Позвони в мою дверь - Нестерова Наталья Владимировна. Страница 47

— Значит, он любит меня?

— Не по-мавритански, конечно. А как нормальный мужик хорошую жену.

— И он не стал бы обманывать меня?

— Никогда!

Зина улыбнулась и облегченно вздохнула. Растерянная и подавленная, она легко попадала под чужое влияние, принимала точки зрения посторонних, а собственной точки опоры не имела.

Спокойствие и надежда, которые вдохнула в Зину сестра, рухнули благодаря Денису. Он пришел на кухню, смущенно посмотрел на жену, как бы спрашивая разрешения.

— Говори, — сказала Валя.

— Тут такое дело, — мялся Денис. — В общем, все письма лежат на нашем сервере, и программа их автоматически отсылает каждые три дня. Я даже нашел книгу в Интернете, откуда Петров скачал информацию.

— Ты хочешь сказать, — уточнила Зина, — что Петров заранее передрал откуда-то текст про проклятых тюленей, разбил его на части, вставил в каждую «Здравствуйте» и «До свидания», положил в ящик, и программа периодически отправляет послания?

— Да, — подтвердил Денис. — Но текст он подредактировал, в первоисточнике есть всякие диалоги и сюжеты.

Зина закрыла лицо руками, тихо застонала. Валя, чья вера в Петрова пошатнулась, все-таки стояла на своем, оправдывала изменника:

— Петров не хотел вас расстраивать.

Денис неуклюже поддержал жену:

— По-моему, здорово придумал.

Зина убрала руки от лица, посмотрела на Дениса едва ли не с ненавистью. Он смутился, принялся рассказывать о том, как плохо стало на фирме после бегства Петрова. Зина перебила:

— Верить, говорите, надо? — Она усмехнулась. — В фальшивки, в подметные письма? Господи! Хоть бы все тюлени подохли!

— Животные не виноваты, — умно возразил Денис и тут же поправился:

— Тюлени — это иносказательно, понимаю.

Валя смотрела на сестру с болью и сочувствием.

Зина всегда была для нее образцом стойкости. В детстве Валя старалась походить на старшую сестру, подражала ей, даже копировала. Но теперь Зина будто забыла, какая она есть на самом деле. Или переменилась?

— Помнишь, — спросила Валя, — как однажды родители не поверили, что учительница поставила мне в дневник чужую двойку?

Зина отрицательно покачала головой.

— А я на всю жизнь запомнила, — продолжала Валя. — Ты тогда стала в угол, объявила голодовку и сказала, что не выйдешь, пока они передо мной не извинятся. Ты одна мне поверила, даже бабушка сомневалась. И я поняла: очень важно, когда тебе верят, несмотря на аргументы и факты, просто потому, что ты — это ты.

— Чем ближе человеческие чувства к Иррациональному абсолюту, — изрек Денис, — тем выше их этическая ценность.

Валя ласково погладила руку мужа. Она знала, что скорость его мысли многократно опережает среднестатистическую. Цепь рассуждений уносится вперед, и Денис выдает результат, логичность которого окружающим надо объяснять на пальцах.

— Что ты имел в виду? — пришла она ему на помощь.

— В школе я вырывал последние страницы из учебника, чтобы не было соблазна посмотреть правильный ответ. Однажды в больнице меня перепутали с однофамильцем и сделали гастроскопию. Я догадывался об ошибке, но пошел на жуткую процедуру, чтобы не подвести медсестру.

С помощью подобных абсурдных поступков я выработал самоуважение, поборол комплексы неполноценности.

— Ты хочешь сказать, — невесело рассмеялась Зина, — что если я буду стойко держать марку соломенной вдовы, то приближусь к святости?

— Просто оставайся сама собой, — ответила за мужа Валя.

— Спасибо вам, ребята! — поблагодарила Зина. — Вы мне помогли, утешили.

Валя и Денис не поняли: иронизирует она или говорит серьезно.

Зина поехала в банк, чтобы снять деньги и отправить Ваню и Саню на каникулы. Здесь ее ждал новый удар — на счете остались крохи, а громадную сумму (ей бы на год с детьми хватило) Петров забрал. Причем делал это с изощренным издевательством: не изъял все деньги сразу, а снимал ежедневно в течение последней недели большими суммами.

Зина с трудом сохранила самообладание, разговаривая с банковским клерком. На ватных ногах вышла на улицу, села в машину. Поехала в автосервис, у его ворот развернулась — денег на техосмотр Удюши не было. Зина вела машину с предельной осторожностью, понимала, что в ее нынешнем состоянии угодить в аварию проще простого.

Бывает — запахи напомнят о былом, вспомнятся картины прошлой жизни. А иногда жизненные обстоятельства вдруг бросают тебя в прошлое: Зина отчетливо вспомнила, как она голодала с маленькими детьми, как боялась потратить лишнюю копейку, страшилась плохих прогнозов, потому что нечего было надеть в распутицу. Запах нищеты и безысходности — вот чем пахнуло на Зину.

Но — кому супчик жидковат, кому бисер мелковат. Теперь Зине горько было расстаться с возможностью поехать в Женеву, остановиться там в отеле за тысячу долларов в сутки, пройтись по ювелирным магазинам и купить стильные, изящные и баснословно дорогие украшения. Путешествия на экзотические острова, наряды от кутюрье, антикварная мебель, картины русских авангардистов — все в прошлом?

Чем выше ты поднимешься, тем больнее падать. Петров хладнокровно обрек ее на падение. У нее нет собственности, на ее имя оформлена только машина.

Она может продать драгоценности, но квартиру, загородный дом, автомобили Петрова без его согласия тронуть не может.

Он велел жить на деньги в банке, а сам их забрал. Говорил что-то про заграничные счета, Зина не слушала, была ошеломлена его сообщением об уходе. Требовалось запомнить цифры, пароли, она их послушно повторила и тут же забыла. Да и нет уверенности, что тайные вклады им также не очищены. Кроме того, Зина ничего не смыслила в иностранных акциях, опционах, фьючерсах, о которых толковал Петров и которые составляли его капитал, вывезенный из страны.

Она вернулась домой. Дети радостно сообщили, что получили очередное письмо от папы. Зина подошла к монитору: опять тюлени, только тюлени!

Она едва сдержала желание броситься за молотком и разбить экран.

— Мама, ты себя плохо чувствуешь? — заволновалась Маняша. — Почему ты захмуренная?

— Немножко голова болит.

— Хочешь наш ответ папе прочитать? — предложил Ваня. — Про то, как Саня на роликах врезался в лоток мороженщицы?

— Потом, — шепнула Зина, — потом обязательно прочитаю.

Она вышла из детской, набрала телефон Лены Ровенской.

— Устрой меня на работу, — попросила Зина.

— Можешь сейчас приехать ко мне в офис?

— Да.

— Жду.

Офис Лены Ровенской располагался в центре Москвы, за выставочными залами самого крупного из магазинов «Класс-мебель». Лена регулярно меняла интерьер своего кабинета, и каждый раз, бывая у нее, Зина хвалила дизайнерские находки. Но теперь она не осматривала обстановку, да хозяйка и не ждала похвал. Сидя напротив Зины за низеньким столиком, Лена нервно щелкала суставами пальцев:

— Мы не хотели тебе говорить, но Петров подло поступил с ребятами. Он продал свои акции.

Юре и Потапычу пришлось выкупать их втридорога, чтобы сохранить холдинг.

Зине казалось, что ее ничто более не может удивить, но она поразилась:

— Не может быть!

— Да, — кивнула Лена, — к сожалению, правда.

Надеюсь, он тебе перевел порядочную сумму?

— Нет, — пробормотала Зина, — напротив, он снял все деньги с нашего общего счета. У меня ничего нет.

— Сволочь! — выругалась Лена. — Ах, какой подонок!

— У меня голова идет кругом, — призналась Зина.

Она закусила губы, чтобы не расплакаться. Но первой заревела Лена:

— Ну ты подумай! — Забыв о макияже, она вытирала слезы ладошкой. — Ведь такой парень был!

Не жмот, широкая душа. Что эти бабы, эти сучки с мужиками делают!

— Ты думаешь, все-таки… — всхлипнула Зина между спазмами слезного града.

— Ежу понятно! Петрова ничто не могло сбить с пути, только баба!

Они плакали обнявшись, размазывая дорогую косметику по эксклюзивным нарядам друг друга.