Убийство в состоянии аффекта - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 58

У контролера мелко дрожали руки, но держался он спокойно. Запираться не стал. Быстро выложил все, что Турецкий хотел от него услышать. Наверное, он заранее продумал линию поведения на случай, если засыплется. В принципе, думал Турецкий, этой сволочи ничего не грозит. Выпрут с работы без права устроиться в охрану—и все. Убийства-то не произошло.

– Мы договорились, что утром он мне позвонит домой. Если все прошло гладко, я ему сообщу, – рассказывал контролер.

– Деньги как он тебе передаст?

– Об этом мы должны договориться сегодня по телефону.

– Когда он должен звонить?

– Ну, примерно в это время. Он знает, что я прихожу с работы к девяти. Могу сказать, что задержался, писал объяснительную.

– Ясно. Значит, так: едем к тебе домой...

По дороге Турецкий инструктировал контролера, что говорить, когда объявится заказчик. Попутно позвонил, попросил, во-первых, поставить телефон на прослушивание, во-вторых, на квартиру к контролеру прислать группу оперативников в штатском. Заказчик мог позвонить из ближайшего к дому таксофона и назначить контролеру встречу через три минуты. Тогда могут не успеть...

Ожидание тянулось долго.

Турецкий сидел в спальне возле телефонного аппарата. Контролер – рядом.

– Сколько он тебе пообещал?

– Штуку баксов.

– Сколько уже получил?..

– Да не жмись, раз уж начал говорить, валяй до конца.

– Триста. Когда нашел исполнителя.

– Почему решил, что туберкулезник согласится?

– Его легче было припереть. Остальные – крутые.

Турецкий про себя согласился с такой логикой. Он бы на месте контролера тоже выбрал наседку. Больше в этой камере никого подходящего не было. Правильно сказал контролер, остальные – крутые. Несчастный туберкулезник там оказался случайно.

– Почему ты решил, что сокамерники не вмешаются?

– Вчера был банный день. Они помылись, крепко спали. Да если бы и услышали! Там такой народ, я присмотрелся, – живут по принципу «моя хата с краю».

– Как выглядит заказчик?

– Лет двадцать пять – тридцать. Высокий. Голова бритая. Внешность обычная, в темных очках был, в черной кожаной жилетке.

– Ты не думал, что он тебя кинет и не позвонит? Зачем ему отстегивать тебе остальные? Дело сделано.

– А вдруг я ему еще понадоблюсь? – криво усмехнулся контролер.

– Ведь ты его раньше знал, этого человека, да?

– Нет.

– Не поверю, что он взял и вот так, наугад к тебе подошел.

Контролер подумал, пожал плечами – мол, что я, лысый, за всех одному отдуваться? Ответил:

– Ну, в принципе, меня с ним свел один знакомый. Он тоже работает контролером, но в другом отделении. Он раньше заказчику оказывал услуги – записку там передать, сигареты, деньги.

«Врет, – подумал Турецкий. – Он сам давно был знаком с заказчиком. Оказывал ему мелкие услуги, а тот проверял, на что парень способен. Когда „дозрел“, пригодился на мокрое дело».

Телефонный звонок заставил обоих вздрогнуть.

– Подожди, не бери! – предупредил Турецкий, отсчитывая про себя звонки. После четвертого кивнул:

– Давай!

Контролер снял трубку:

– Алле.

Турецкий близко наклонился к трубке, улавливая слова собеседника.

– Ты че так долго?

– На работе задержался, – как учили, ответил контролер.

– Че так долго? – угрожающе повторил голос.

– Объяснительную заставили писать, начальник допрашивал, как, мол? Что было? Следователь тоже.

– Ну?

– Все нормально.

– Точно?

– Сто пудов.

– Дед успокоился?

– Да.

– Что с педиком? Он не расколется?

– Он вены вскрыл. Умер он.

– Да?

– Да. Как насчет остальных денег?

– Будут.

– Давай сегодня, – следуя настойчивым жестам Турецкого, сказал контролер.

– Сегодня может не получиться.

– Так не договаривались. Я хочу сейчас.

– Ты один дома?

– Да.

– Ладно, я к тебе зайду.

– А ты где? – спросил контролер, но в трубке послышались гудки.

– Он где-то близко! – крикнул Турецкий оперативникам. – Сейчас поднимется в квартиру. Отследить, кто войдет в подъезд. Все по местам!

Он схватил запаниковавшего контролера за шиворот.

– Позвонит – откроешь дверь. Он за рулем?

– Не знаю.

– Смотри! – Турецкий тряхнул парня за ворот и отпустил.

В квартире наступила такая тишина, что слышно было каждое слово, передаваемое по рации оперативниками из наружного наблюдения: «Седьмой, я Белка. Мужчина лет тридцати входит в ваш подъезд, приготовиться...»

– Белка, вас понял, Седьмой.

Залился звонок в прихожей.

Контролер опять запаниковал. Турецкий увидел его перекошенное страхом лицо. Быстро сориентировался, схватил с тарелки батон (они перекусывали, ожидая звонка), сунул в руку контролеру, прошептал:

– Жуй!

Взяв батон, контролер на ватных ногах побрел в прихожую. Машинально откусил кусок, отпер замок на двери.

Турецкий, нервничавший в спальне за дверью, услышал приглушенные голоса:

– Ты один?

– Ага, – с набитым ртом ответил контролер, – заходи. Деньги принес?

И сразу же – шум и возня, сдавленный крик, шум падающего на пол тела и барахтанье. Ребята четко сработали, взяли парня без единого выстрела!

Турецкий вышел в прихожую. На полу, с заломленными за спину руками, в наручниках, лежал мужик лет тридцати. Его заставили приподнять подбородок. Налитая кровью широкая физиономия приподнялась от паркета.

– Ты один? – спросил у него Турецкий.

Мужик молчал. Он еще не оправился от шока.

– Поднимите его, – скомандовал Турецкий. – Уведите на кухню.

– Белка, я Седьмой, капкан сработал, крыса поймана. Доложите обстановку.

– Седьмой, я Белка. Второго мы взяли. Был в машине, не успел отъехать от дома.

– Белка, я Седьмой, – взяв у оперативника рацию, передал Турецкий. – Мы спускаемся. Спасибо за работу.

Четыре часа спустя Турецкий вошел в кабинет, сизый от табачного дыма.

Второй – тот, которого ребята задержали в машине у подъезда контролера, – заговорил. Он попросил позвать старшего.

– Ну? – усаживаясь верхом на стул, опершись руками на спинку, сказал Турецкий. – Я слушаю.

– Мне нужны гарантии личной безопасности, – сказал арестованый.

Турецкий рассмеялся. То есть он не собирался этого делать, но вдруг не сдержался. Сдали нервы.

– А в морду ты не хочешь?

– В морду дать ты мне права не имеешь, начальник, – ответил арестованный. – И ты сам это знаешь, поэтому так бесишься.

– Умный, значит? – спросил Турецкий.

– Я не шофер. Я – юрист.

– Коллега, – хмыкнул Турецкий.

– Да. Так что оставь при себе эти ментовские замашки. Меня на понт не возьмешь.

– Ну? Так что ты хотел мне сказать?

– Мне нужна гарантия, что люди, которых я сдам, не повесят меня на собственных кишках в камере. Вот что.

– Никаких гарантий.

– Тогда мне наплевать.

– Этих людей я через час и без тебя возьму. Тебе же будет лучше, если согласишься сотрудничать.

– Ты хоть представляешь, с кем имеешь дело? Да это такие люди, которые и тебя сотрут в порошок, – качая головой, сказал арестованный.

– Хочешь увидеть ордер на арест Максима Разумовского? – пошел ва-банк Турецкий. – Вот он. Читай. Крупными буквами.

Он сунул под нос арестованному выписанный еще утром ордер. В нем не хватало подписи прокурора и печати, но обалдевший арестованный успел увидеть только мелькнувшую перед глазами фамилию своего непотопляемого шефа. Это его сразило.

– Ну? Если не хочешь оказаться в одной камере с Разумовским, быстро подробности! – скомандовал Турецкий.

– Со мной договаривался не он, – усталым голосом произнес арестованный. – Со мной говорил Сомов, его шофер. Спросил, не знаю ли я кого-нибудь, у кого есть свой человек в Матросской Тишине. У меня был такой. Сева – тот лысый, которого вы взяли. Я знал, что у него есть связи в «Матроске»...

Турецкий слушал его одним ухом. Он уже знал продолжение.