Двое, не считая призраков - Нестерова Наталья Владимировна. Страница 52
— Угу!
— Сейчас промоем тебе желудок, вызовем врача, и весь день проведешь в постели.
— Нет! — вскочила на ноги Катя. — Мне уже лучше, совсем хорошо!
Если уложат в постель, она не встретится с Антоном, не извинится за свое ужасное поведение. Что он сейчас о ней думает? Как она посмотрит ему в глаза?
Какой позор! Может, лучше затаиться, никогда с Антоном более не видеться, обо всем забыть? Нет, надо отвечать за свои плохие дела. Объяснить Антону, что она не распутная, не гулящая, просто… нечаянно получилось.
Ее планы менялись каждую минуту. То Катя набиралась мужества перед разговором с Антоном, то позорно трусила и желала забыть о случившемся. И при этом еще требовалось сохранять перед Аллой здоровый невозмутимый вид.
Алла предпочла бы оставить Катю дома, а самой поехать на встречу с новой домоправительницей. Но Катя упорно твердила про магазин и горнолыжный костюм. Никакой спешки в его покупке не было, однако Катя вела себя так, словно покупка очередного комбинезона — ее давняя мечта. Девочка раскапризничалась, даже всплакнула, и Алла сдалась.
Приняв душ, Катя долго не могла выбрать, во что одеться. Все перемеряла, разбросала по комнате брюки, юбки, блузки, кофточки. Гардероб забит, а надеть нечего! В полном отчаянии (не голой же идти!) она натянула джинсы и тоненькую кашемировую водолазку.
После завтрака вернулась к себе в комнату и стала накладывать макияж. Получалось кошмарно! Трижды все смывала и красилась снова. В зеркале отражалось испуганное лицо, которое никакими ухищрениями нельзя исправить, только хуже сделаешь. А еще этот ужасный вздернутый нос, двумя дырочками вперед, как у поросенка! Его разве замаскируешь? Надо сделать пластическую операцию. Обязательно! Решено!
Алла опять заглянула в комнату, поторопила. Катя умылась очередной раз, нанесла на лицо тональный крем, слегка коснулась щек кисточкой с румянами, под бровями чуть-чуть мазнула белыми тенями, губы покрасила бесцветным блеском. Будь что будет!
Антон и Борис ехали в машине молча, ББГ на заднем сиденье, Антон рядом с водителем. Во внутреннем кармане куртки Антона покоилась бриллиантовая диадема. Сегодня утром обнаружил ее на полу и засунул в карман. Пришедшему за ним охраннику Антон ничего не сказал. Надеялся встретить Катю, проходя по дому, — не получилось. С другой стороны, диадема — повод для встречи, если Катя сегодня не придет к памятнику. Что будет, если у него найдут дорогую вещь, Антон предпочитал не думать. Он собирался украсть у ББГ нечто гораздо более серьезное, чем эта цацка.
Автомобиль въехал на охраняемую территорию жилого комплекса, выстроенного на берегу Москвы-реки, подкатил к подъезду. Борис вышел из машины и, не оборачиваясь, велел Антону:
— Иди за мной!
Они поднялись на лифте на десятый этаж, Борис открыл дверь. Вошли в квартиру. Не снимая пальто, Борис прошел в глубь помещения, распорядился, чтобы Антон подождал в гостиной. Очень хорошо. Антон тоже предпочитал оставаться в куртке с ворованной диадемой.
Борис зашел в кабинет, Харитон Романович уже ждал его. Борис снял пальто, бросил его на стул и нетерпеливо спросил:
— Выяснил насчет Скробова?
Увы! — развел руками Харитон. — Пусто! В результате длительных поисков обнаружен только один тип в Центральной Африке, практически сумасшедший. Порядочные покойники с ним дела иметь не могут.
— Плевать мне на негра!
— Совершенно справедливо, тем более что абориген глухонемой.
— Плохо работаешь! Как службу несешь? — злился Борис.
— Извините, ваше ублюдочное высочество! — издевательски склонился в поклоне Харитон Романович.
— Напрашиваешься?
— Отнюдь! — Старикашка поднял руки вверх. — Ты привел Скробова? — Опустил руки и потер в предвкушении. — Где он?
— Будет тебе сейчас очная ставка!
Борис вышел из кабинета, заглянул в гостиную, позвал Антона.
Они вместе вернулись в кабинет. Там никого не было.
— Ты где? — позвал Борис Харитона Романовича.
— Перед вами, — удивленно отозвался Антон, решив, что ББГ к нему обращается.
— Харитон, сучий потрох! Выходи!
Антон с интересом наблюдал, как ББГ матерился, звал какого-то «трупа недорезанного», багровел и брызгал слюной.
Борис захлебнулся ругательствами. Неужели опростоволосился? Дурака сыграл? Он повернулся к Антону с перекошенным от гнева лицом:
— Ты! Слизняк! Очки мне втирал! Ты покойников оживших не видел!
— Никогда не утверждал обратного, — напомнил Борис.
— Ясно! Пошел вон!
В глазах ББГ Антон отчетливо прочитал свой смертный приговор. То, что Горлохватов общается с покойниками, не удивило и не испугало Антона. Сам такой. Другое дело — стремление Горлохватова уничтожить всех, посвященных в его тайну.
«Признаем: желание естественное, но для меня совершенно неприемлемое. Не хочу быть раздавленным, как мошка, а потом являться к плохому дяде ББГ и упрекать: за что вы меня прикончили!»
— Борис Борисович! Давайте поговорим спокойно, — предложил Антон.
— Мне не о чем с тобой разговаривать. Убирайся!
— Ошибаетесь!
Антон без приглашения уселся на стул, Борис продолжал стоять.
— В ногах правды нет, — заметил Антон. — Поверьте, мне очень трудно сделать следующее чистосердечное признание, но некоторые обстоятельства заставляют. Да, грешен, я общался с покойниками.
— Врешь! Шкуру спасаешь.
— Не без того. Борис Борисович, я уполномочен передать вам привет от вашей умершей жены Лоры, простите, не знаю отчества.
— Врешь! — автоматически повторил Борис и рухнул в кресло.
— В качестве доказательства она просила напомнить о самом трогательном моменте… извините, деталей не помню, но что-то про больницу, воспаление легких, вы туда проникли в белом халате, уцепились за спинку кровати… и… считали — это практически цитата, дословно — таблицу умножения озвучивали. Вижу по вашему лицу, вам понятно, о чем речь.
— Когда? — просипел Борис. — Когда ты ее видел?
— Не далее как вчера.
— А сегодня Харитона не сумел?
— Увы! — развел рукам Антон. — Лора…
— Лариса Васильевна! — перебил Борис, внутренне поразившись тому, что никогда полного имени Лоры не произносилось… не дожила…
— Лариса Васильевна, — послушно подхватил Антон, — меня предупредила, что в связи с некоторыми событиями в моей жизни…
— Плевал я на твои события!
«Что меня полностью устраивает», — мысленно ответил Антон и продолжал:
— Чудесный дар мой растаял. Сгинул как сон, как утренний туман. Не скрою, сему факту я только рад. Поэтому вынужден отклонить ваше предложение о сотрудничестве, но…
— Что еще говорила Лора… Как она… вообще?
— Было темно, она попросила света не зажигать. Сказала, что в больничном халате и живот после родов не опал…
Антон впервые увидел в Горлохватове что-то нормальное, человеческое, слабость и страдание. Но времени на сочувствие у Антона не было, нужно развивать успех.
— Лариса Васильевна просила передать. Это вашей дочери касается.
— Что? — Глаза ББГ, секунду назад потерянные и печальные, вновь смотрели настороженно, прямо, жестко. — Что она просила?
— Катя… Я правильно помню, вашу дочь зовут Катя?
— Да.
— Она заслуживает лучшей участи, чем вы ей предрекаете. Дворцы, бриллианты и скотный двор не могут сделать счастливой нормальную девушку.
— Лора так и сказала?
— Только передаю ее слова, — врал Антон.
Он воспользовался ситуацией и от имени умершей Катиной мамы в пух и прах разбил хрустальный колпак, которым папа окружил девушку. Антон давил на то, что у Кати должно быть свое женское счастье, избранник, семья, дети, желательно много детей…
Борис ловил каждое слово, но плохо понимал смысл. Лора недовольна! Он так старался! Жизнь положил! А теперь оказывается, коту под хвост его усилия, отдавай Катю какому-нибудь прощелыге, который будет девочку…
— И что касается моей скромной персоны, — не забыл упомянуть Антон, — ваша жена убедительно просила не пороть горячку, не ломать дров, не совершать жестоких поступков. Кто знает, как жизнь повернется. С вашего позволения, откланиваюсь?