Уравнение со всеми известными - Нестерова Наталья Владимировна. Страница 51

Потом вдруг поднял руки и с рыком сладко потянулся, хрустнув суставами, тряхнул головой, прогоняя остатки сна.

Анна медленно опустилась в кресло. Никаких сомнений — тот самый, давно забытый толчок. Удар крови в низ живота, в грудь, в сердце. Вот так номер! Позорище! Дожила! Испытать призывный импульс от вида неряхи милиционера!

— Майор Дмитрий Дмитриевич Сусликов, — представился он. — Удостоверение показать?

— Обязательно!

Анна взяла документы, встала и прошла к своему столу. Она злилась на свое бестолковое тело, но и с интересом к нему прислушивалась. Успокоился, глупый организм? То-то же, успокаивайся.

— Чай, кофе? — заглянула Настя.

Анна не успела ответить, как Сусликов попросил:

— А нет ли у вас, милая девушка, колбасы или сыра?

Нахал. Голодный нахал.

— Сделай бутерброды, — кивнула Анна. — По второму номеру.

— Ясно, — ухмыльнулась Настя.

Понятливая девочка. Второй номер — полторы дюжины бутербродов с копченой рыбой, ветчиной и сыром — подавался Настей, когда потчевали больше пяти человек! За створкой встроенного шкафа у нее в приемной был холодильник со стратегическим запасом продуктов, напитков, сладостей и фруктов, микроволновая печь, и электрокофеварка. Сейчас мы тебя накормим, голодающий.

— Анна Сергеевна, — милиционер присел к ее столу, — я к вам по секретному делу. Есть один тип, подозреваемый в совершении тяжких преступлений, мы хотим разузнать о нем побольше с помощью ваших врачей.

Значит, не погибший ребенок. Анна облегченно вздохнула и расслабилась.

— Я вас слушаю, Дмитрий Дмитриевич.

— Его фамилия Деревянко, а жена его Тамара Егоровна Деревянко посещает вашего доктора, — Сусликов заглянул в блокнот, — доктора Колесова. Вот с этим доктором мне и нужно побеседовать.

— К сожалению, Константин Владимирович в отпуске.

— Уехал из Москвы?

— Нет, у него… творческий, научный отпуск.

— Ладно, давайте его адрес, я съезжу к нему.

— Боюсь, что это невозможно, потому что он… много работает в библиотеке.

— В запое, что ли?

— Почему сразу в запое? — возмутилась Анна.

В определенном смысле Вера и Колосов были уже почти месяц в запое. Они стали потихоньку выбираться из подполья, но связь держали только одностороннюю — звонили сами, когда находили нужным. Вера — ей, Анне, а Колесов — в свое отделение.

Настя принесла гору бутербродов и большой стеклянный чайник. Аппетит у Сусликова не под стать фамилий был волчий, он уничтожал бутерброды один за другим. Но вид его, жующего и прихлебывающего чай, вызывал почему-то не брезгливость, а умиление. Анне вдруг захотелось поставить локоть на стол, положить голову на ладонь и тихо смотреть, как насыщается здоровый голодный мужчина. Сусликов умудрялся еще и говорить с набитым ртом:

— Нет, ну какие проблемы? Человек жив, в Москве, почему нельзя с ним встретиться?

— Я попробую сейчас позвонить, но дозвониться не гарантирую.

— Попробуйте.

Попытка удалась. Трубку сняла Вера.

— Как ты? — спросила Анна.

— Все лучше и лучше.

— Замечательно. Можешь пригласить к телефону Константина Владимировича?.. Константин Владимирович, у меня в кабинете сейчас находится майор милиции Дмитрий Дмитриевич Сусликов. У него есть к вам ряд вопросов. Ответьте на них, пожалуйста.

Она передала трубку Сусликову, и тот, не переставая жевать, изложил Колесову суть дела. Анна отлично слышала их разговор — безобразие, оказывается, у ее телефона изоляция никуда не годится, и ее посетители невольно в курсе всех телефонных бесед. Нужно немедленно вызвать мастера или поменять аппарат. Правда, диалог шел на повышенных тонах, вернее, они попросту орали друг на друга.

— Я ничего не могу сообщить вам полезного, — говорил Костя. — О том, чтобы предоставить пленки с записями, речь не может идти в принципе.

— Вы отказываетесь помочь следствию?

— Какого рода преступление вы бы ни расследовали, мои сугубо конфиденциальные беседы с пациенткой никакого отношения к ним не имеют.

— А вот это мне судить!

— Заблуждаетесь.

— Я могу оформить изъятие в судебном порядке!

— Напрасный труд. Официальным медицинским документом является только медицинская карточка. Ее вы действительно можете получить через суд. И она вряд ли удовлетворит ваше любопытство, даже если вы разбираетесь в профессиональных терминах.

— Какое любопытство? Я что, в бирюльки играю?

— Не могу судить. Будьте любезны, передайте трубку директору.

— Козел! — громко сказал Сусликов и передал трубку Анне.

— От козла слышу!

— Константин Владимирович, это я.

— Простите! Анна Сергеевна, если кто-то попробует вскрыть мой сейф, то устрою такой скандал, который никому и не снился. Через час я буду в клинике.

— Не волнуйтесь, Константин Владимирович, ничего подобного не произойдет. И приезжать вам не нужно.

— Нужно! Нужно! — Сусликов возбужденно постучал кулаками по столу. — Пусть едет, я его здесь дожму.

Анна заговорщически кивнула милиционеру:

— Нет, если вы считаете необходимым, Константин Владимирович… Да, ваше присутствие, конечно, облегчило бы мое положение. Спасибо! До свидания!

Она положила трубку. Сусликов принялся за очередной бутерброд.

— Дмитрий Дмитриевич, вы втягиваете меня в конфликты с подчиненными.

— Да бросьте вы язык ломать. Зовите меня Дим Димычем или Сусликом.

— Сусликом? — поразилась Анна.

— Меня уже тридцать семь лет так зовут. Привык.

— А вы, стало быть, будете величать меня Анютой?

— Запросто!

Анна расхохоталась: Суслик, познакомился пять минут назад и будет звать ее Анютой. Святая простота! Как школьники!

Суслик застыл с открытым ртом, потом проглотил, не жуя, кусок.

— У тебя смех! — Он развел руками. — Я валяюсь! Сидела такая бизнесвумен, на кривой козе не подъедешь, не объедешь. Анюта!

Он смотрел на нее с восхищением. Это было удивительно приятно. Сердце, перестань колотиться! Кровушка, не пульсируй нахально в сосудах!

— Дим Димыч, — Анна не могла убрать счастливую улыбку с лица, — перестаньте на меня пялиться и оставьте хотя бы один бутерброд!

— Извини, объел твою, контору, — он подвинул ей блюдо, — вторые сутки как бешеная собака бегаю. Давай подкрепись.

— Спасибо. — Анна постаралась сосредоточиться на процессе жевания бутерброда и глотания остывшего чая.

Работа стояла. До приезда Колесова Суслик развлекал Анну байками из милицейской жизни. Настя держала заслон в приемной — быстренько всех выпроваживала за дверь и отсекала телефонные звонки. Она никогда не слышала, чтобы из кабинета директора доносился такой заливистый хохот.

Майор прошел вслед за Костей в его кабинет. Суслик не стал держать вступительных речей, а разложил на столе перед Костей фотографии:

— Серийный убийца. Девочки от семи до двенадцати лет. Пять жертв. Изнасилование и зверское надругательство.

Снимки были ужасными. У Кости пропал боевой запал.

— В Институте судебной медицины имени Сербского есть врач, — Костя назвал фамилию, — который специализируется на психопатичности серийных убийц.

— Знаем Николая Николаевича, — кивнул Сусликов, — он составил психологический портрет преступника. Строго говоря, Деревянко под него не лезет, но он промелькнул в эпизоде. Мы обязаны проверить.

— Я могу только в самых общих чертах обрисовать особенности психического склада Тамары Егоровны, — сказал Костя. — Она была у меня на приеме дважды. Скорее всего, ее проблемы лишь отражаются в плоскости нынешней семейной жизни, а уходят глубоко в детство. Меланхолический тип нервной системы…

Перед уходом Суслик заглянул к Анне. Она в одиночестве читала бумаги.

— Мимо кассы. Ладно, одним честным гражданином больше, — доложил он.

Суслик держался так просто и естественно, словно они были знакомы тысячу лет.

— Сегодня у меня дел под завязку, — извинился он. — А завтра я заеду за тобой? В шесть часов, годится?