устройства и велел секретарше соединить его с медпунктом. Главному врачу Борис приказал взять кровь на анализ у всех сотрудников главного офиса.

— На СПИД? — уточнил доктор. — На ВИЧ-инфекцию?

— Да, — усмехнулся подсказке Борис. — Начать с департамента информационных технологий.

— Видите ли, — мямлил главврач, — наша лаборатория не приспособлена…

— Что? — гаркнул Борис. — У тебя пробирок не хватает? Завтра сам их мыть будешь!

— Я только хотел сказать, что нам придется заключить договор со специальной лабораторией, в которой есть тесты…

— Заключай! И чтобы сегодня к вечеру у меня был список всех, сдавших кровь! — Борис бросил трубку.

Накричав на доктора, он немного успокоился, выпустил пар.

В списке, который появился на столе Бориса через несколько часов, Скробов стоял под номером пять. Значит, живой. Значит, пободаемся!

День выдался суматошный. Друг Серега чудил. В компьютерах финансового управления завелся вреднючий вирус. Бухгалтерши махали руками «мы не виноваты», словно их в прелюбодеянии уличали. Виновата была молоденькая сотрудница, которая в нарушение инструкции подключалась к Интернету. Антон ее не выдал, но прозрачно намекнул, что рискует собственной головой, покрывая преступницу. И весь из себя благородный пригласил девушку в ресторан. Она смешно и поспешно была готова отдаться, чуть не плакала и при этом шептала в затылок Антона:

— Только не сегодня, пожалуйста! У мамы день рождения!

— Родители — это святое! — согласился Антон. — Тогда завтра? И я тебя очень прошу, малыш (уже «ты» и «малыш»), забудь про Интернет на работе. У вас ведь тут все финансовые махинации, пардон, тайны Корпорации. Договорились? Держи модем, я его вытащил, спрячь подальше. Правильно, в лифчик! Дальше некуда.

Потом их вдруг погнали сдавать кровь на анализ, как выяснилось, на СПИД. Народ зароптал и вспомнил о правах человека. Антон выступил миротворцем: во-первых, никогда не мешает провериться, во-вторых, Корпорации нужна свежая кровь, иначе и быть не может за такую зарплату. Главное — чтоб в стерильных условиях. Пока нас не просят с кистенем на улицу выходить и паркет до зеркального блеска языками в кабинете ББГ натирать, жить можно.

Он позвонил домой спросить у мамы, что она приготовила на ужин. Телефон не отвечал. Это был признак появления визитеров с того света, у которых на этом свете остались неотложные дела. Мама продолжала (с молчаливого согласия и декларируемого протеста отца) подсовывать ему челобитчиков. Причем теперь они дожидались Антона дома (и на улице бы не замерзли). Из вежливости он поил их чаем (покойников страшно трогало) и выслушивал просьбы, обычно укутанные в нескончаемые: «я был бы вам крайне признателен», «не знаю, как благодарить», «извините за назойливость», «простите за беспокойство» — это у интеллигенции, а у тех, кто попроще: «мужик, я тебе по гроб жизни… то есть гроб уже был… ну, ты понял», «я на вас молиться буду… то есть молиться мне уже бесполезно».

Тайная игра в связника того света с этим Антону даже нравилась. Что-то в ней было от ожившей волшебной сказки: и чертовщина, и его могущество, и даже проблески мечтательного воображения, о котором когда-то страстно мечтал, но так и не добился.

Покойников не было. У подъезда его ожидала Лена, последняя, не обремененная его вниманием пассия. Антон ей обрадовался. Когда инициатива исходит не от тебя, получаешь фору: возможность легко сделать ручкой.

— Замерзла, малыш? — Антон хотел потрепать ее по щеке и поцеловать.

Но Лена неожиданно отпрянула, он поскользнулся, и лобызания не получилось.