Между нами, девочками - Нестерова Наталья Владимировна. Страница 18

Фиаско. Сидит, вонючка подлая, добрая душа, уже час почти сидит. Ясно — нас дожидается.

Мы обреченно бредем по проходу между столиками.

— Елена Александровна, — не разжимая губ, торопливо бормочет Иван Дмитриевич, — вы пересядьте за другой столик. Придумайте что-нибудь, ведь совсем оголодаете.

— Намекаете, что у меня фигура как у узников застенков Бухенвальда? — злым шепотом осведомляюсь я.

— Что вы! — восклицает он в полный голос. — У вас замечательная фигура!

На его возглас народ оторвал головы от тарелок и с любопытством меня оглядывает. Счастливчики! Питаются и горя не знают. А мы точно на заклание ползем. Сели, здороваемся, получаем удар по обонятельным рецепторам. Иван Дмитриевич начинает чихать и сморкаться. Я с тоской смотрю на суп — он пахнет всеми шанелями, вместе взятыми.

Мне кажется, я нахожу простое до гениальности решение: вставить в нос затычки. Товарищу по несчастью, Ивану Дмитриевичу, перед обедом предлагаю два ватных шарика — закупорьте нюхательные каналы.

Никогда не пытайтесь принимать пищу с забитым носом! Два физиологических процесса — дыхание и глотание — взаимосвязаны и параллельно не осуществимы!

Я захлебнулась на третьей ложке харчо. В благом порыве и с немалой силой Роза хлопнула ладонью по моей спине. Я клюнула в тарелку носом, из которого вылетели тампончики. Иван Дмитриевич вскочил, подхватил меня и помчал к выходу.

Он держал меня под мышкой, как баул с костями, ногами до пола я не доставала. Так мы гарцевали по главной аллее. Сквозь судорожный кашель мне удалось провопить:

— Что вы делаете? Как вы смеете! Верните меня на землю!

— Вы не понимаете! — гундосил (затычки в носу!) Иван Дмитриевич, не останавливая бега. — Один известный физик умер, поперхнувшись кашей. Вам срочно нужна врачебная помощь!

Без врачебной помощи я обошлась, вырвалась из рук доброго самаритянина в вестибюле медицинского корпуса. Кашель утих, и я хотела было «поблагодарить» Ивана Дмитриевича, но, увидев его глаза, растерялась. Он возвышался надо мной как Гулливер над Дюймовочкой. Шумно дышал ртом, восстанавливая дыхание, из африкански раздутого носа торчали комочки ваты, и он смотрел на меня… Я никогда не предполагала, что мужские глаза могут излучать столько заботы и доброты. Так смотрела моя собака Долька. В голове родилась шальная мысль: «Сейчас он высунет язык и лизнет мою щеку». Розины духи определенно стали сказываться на деятельности моего мозга.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Иван Дмитриевич.

— Никаких собачьих нежностей! — »Я погрозила пальцем, развернулась и ушла.

В номере посмотрела на себя в зеркало — лицо цвета вишни. А еще говорят, у меня малокровие!

Иван Дмитриевич подловил меня после процедуры под названием кислородные ванны. Замечательная штука, но аппетит возбуждает зверский — теленка бы съела. Зажаренного, на вертеле… В последние дни все мои мечты о кушаньях, сны — исключительно гастрономические.

Мы прогуливаемся по аллее. Первооснову наших страданий деликатно не упоминаем, но обсуждаем, как от нее избавиться.

— Надо что-то делать, — говорит Иван Дмитриевич, — так продолжаться не может. Я приехал сюда работать, статью в научный журнал обязался написать. И не могу за компьютер сесть, потому что от голода страдаю. Послушайте! Давайте напросимся к ней в гости и украдем этот чертов флакон с духами?

— Вы что, не чувствуете? У нее батарея разных флаконов.

— Ничего я не чувствую! У меня аллергия на духи. Будто две спицы в ноздри вставляют и прямо в мозг загоняют. Мне уколы стали делать от аллергии. Чудовищно нелепая ситуация! Работать не могу, постоянно хочу есть. И на инъекции вынужден ходить.

Я посмотрела на него с сожалением: вот вляпался! И ведь Роза для него старается, благоухает! Она не оставляет попыток соблазнить Ивана Дмитриевича: призывно колышет выдающимся бюстом, засыпает вопросами и намеками. Ваня, почему вы на танцы не ходите? Сегодня фильм интересный, купить вам билетик? Ах, Иван, вы такой загадочный мужчина! Где же лежит отгадка?

«В пустом желудке, — хочется брякнуть мне. — Милая, голодного мужика очаровывать — все равно что кокосовый орех пальцами открывать».

— Пойдемте вечером в ресторан, — приглашает Иван Дмитриевич. — Я узнал, здесь один неподалеку расположен.

— Платим каждый за себя, — предупреждаю я.

— Все равно, — отмахивается он. — Только бы поесть по-человечески.

О столовой санатория забыто. Мы изучили окрестности и нашли: приличную шашлычную, рабочую столовую с отменными борщами, пирожковую (удобно на завтрак) и недорогой ресторан с живой музыкой.

Через несколько дней я столкнулась с Розой на физиотерапии. Она обдала меня мощным парфюмерным зарядом и похвалила:

— Молодец! Как мужика охмурила! Знаю, он тебя по ресторанам водит. А с виду не скажешь, что ты такая шустрая. Да я не в обиде. Познакомилась с одним, нефтяник Тюмени. Страстный мужчина! Не пропали наши путевки. Точно?

Возразить мне было нечего. Я стремительно наращивала массу тела. Я всегда поправляюсь, когда влюблена.