Правовые формы участия юридических лиц в международном коммерческом обороте - Асосков Антон Владимирович. Страница 18

Заслуживает поддержки также точка зрения В.П. Звекова о том, что «действие принципа национального режима… не может быть ограничено положениями международного договора РФ, решение о согласии на обязательность которого для Российской Федерации выражено в форме подзаконного акта» [112].

Тенденция самоограничения государства в вопросе введения изъятий из национального режима, как представляется, достигла своего апогея в уже упоминавшемся Федеральном законе «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации», в п. 2 ст. 4 которого закреплена следующая норма: «Изъятия ограничительного характера для иностранных инвесторов могут быть установлены федеральными законами только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Таким образом, государство отказывает себе (а заодно и своим гражданам и отечественным юридическим лицам) во введении изъятий из национального режима, обусловленных чисто экономическими побуждения-ми, стремлением предусмотреть протекционистские меры для той или иной отрасли производства или торговли. Причем данное самоограничение вводится не международным договором, в котором аналогичные обязательства принимались бы и другими договаривающимися государствами, а в одностороннем порядке на уровне национального нормативного акта. Вряд ли стоит приветствовать такой подход законодателя, закрывающий возможности оперативного реагирования государства на ситуацию в отечественной экономике и участие в ней иностранных инвесторов. Формулировка рассматриваемой нормы скопирована с п. 3 ст. 55 Конституции России, однако Конституция не предусматривает автоматическое применение закрепленной в ней нормы к иностранным лицам. Таким образом, п. 2 ст. 4 Федерального закона «Об иностранных инвестициях в Российской Федерации» не может быть оправдан простой ссылкой на конституционные положения и требует дополнительного обоснования своей целесообразности. Данная законодательная норма способна породить в ближайшем будущем многочисленные споры, связанные с оспариванием правомерности введения изъятий из национального режима в ряде федеральных законов последнего времени.

Как правило, при введении национального режима законодатель не требует взаимности от иностранных государств. Иными словами, иностранным лицам предоставляется национальный режим вне зависимости от того, пользуются ли граждане и юридические лица данного государства в свою очередь национальным режимом на территории второго государства. Однако в ряде случаев требование о взаимности все же предъявляется. Классическим примером здесь служит институт интеллектуальной собственности (исключительных прав). Например, в соответствии со ст. 36 Патентного закона РФ от 23 сентября 1992 г. №3517-1 (с изм. от 27 декабря 2000 г.) «иностранные физические и юридические лица пользуются правами, предусмотренными настоящим Законом, наравне с физическими и юридическими лицами Российской Федерации в силу международных договоров Российской Федерации или на основе принципа взаимности» [113].

Как уже отмечалось выше, формально можно усмотреть противоречие между коллизионной нормой ст. 1202 ГК РФ, определяющей пределы действия личного закона юридического лица, и широким применением принципа национального режима для решения вопросов о правовом статусе иностранного юридического лица. Действительно, в ряде случаев принцип национального режима просто парализует применение личного закона юридического лица. К примеру, личный закон юридического лица может разрешать приобретение земельных участков или участков на праве собственности, а национальное законодательство может в этом смысле ограничивать правоспособность отечественных, а значит, и иностранных юридических лиц. Довольно удачное толкование данной ситуации дается в постатейном комментарии к части третьей ГК РФ применительно к сфере действия личного закона физического лица: «Причина появления этого необычного на первый взгляд положения кроется в том, что в новом ГК законодатель предпринял попытку значительно расширить сферу применения двусторонних коллизионных норм, т.е. норм, содержащих общее правило выбора применимого права— формулу прикрепления… Однако желание максимально расширить область применения двусторонних коллизионных привязок, использовав их и при определении вопросов гражданской правоспособности физических лиц, породило известные сомнения в сохранении принципа национального режима для иностранных граждан и апатридов. Следует полагать, что никакого отхода от принципа распространения национального правового режима на иностранцев и лиц без гражданства не произошло. Гражданская правоспособность указанных лиц возникает на основе их личного закона, однако ее объем, основания прекращения или ограничения на территории Российской Федерации определяются аналогично правоспособности граждан России. Если же суд решает вопрос о гражданской правоспособности иностранцев или апатридов, пребывающих за пределами Российской Федерации на территории другого государства, он руководствуется исключительно их личным законом» [114].

В основе режима наибольшего благоприятствования лежит приравнивание правового статуса иностранного лица не к правовому статусу местных физических и юридических лиц (как это имеет место при национальном режиме), а к наиболее выгодному статусу, которым обладают на территории данного государства иностранные лица из любого другого иностранного государства. Закрепление режима наибольшего благоприятствования означает, что физические и юридические лица страны, пользующейся этим правовым режим, имеют возможность претендовать на наиболее благоприятные условия, которые на территории этого государства предоставляются иностранным лицам из любого третьего иностранного государства (принцип favour one— favour all — «благо одного — благо всех»).

Как и национальный режим, режим наибольшего благоприятствования не является общепринятой международно-правовой нормой, поэтому он требует своего закрепления в международно-правовых документах. В целях облегчения формулирования основных положений данного режима Комиссией международного права ООН был разработан рекомендательный проект статей о клаузулах о наиболее благоприятствуемой нации. В тексте этого документа использован термин «режим не менее благоприятный, чем режим, распространенный на третье государство» [115].

В частности, режим наибольшего благоприятствования положен в основу взаимоотношений членов Всемирной торговой организации (ВТО). Он закреплен следующим образом в ст. 1 Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ): «Любое преимущество, благоприятствование, привилегия или иммунитет, предоставляемые в отношении любого товара, происходящего из любой другой страны или предназначаемого в любую другую страну, должны немедленно и безусловно предоставляться подобному же товару, происходящему из территории всех других Договаривающихся Сторон или предназначаемому для территории всех других Договаривающихся Сторон». Статья 2 Генерального соглашения по торговле услугами (ГАТС) предусматривает следующую норму: «В отношении любой меры, охватываемой настоящим Соглашением, каждый член ВТО должен предоставить немедленно и безусловно для услуг и поставщиков услуг любого другого Члена ВТО режим, не менее благоприятный, чем тот, который он предоставляет для тех же услуг или поставщиков услуг любой другой страны» [116]. Режим наибольшего благоприятствования установлен в рамках Североамериканской зоны свободной торговли (НАФТА) на основании трехстороннего Договора 1992 г. о создании зоны свободной торговли между США, Канадой и Мексикой. В Соглашении о партнерстве и сотрудничестве между Европейскими сообществами и их государствами-членами, с одной стороны, и Российской Федерацией, с другой стороны, подписанном на о. Корфу 24 июня 1994 г., стороны предусмотрели взаимный доступ на рынки на основе режима наибольшего благоприятствования.