Убийство в состоянии аффекта - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 42

– О чем вы шептались? – не без ревности в голосе спросил Турецкий, когда они уже сели в машину.

– Комиссар просил меня узнать в вашей гостинице, что случилось с его записками, – просто объяснила Ольга.

«Да? – раздался внутри „важняка“ ехидный голос. – И на это потребовалось столько времени?»

С другой стороны, Турецкий обрадовался: Ольга едет вместе с ним. А он-то боялся, что этот последний вечер в Париже проведет, как сыч, один в своей комнате, кое-как объясняясь по-английски с горничной, которая зайдет спросить, спустится ли гость к ужину.

Эта гостиница была на самом деле семейным пансионом, расположенным в особняке прошлого века, стоящем в саду (сильно прореженном, чтобы расширить асфальтированный проезд к гаражу). На первом этаже, в холле под кабаньими и оленьими головами, находилась конторка портье. Дверь направо вела в ресторан, украшением которого служил камин, явно не относящийся к той же исторической эпохе, что остальной дом, а словно вышедший из сказок Шарля Перро. Его вместительное жерло походило на те старинные очаги в замках людоедов или разбойников, в которых на вертеле жарился целиком дикий кабан.

Ольга подошла к портье и принялась о чем-то с ним щебетать. В это время Турецкий размышлял, как бы потактичнее пригласить ее поужинать вместе, чтобы это не выглядело как намек на что-то личное, но одновременно не носило характер «делового ужина».

– Странная история, – сказала Ольга, возвратившись. – Портье утверждает, что ваши записки стащили.

– Как «стащили»?

– Портье в шоке. Здесь никогда не случалось ничего подобного. Не оглядывайтесь, пожалуйста, но сейчас он смотрит на вас, как на воплощенного Джеймса Бонда. Или еще не знаю, на кого... Они всегда пишут записки и выставляют под стекло на конторке, чтобы постояльцы сами могли забрать. А если постоялец у себя в номере, то портье просит горничную отнести записку в номер.

– Да-да, я вас слушаю. Вы не против зайти в бар ресторана? Кажется, он уже открыт.

– Не против, – мило кивнула Ольга. – Портье уверяет, что утром в тот день, когда вы приехали, ему позвонили и оставили для вас сообщение. Ваш номер был забронирован, но вы еще не появились, поэтому портье записал сообщение и положил под стекло. И оно оттуда исчезло!

– Невероятная история... Что вам заказать?

– Сухой мартини со льдом. Так вот, портье об этом не вспомнил бы, если бы вечером того же дня Делижар не позвонил снова. Делижар знал, что вы уже приехали, и поэтому первым делом поинтересовался, получили ли вы его записку. Портье не помнил, забирали вы записку с конторки или нет, но раз ее там не было, он решил, что вы забрали.

– Повторить? – спросил Турецкий, заметив, что бокал Ольги опустел.

– Да. Пожалуй. Сегодня я никуда не тороплюсь, – сказала она.

Турецкий понял это как намек к действию.

– Ну так вот, чтобы закончить про записки... Делижар продиктовал второе сообщение, портье его записал и оставил на конторке, потому что его отвлекли. Сначала пришли сдавать ключ от комнаты, затем снова позвонили по телефону. Таким образом прошло минут пятнадцать, пока он заметил горничную, которая поднималась наверх, и позвал ее, чтобы передать вам записку. И обнаружил, что она исчезла! Кто-то стащил ее с конторки, пока он говорил по телефону!

Турецкий не углядел в этом ничего страшного, но к сведению принял.

– И кого же подозревает портье? Пожилую супружескую пару, которая сдавала ключи? – пошутил он.

– Нет! – экспансивно покачала головой Ольга. – Он утверждает, что это сделали двое русских!

– Вот как? – усмехнулся Турецкий. – Как он узнал, что это были русские? Они торговали у входа икрой и матрешками и пили водку из горлышка? Или стряхивали ногтем сигаретный пепел?

– Нет. Это были двое солидно одетых джентльменов, которых портье сразу принял за европейцев. Но они говорили между собой по-русски.

– Портье знает русский? Я этого не заметил.

– Он чех. И понимает, когда говорят по-русски это...

И Ольга произнесла трехэтажное матерное ругательство. Турецкий от неожиданности поперхнулся и даже огляделся, проверяя, не понял ли кто из соседей по ресторану этот текст. Странно было видеть, как нежные губы Ольги Ионеску выдают такой набор.

– Ну что? Убедились? За вами кто-то шпионит, – сказала Ольга.

Турецкий сказал, что она права.

Он и сам думал об этом, думал с того момента, когда у офиса Картье за ними увязался серый «Мерседес».

«Распространенье наше по планете особенно заметно вдалеке, – процитировал он про себя. – В общественном парижском туалете есть надписи на русском языке».

– Но вы мне поможете гораздо больше, если объясните, почему девушка, которая мечтала в детстве стать актрисой, пошла в кабалу ради бриллиантов? – спросил он.

Ольга обиделась.

– Вы так легкомысленно ко мне относитесь? – сказала она, нахмурясь.

– Нет, я серьезно спрашиваю. Мне кажется, я чего-то не понимаю в характере женщины, смерть которой сейчас расследую.

– Это ее украшения на фотографиях? – улыбнулась Ольга.

– Да.

– Вот и ответ: ради таких бриллиантов можно отказаться от мечты.

– То есть только ради денег? Но вы же говорили, что актриса мечтает о бессмертии, – напомнил Турецкий.

Ольга задумалась.

– Эти драгоценности подарил ей любовник, да?

– Да. Точнее, у нее было двое любовников: отец и сын. Я не уверен, кто из них дарил эти камни, знаю лишь, что один из них. И еще знаю, что молодой любовник был ей противен, а она терпела.

Ольга надолго замолчала. Воспользовавшись паузой, Турецкий заказал третий коктейль.

– Мне кажется... Это всего лишь мое ощущение... Я предполагаю, что пожилой любовник был знаменитостью. Да? – напряженно глядя в одну точку, словно гадалка на хрустальный шар, сказала Ольга. – Он был известен, то есть по-своему мог обеспечить вашей даме бессмертие. Ведь бессмертие – это еще и место в истории, когда твое имя напечатано черным по белому. Молодой не был знаменит. К тому же я знаю: молодые мужчины, добившись славы, влюблены лишь в себя и не способны содержать любовниц. Значит, он ревновал даму к своему отцу, к его известности, и старался купить ее любовь дорогими побрякушками. Он ее покупал этими шикарнейшими драгоценностями. А я говорила, люди многое в жизни делают ради денег.

– Но драгоценности мог ей дарить и пожилой любовник, – напомнил Турецкий.

– Насколько я знаю пожилых французов, они предпочитают дарить практичные вещи, – усмехнулась Ольга. – Они дарят любовницам акции, а не бриллианты. Это дороже, зато не очень романтично.

Турецкий представил квартиру Лебедевой – шикарные апартаменты в люксовом доме. Подарок в духе пожилого прагматика.

– Знаете, вы слишком умны, чтобы быть актрисой, – сказал он, глядя на Ольгу долгим изучающим взглядом.

Ольга улыбнулась.

– Глупые актрисы бывают только в Голливуде, – объяснила она. – Во Франции им не пробиться. Видимо, я оказалась не слишком умной и пошла в адвокаты.