Выйти замуж - Нестерова Наталья Владимировна. Страница 13

– К вам у меня деловое предложение, – наконец произнесла Крушницкая.

– Ко мне? – удивился Строев.

– Да, к вам, – закивала Зоя Марковна. – Вы ведь долгие годы работали в Министерстве внутренних дел, у вас опыт. А теперь я предлагаю вам работать вместе со мной. Это не сложно. Я даю вам телефон клиентки, вы по нему с помощью старых связей устанавливаете адрес и собираете немного информации.

Строев вообще не отличался бойкостью языка, а тут почувствовал, что этот орган стал тихо отмирать.

– Николай Иванович, – убеждала Крушницкая, – тут нет ничего противозаконного. Мы никому не вредим, напротив, помогаем людям обрести душевное равновесие. За каждого клиента вы будете получать определенную сумму. Разве вам не нужны деньги?

Деньги Строеву были нужны, и это печально отразилось на его лице.

– Вот видите! – воодушевилась Зоя Марковна. – Не прожить, не выжить сегодня на одну государственную зарплату, а тем более пенсию. Через несколько лет знаете, какое расслоение наступит? Где мы с вами без первоначального капитала очутимся? А со щенками я вам помогу. Есть один знакомый собачник, он их пристроит.

Строев продолжал молчать. Крушницкая понимающе улыбнулась:

– Николай Иванович, мы с вами договоримся так: вы придете ко мне, вот хотя бы послезавтра, посмотрите, как я работаю, и тогда окончательно решите. Хорошо?

Строев промычал что-то неопределенное, а потом спросил:

– Насчет щенков, вы действительно можете?

– Ну, я же пообещала, – укоризненно сказала Крушницкая, – все будет в порядке. И кстати, возьмите, пожалуйста, задаток! Нет, нет, не отказывайтесь, это вас ни к чему не обязывает. Скажем, на такси ко мне добраться. – Она протянула Строеву изящную визитную карточку. – О том, что наш разговор конфиденциальный, полагаю, и говорить не приходится?

Строев не хотел трогать шулерских денег, но, посмотрев на измученную Дусю, у живота которой клубилась суетливая очередь, отправился в магазин. Два последующих дня он и свора чувствовали себя вполне удовлетворительно.

По дороге к Крушницкой Николай Иванович твердо решил отказать ей. Объяснить, что никакой он не сыскной волк, а простой статистик. В министерстве работал в отделе учета – выписывал по строчкам число преступлений, рецидивов, чертил графики, готовил начальству отчеты и обзоры. Один раз в жизни он уже невольно обманул женщину: выходя за него, Ксения считала, что связала себя с благородным сыщиком типа Мегрэ. Правда, и она его тоже одурачила. Стыдно сказать, Строева очаровали ее очки. Громадными квадратами с закругленными углами они сидели на середине маленького носика и делали их обладательницу, по строевскому тогдашнему провинциальному пониманию (его только перевели в столицу), совершенно экстраординарной. Такие очки были только у телеведущих. Холодными маленькими пальчиками Ксения поправляла во время разговора очки не так, как это делают обычно – на переносице, – а приподнимала слегка оправу снизу, на щеке, и водружала обратно на середину носика. К слову сказать, зрение у Ксени было стопроцентным, а очки носила для форсу. Без очков, то есть в семейной жизни, она оказалась невзрачной и капризной до истеричности. Строев готов был безропотно расплачиваться за свою ошибку, но, когда узнал, что недостаток в нем мужественности и изысканности жена пополняет на стороне, развелся.

– Тсс, тихо! – Открыв дверь, Крушницкая приложила палец к губам. – Клиентка уже у меня. Я их всегда чаем пою, говорю на посторонние темы, чтобы расслабились. Сейчас как раз напряжение ушло, и у меня начинается поток. Надевайте вот эти тапочки и посидите в спальне.

В ее квартире Строев чувствовал себя огурцом в шкатулке для драгоценностей. Прихожая была обита золотистым шелком и увешана бронзовыми бра, спальня – малиновым бархатом, им же покрыта громадная кровать, на полу – толстый голубой ковер. Николай Иванович неудобно сидел на маленьком пуфике перед вычурным трюмо со множеством флакончиков и отлично слышал разговор в соседней комнате.

– Ой, правда, все так и есть! – восхищалась клиентка.

– Конечно же, – ласково ворковала Зоя Марковна. – Поймите, я ведь не гадаю, не угадываю. В какой-то момент нашего общения возникает искра, контакт, и я становлюсь как бы вами. Но в то же время могу смотреть на себя, то есть на вас, со стороны и немного вперед. Вы напрасно думаете, что ваш муж никогда вас не любил. Нет, он женился по глубокой любви, он и сейчас к вам хорошо относится. Многие ведь и этого лишены. Конечно, прежнего чувства нет, и измена, о которой вы узнали, далеко не первая. Его натуру переделать ни вы, да и никто другой не в состоянии. Надо выбирать: или вы примете его таким, какой есть, или расстанетесь. В первом случае, я вижу, ничего в вашей жизни не изменится, вы станете только мудрее, а во втором, если разведетесь... нет, вы не будете счастливы, только очень одиноки.

– Но я не могу, не могу, как вспомню, – всхлипнула клиентка.

– Пройдет, – голос у Крушницкой был сплошной мед, – забудется, я вам гарантирую. Сейчас, когда мы говорим с вами, я направляю поток энергии на вас. Это как весы: на одной чаше ваше горе, которое все перевешивает, а я загружаю противоположную чашу. И скоро вы почувствуете равновесие.

– Правда? Спасибо большое.

– Не стоит. И вот еще что я вам хотела сказать. Мне не очень нравится ваше здоровье. Нет, нет, ничего страшного не вижу, но какое-то сомнение, что-то зарождающееся где-то внизу, внизу живота. Вы давно не были у гинеколога? Мой вам совет – обязательно сходите.

Строев испугался, что сейчас услышит какие-нибудь дамские секреты, но Крушницкая перевела разговор на другое:

– И хорошо бы вам убрать эти морщинки между бровями. Они называются складки мудреца, но зачем нам с вами быть слишком умными? – рассмеялась экстрасенша. – Я вам дам телефон одной косметички. Пробиться к ней трудно, да и берет она много. Но того стоит, через месяц себя не узнаете, ваши близкие будут поражены.

Клиентка долго рассыпалась в благодарностях, пока Зоя Марковна провожала ее до двери.

– Каково ваше впечатление? – спросила Крушницкая, вводя Строева в обитую чем-то шелковым комнату.

На низком столике стояли чашки с чаем и коробка дорогих конфет. Крушницкая убрала посуду за клиенткой и поставила бутылку коньяку и рюмки.

– Знаю, пришли отказываться. Деньги принесли обратно. Нет? Потом, когда со щенками разберетесь, с пенсии? – рассмеялась она.

– А кто вам собирал информацию об этой женщине? – спросил Строев.

– Да никто, – обиделась Крушницкая. – Вы что же, не верите в мой дар? Шарлатанкой меня считаете?

Строев не верил и считал.

– Благополучная женщина не ищет гаданий и предсказаний, – вздохнула Зоя Марковна. – И беды наши, увы, типичны. Поэтому настроиться на поток очень несложно. Мне, во всяком случае.

– А медицинское?

– Тоже универсально. Кто при такой жизни здоров?

Крушницкая не забывала подливать Строеву коньяк. После четырех рюмок и двух конфеток в этой шкатулочной келейности на него вдруг нашла щекотливая благодать. Где-то за грудиной стало приятно и хорошо, деться этому чувству было некуда, и оно щекотало. Подобное случалось со Строевым несколько раз в жизни. В детстве он как-то тяжело болел и все спрашивал мать в бреду: «А Хрущев ест халвы сколько хочет?» С получки мать купила ему громадный брикет халвы. И когда она разворачивала его, снимала промасленную бумагу, у маленького Строева от сладкого счастья щекотало в груди. Нечто схожее творили и Ксенины манипуляции с очками, когда они познакомились.

«А может, черт ее дери, действительно обладает чем-то?» – подумал Строев и согласился попробовать.

Никакими старыми связями для выяснения адресов клиенток он не воспользовался. Телефонная служба, не иначе как для облегчения жизни домушников, ввела новую услугу: всем желающим давала адрес по номеру телефона.

Только на экзаменах по английскому и перед визитом к зубному врачу Строев испытывал такие же муки, как перед первым делом. Но потом освоился и дрейфить перестал. Одетый в майорскую милицейскую форму, он стучался в дверь к очередной жертве обмана, показывал пенсионное удостоверение, на красной обложке которого золотыми буквами было выдавлено завораживающее: «МВД».