Позвони в мою дверь - Нестерова Наталья Владимировна. Страница 5

— Игорек, но ведь ты все равно меня любишь? — спросила она вслух.

Отражение в зеркале могло претендовать только на любовь слабовидящего мужчины, если у него украсть очки. С таким лицом только в очереди стоять да у корыта со стиркой.

— Ни-чи-во, — сказала Зина по слогам, отходя от зеркала. — Подумаешь, Таисия. Лицо с обложки.

Кукла. Кукол с черными волосами не бывает. — Зина вздохнула и повторила:

— Ни-чи-во! Вот мы вырастим, кренделей на голове накрутим, ногти накрасим и на шпилечках запрыгаем.

Таисии исполнилось сорок пять лет, но даже самые злобные завистники не могли дать ей больше тридцати. Муж Таисии был президентом крупного банка. Несмотря на экстравагантную красоту банкирши, мужики подваливать к ней опасались, берегли головы. Петров не побоялся. Они познакомились на банкете в ресторане «Националь».

Улучив минутку, он подошел к ней и заговорил просительным тоном тяжелобольного:

— У меня очень слабые мышцы шеи. Народ крепится и старается на вас не пялиться, а я не могу.

Я еще не окривел? Ведь у вас добрая душа? Вы не хотите, чтобы у меня развился печальный дефект?

Вас будет мучить совесть, если вы не протянете руку страждущему.

Крепость сдалась на удивление легко.

— И где я могу вас подлечить?

Лишаться жизни Петрову все же не хотелось, показываться в ресторанах с банкиршей он не собирался.

— У меня дома вполне госпитальная обстановка.

— Позвоните, — обронила Таисия и отошла.

Занятая светской жизнью и заботами о своей внешности, Таисия выкраивала для Петрова одно-два свидания в месяц.

Если сложить все время, которое Зина провела с Игорем за полтора года замужества, то получится чуть больше трех месяцев. Прошлым летом они познакомились в Севастополе, куда Зина приехала с подругой на каникулы после третьего курса художественного училища. Ей казалось потом, что в Игоря она влюбилась с первого взгляда, как только увидела на пляже в Херсонесе. Да в него и нельзя было не влюбиться. Внешности его могли бы позавидовать голливудские актеры: высокий, стройный, черты лица правильные — ни штриха не требуется, чтобы добавить мужского обаяния.

В Москве, обнаружив, что беременна, Зина вначале испугалась. Но постепенно ошеломляющая мысль обернулась предвкушением чуда. Чудо сотворили они с Игорем. Зина позвонила в Севастополь и сообщила Игорю новость уже в восторженном настроении-. Ее не обидела его растерянность и отсутствие бурной радости, она помнила свои недавние страхи. Это пройдет, знала она. Любовь Игоря тоже усилится от сознания предстоящего отцовства. Разве не удивительно — появится человек, сотканный из их клеточек!

Медовый месяц съежился до десяти дней — Игорь спешил в Североморск, куда получил распределение. Он тогда все время с удивлением рассматривал ее плоский живот и спрашивал, не ошиблись ли врачи. Начало семейной жизни омрачало решительное неприятие родителями Игоря его женитьбы.

Они и на свадьбу не приехали. Игорь ушел в долгий поход, приехал на неделю уже после рождения близнецов, а затем на месяц в отпуск летом.

Зина отчаянно скучала без мужа, но насладиться его присутствием мешали заботы, связанные с детьми. На Игоря в последние приезды сваливались обязанности няни, Зининой помощницы. К вечеру они оба выматывались, и на душевное общение, о котором так мечтала Зина, не хватало сил. Разговоры в основном касались главной проблемы: где взять денег и как распределить те крохи, что получал Игорь.

Наступил октябрь, холодный и дождливый.

У Зины не было теплой обуви, и она гуляла с детьми в стареньких кроссовках. Совершенно не думала, что может простудиться, заболеть. Нелепо и предположить — кто же тогда позаботится о детях?

И все-таки она заболела. Началось с першения в горле, потом добавился кашель, озноб.

Как назло, близнецы тоже плохо чувствовали себя, отказывались есть, капризничали и много плакали. Зина сбилась с ног, успокаивая их. Дважды после тяжелых ночей она вызывала детского врача, но та велела больше вызовов не делать.

— У них режутся зубки, все нормально.

— Знаете, ночью они так кричали! Мне страшно стало.

— Так у всех. Вы сами заболели? Наденьте марлевую маску, чтобы детей не заразить.

В третью бессонную ночь Зина стала терять чувство реальности. То она обнаружила себя спящей на стуле и едва не выронила детей, которых держала на руках, то не помнила, где ванная, и никак не могла попасть в нужную дверь. Когда она услышала запах гари и увидела, что зачем-то включила утюг, испугалась и решила позвонить сестре.

И тут же зазвонил телефон.

— Зиночка, — плакала на том конце Валя, — бабушке очень плохо. Я вызвала «скорую», ее отвозят в больницу, мы сейчас едем.

— Очень хорошо, поцелуй их.

— Кого «их»?

— Поцелуй тебя и бабулю.

— Зина, с тобой все в порядке? Что ты делала?

— Я спала. Я очень устала. Ты мне позвони потом.

Комната стала медленно кружиться и оплавляться, словно карамельная. Зина услышала, как снова заплакали дети, но пошла не к ним, а к входной двери.

Петров, сонный, в трусах, открыл дверь на непрерывный звонок и не узнал Зину. Лицо ее закрывала белая марлевая маска, глаза закрыты.

— Чего надо? — грубо спросил он.

— Надо что-то делать, — пробормотала Зина и стала медленно оседать.

Он едва успел ее подхватить.

— Зина? Что с вами?

Она висела в его руках бесчувственной куклой.

Петров взял соседку на руки и отнес в комнату, положил на постель, с которой только что вскочил.

Он понятия не имел, как надо обращаться с обморочными женщинами.

— Зина, очнитесь, — тормошил он ее. — Хотите воды?

Петров сбегал на кухню, принес стакан воды и побрызгал ей на лицо. Безрезультатно. Он вытирал с нее воду и почувствовал пальцами горячую кожу.

— Я вызову «скорую», — сказал он. — Вы вся горите.

— Дети и бабуля — это сейчас самое важное, — прошептала Зина, не открывая глаз. — Им плохо.

— Что? Что вы сказали?

Но она опять отключилась. Дети? Наверное, что-то случилось с близнецами. Петров представил себе пухлых карапузов Саню и Ваню. А почему нет? На его глазах они едва не утонули. Но тут он услышал плач за стеной и облегченно вздохнул — по крайней мере живы.

Петров быстро натянул спортивные штаны, майку и побежал в квартиру соседки.

Ваня с Саней плакали так исступленно, что казалось, еще один вздох — и они замолкнут навсегда. Петров не помнил, когда он последний раз слышал детский плач, но этот дуэт нагнал на него страху больше, чем Зинин обморок.

— Тише, ребята. Все хорошо, все спокойно, — уговаривал он их.

Петров брал близнецов на руки по очереди, но они плакали еще сильнее, корчились, вырывались.

Через пять минут Петров почувствовал, что больше не может этого выдержать: голова звенела, словно собиралась взорваться.

— Молчать! — рявкнул Петров. — Вы не можете затихнуть, чтобы я обдумал ситуацию? Вот так. Взяли по игрушке в руки и мирно их грызем.

Выходя из комнаты, он еще погрозил близнецам:

— Чтоб мне!

Со «Скорой помощью» у Петрова были связаны очень неприятные воспоминания. На тренировке он поранил ногу, приехали бравые ребята, вкололи ему укол от столбняка, а заодно запустили вирус гепатита. Потом он месяц провалялся в больнице и уже не вернулся в секцию тяжелой атлетики.

Петров набрал номер Потапыча:

— Старик, мне нужен детский врач.

— Тебе нужно проспаться, — буркнул сонный Потапыч.

— Это ты приди в себя. Есть у вас хороший врач?

— Есть. Козлов Александр Владимирович. Когда у Анечки появилась сыпь, мы…

— Ты можешь его попросить приехать ко мне? — перебил его Петров.

— У тебя гости?

— Вроде того.

— Не знаю, поедет ли он среди ночи.

— Сколько он берет?

— Пятьдесят долларов за визит.

— Начинай со ста, только пусть прибудет.