Под одним солнцем - Невинский Виктор. Страница 36

* * *

Спасти Конда не удалось. Помощь пришла слишком поздно. Он умер во время операции. Я потерял друга, но приобрел сына. Боюсь, что это не одно и то же. Сыновьям до нас значительно меньше дела, чем друзьям. Тело Конда заключили в капсулу и вынесли на поверхность, расположив на скале, так же, как это сделали с Ланком. Я не присутствовал при этом, меня двое суток держали в гидроконтейнере. И лишь перед самым отлетом я вышел взглянуть на него. Дасар сопровождал меня.

Светило солнце, искрясь на гладкой поверхности прозрачной капсулы. Освещенный яркими лучами, внутри лежал Конд, завернутый в мягкую ткань. Руки его были свободны, а лицо спокойно. Вглядываясь в застывшие черты, я думал о том, куда же деваются мысли умершего человека, целый мир чувств. Мне казалось, что они не могут исчезнуть бесследно и переходят к другим людям, к оставшимся друзьям, поселяясь в их сознании и продолжая там жить прежней жизнью. Позже я ловил себя на том, что временами думал и поступал так, как в свое время думал и поступал Конд.

Минут двадцать стояли мы у капсулы и потом пошли обратно. Когда снимали скафандры, биолог положил мне руки на плечо и молча заглянул в глаза: в его взгляде было что-то новое, каким-то теплом повеяло от него. Я впервые понял, что он давно уже стал моим старшим товарищем, а не просто специалистом, которого я часто сопровождал в вылазках.

Гибель Конда словно подала знак целому потоку неожиданных событий. Мы потеряли связь с «Юл-3» — его не оказалось на стационарной орбите. Не отвечала и хрисская станция. Кор нервничал, мы, удрученные, бродили по кораблю. Потом Лост ответил. Оказалось, произошло следующее.

В районе хрисской станции началась вулканическая деятельность. Потоки уничтожили помещение станции, при этом трое ее работников погибли. Они успели связаться с Лостом и запросили помощи. Все остальные выбрались на поверхность Хриса и с надеждой смотрели в сторону Арбинады: только оттуда могло прийти их спасение. Лост долго не раздумывал. По каким-то причинам связь с «Эльприсом» оказалась невозможной, а терять время было нельзя. Он решил взять ответственность на себя и повел «Юл-3» на Хрис. Громадный корабль, явно не приспособленный к посадке на планеты и их крупные спутники, опустился неудачно. Сильный удар о камни хвостовой частью вывел двигатели из строя, и обратный взлет был невозможен, однако цель достигнута — люди спасены.

Получив это сообщение, Кор мрачно посмотрел на приемник связи, но своего неудовольствия вслух не выразил: слишком хорошо читалось на лице Дасара и моем одобрение поступка Лоста. Космос — не Церекс, здесь действуют свои законы, и Кор начинал это понимать.

Наше положение сильно осложнилось. «Эльприс» не мог самостоятельно следовать на Церекс. Слишком мал был запас кислорода и продовольствия. По той же самой причине мы не могли ждать помощи на какой-нибудь орбите около Арбинады. Оставалась единственная возможность — полет на Хрис, там, на искалеченном «Юл-3», где имелись большие запасы всего необходимого, мы могли продержаться достаточно долго, чтобы дождаться спасательного корабля с Церекса.

Это было ясно всем, но осуществление намеченного плана было связано с известными трудностями. «Эльприс» конструировался для взлета с планеты на орбитальный корабль, но не на Хрис, лишенный атмосферы и имеющий заметный гравитационный потенциал. Для того чтобы осуществить такой маневр, необходимо было сильно облегчить корабль. Мы принялись за работу. Были разобраны и выброшены гидроконтейнеры и анабиозные камеры. После того как баки корабля наполнились, та же участь постигла часть вспомогательных механизмов и дистилляционные аппараты. Мы оставили на Арбинаде много инструментов, почти все приборы, которые не нужны были для вождения корабля, и даже некоторые образцы, главным образом минералы. Меня угнетала мысль, что Кор в глубине души был рад тому, что нас осталось только четверо, что с нами уже не было Барма, Ланка и Конда — не было «лишнего» груза. За одно это я его ненавидел.

Наконец, мы установили, что вес корабля достиг нужной величины. Теперь все было готово к перелету на Хрис. Старт был назначен на двадцать четвертый день Этра, и, таким образом, в общей сложности мы пробыли на Арбинаде, считая время, проведенное в анабиозе, шестьдесят семь суток и четырнадцать часов.

День отлета выдался тихим. Коварная Арбинада провожала нас ласково, словно знала, что она еще успеет отомстить тем, кто без разрешения вторгся в ее просторы. Бездонная синева неба не оживлялась ни одним облачком. Мы видели его таким чистым впервые за все время нашего пребывания там. Недвижим был воздух и спокойная гладь воды. Она едва приметно искривлялась плавными, словно отполированными, волнами, лениво наползавшими из-за невидимого горизонта, который скрывался в туманном мареве. Неистовствовало только солнце. Его слепящие лучи пронизывали пространство, неслышно ударялись о воду и рассыпались мириадами колючих искр. Все замерло. Суша, вода и воздух прятали своих уродливых обитателей, как будто не желая осквернять красоту дремлющей природы.

Мы последний раз приняли синзан и заняли свои места. Я сидел у пульта управления рядом с Кором. Кресло Конда оставалось пустым. В последнюю минуту внутри у меня все сжалось от щемящей боли расставания с тем миром, который потребовал от нас нечеловеческого напряжения сил и столько жертв.

Рявкнул двигатель. Над замершей поверхностью озера пронесся грохот. Огромная сила придавила нас, и громадный корабль, разрывая грудью неподвижную массу воды, устремился вперед. Через несколько секунд он уже скользил по самой ее поверхности, потом оторвался и, опираясь на крылья, поднялся в воздух.

Мы сделали двадцать шесть оборотов вокруг Арбинады, прежде чем взять курс на Хрис. Первые пятнадцать нам понадобились на то, чтобы окончательно прийти в себя, следующие четыре для завершения исследования, которое затеял Кор, а оставшиеся три были выжидательными.

Перелет на Хрис не был ничем примечателен, подобных в моей жизни насчитывалось более чем достаточно, и нет надобности на этом останавливаться. Несмотря на все мои старания, мы опустились не рядом, а лишь в сорока километрах от «Юл-3». Корабль коснулся поверхности Хриса так осторожно, что мы даже не почувствовали толчка, и двигатель смолк в тот самый момент, когда в испарительную камеру из баков вылился последний литр воды. Но это я отмечаю здесь уже так, попутно, всегда приятно вспомнить безукоризненно выполненное дело.

* * *

Мы выбрались на поверхность Хриса тяжело нагруженные. Но что значила эта тяжесть по сравнению с тем, что пришлось испытать на Арбинаде! Тело стало легким и послушным, шаги крупными, а настроение бодрым. Груз тяготил не своим весом, а размерами — его просто неудобно было нести. От «Юл-3» нас отделяло сорок километров — но это по прямой. Значит, нам предстояло пройти пешком километров пятьдесят. Пятьдесят километров с грузом на плечах по выщербленной и неровной поверхности Хриса, под жгучими лучами беспощадного солнца!

Двигались цепочкой один за другим. Я шел первым, за мной следовал Дасар, потом Торн, и замыкал шествие Кор. Безмолвие окружало нас. Беззвучно становились на камни подбитые металлом ботинки, неслышно шагали рядом черные тени, причудливо изламываясь на неровностях грунта. Мы обходили трещины, взбирались на крутые склоны, прыгали с уступов, иногда падали, поднимались и шли дальше, почти не разговаривая, думая каждый о чем-то своем.

Мы шли. Шли, увлекаемые желанием скорее добраться до орбитального корабля, где нас ждали люди, где нам виделся конец слишком затянувшихся странствий.

На половине пути сделали привал. Высокая скала загородила нас от солнца. В ее тени была ровная площадка, словно большое блюдце, до краев засыпанное пылью. Биолог осторожно поставил туда ногу, и в слабом сиянии отраженного света я увидел, как она погрузилась в пыль почти по колено.

Оставив свой груз на краю этой площадки, мы, словно в мягкую постель, улеглись в пыль. Над нами горели яркие звезды. Хорошо было лежать и смотреть в небо, видеть знакомый рисунок звезд и, припав к мундштуку термоса, сосать освежающую питательную жидкость. Видна была и Арбинада. Гигантским полушарием висела она в черном небе, цепляясь одним краем за вершину соседней скалы. Не верилось, что мы побывали там. Не верилось, что этот голубоватый диск, льющий на нас приветливый мягкий свет, на самом деле — громадный, прекрасный и жестокий мир, — мир, живущий своей собственной жизнью, развивающийся по своим законам.