Заговор генералов - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 90

А вот что касается Сичкина, то с ним получилась интересная игра. Во-первых, его соизволила вспомнить Рива Марковна, соседка Красницкой. Только был он не один, а с молодым человеком невысокого роста. Они – работники Мосгаза, приехали по вызову. Ходили в подвал дома, поднимались зачем-то на чердак. Вот после них и стало сильно пахнуть. Кроме того, Сичкина легко опознали понятая Никонова и Самойленко Сергей Сергеевич – из милиции метрополитена.

Самого Сичкина дома не оказалось, оставили засаду.

Кстати, человека, похожего на Сичкина, видел один из водителей «скорой», который сидел в приемном покое с санитарами и слушал анекдоты, которые травил опознанный им капитан Воробьев. Однако утверждать, что человек, прошедший в больницу через приемный покой, был Сичкин, не берется, поскольку известно, что больные – а тот человек был в больничной пижаме – часто пользуются этим путем, чтобы добыть спиртное.

И наконец, Мария Ивановна, соседка Марины Штерн, не смогла опознать ни одного из представленных ей фигурантов, заявив, что обыск в квартире Марины проводили солидные люди, с которыми был местный участковый. В отделе милиции подтвердили, что квартиру действительно вскрывали по прямому указанию начальника Главного управления уголовного розыска МВД, но проводился не обыск, а изъятие сотрудниками библиотеки, где работала покойная, некоторых документов, которые она не имела права выносить за пределы учреждения. Видимо, просто, когда искали, учинили некоторый беспорядок. Но со стороны родственников или сослуживцев покойной никаких претензий по этому поводу не поступало. Естественно… одних – нет, а других – не пустили на порог.

Что ж, отрицательная информация тоже бывает нужна.

Словом, ком покатился с нарастающей силой…

К этому следовало бы добавить, что и Андрей Гаврилович Ивасютин как сквозь землю провалился. На работе сегодня не появлялся. Домашний телефон его не отвечает. Нарочный, посланный из ближайшего отдела милиции, узнал от соседки по лестничной площадке, что супруга капитана вместе с двумя детьми еще утром куда-то уехала. Обычно, бывало, предупреждала: мол, уезжаю, приглядите за квартирой. А тут – дети, чемодан, сумка, внизу – такси. В кои-то веки! Сели и укатили, ни слова не сказав. Странно для нее, вообще-то – тихая и отзывчивая… Вот тебе еще задачка на засыпку!

Грязнов после обстоятельной беседы с Меркуловым, протекавшей с глазу на глаз, чувствовал, что настало время рывка. А некоторая нерешительность, которую он сейчас испытывал, проистекала исключительно из независящих от него внешних обстоятельств: позднее время, дождь этот проклятый, ледяной, как из ведра. И вообще, проводить в темноте операции, связанные с риском для жизни подчиненных, ему совсем не хотелось. Днем – другое дело. Но, если вдуматься, почему бы и не прямо сейчас? Никому ведь и в голову не придет, что менты могут решиться на штурм крепости при самых невыгодных для себя условиях…

Он все прикидывал и так и этак, чувствуя себя как бы в двух измерениях: один Грязнов продумывал стремительную операцию, а другой, продолжая логически развивать соображения Сани, выстраивал персональную цепочку действий. И вот этому, второму, Грязнову неожиданно пришла в голову совершенно элементарная мысль: с чего он взял, что Чума и хозяин, у которого был Воротников, – одно и то же лицо? Мысль была проста до идиотизма, но требовала немедленного ответа.

– Семен Семенович, – позвал старика Грязнов, видя, что тот активно включился в обсуждение проблем, которые ему совершенно не нужны, – сделайте одолжение. Надо созвониться с вашим приятелем и подробно выяснить у него, как выглядел тот хозяин живописных полотен. Далее, пусть он детально опишет, как выглядит помещение изнутри – окна, двери, подвал этот и прочее. Снаружи, надо думать, он дом не видел. И наконец, срочно давайте сюда все материалы, которые у нас имеются на Чумакова. Только побыстрей и, пожалуйста, без всех этих ваших штучек-дрючек, – Грязнов повертел пальцами у него перед носом. – По-военному!

Сняв трубку, тут же набрал номер телефона своего бывшего агентства. Прозвонился с первого же раза, чудеса!

– Агентство «Глория». Голованов слушает. Чем можем быть полезны?

– Ишь как вас выдрессировал Денис! Здорово, Сева. Это Грязнов. Ввиду того что твой шеф сейчас оформляет свой завтрашний вылет в Штаты, временно поступаешь в мое распоряжение. Есть вопросы?

– Никак нет, господин полковник. Чего делать-то?

– Сколько у тебя сейчас силовиков под рукой?

– Со мной – пятеро.

– Достаточно. «Мерс» на колесах?

– Как всегда. Что с экипировкой?

– Форма первая, Сева. Не исключаю, придется пострелять.

– Жду через… двадцать минут. Вас пропустят.

Итак, шаг был сделан. И теперь подготовка к операции пошла в стремительном темпе. Грязнов вызвал Володю Яковлева и дал ему и трем оперативникам пятнадцать минут на сборы. Он решил, что десяти человек, включая его самого, будет вполне достаточно. В конце концов, ход, который они с Меркуловым обсудили, вовсе не требовал обязательного применения оружия. Просто уже по привычке Грязнов считал, что во всех подобных ситуациях лучше, как говорится, перебдеть, чем недобдеть. Да и ехать-то придется не к теще на блины, а, возможно, в самое, что называется, логово. Поэтому ни короткоствольники, ни бронежилеты, ни прочая техника не помешают.

Пока то да се, явился сияющий Моисеев.

– Вячеслав, я вам скажу, что он таки действительно гений. Нате вам план того помещения, где он был. Он мне диктовал, а я, уже как умею, сделал набросок. Теперь. Вот тебе фотик и объективочка на нашего фигуранта. Иван Акимович сказал, что он сильно прихрамывает на левую ногу. Имеется в особых приметах – был ранен при побеге. Словом, Вячеслав, можешь не сомневаться – один к одному. Наш это кадр.

– Покажи-ка мне его… Ага, – Грязнов вынул из конверта фотографию Павла Чумакова, подержал перед глазами и сунул в карман. – Ребятам покажу, а потом вложим в «дело». Свободен, Семен Семенович. А планчик давай сюда, может пригодиться.

К назначенному времени собрались оперативники Яковлева и группа бывшего майора-афганца Всеволода Голованова. Расселись за столом, где обычно Грязнов проводит совещания. Все здесь знали друг друга, и обычно не обходилось без подковырок, подначек. Но сейчас все были предельно собранны и серьезны. Понимали, что не по собственной прихоти затеял Вячеслав Иванович на ночь глядя операцию с возможным применением оружия. Значит, дело действительно нелегкое. Только Сева Голованов, которому Денис просто не успел сообщить о своем отлете, поинтересовался, каким это образом его юный шеф собирается завтра уже вылететь в Америку, не имея на руках ни визы, ни билета.

Грязнов охотно внес ясность, объяснив, что у Турецкого – напарника Дениса, – и все сразу заулыбались, – документ ооновский, то есть у него как бы дипломатическая виза на въезд в США. А Денис в настоящий момент вместе с первым помощником господина Чуланова оформляет в американском посольстве визу. Ну а билеты на очередной «боинг» – для президентской команды – не проблема. Вот в таком духе загнул Вячеслав Иванович и немножко разрядил напряженную обстановку.

– А теперь прошу внимания, потому что действовать придется, что совсем не исключено, каждому самостоятельно. Начнем с Демидыча. Володя, вы там, куда нам всем предстоит попасть, сегодня уже были. Давай главное: что там и как?… Я ж знаю, что, на свой страх и риск, вы, несмотря на приказ возвращаться, все же провели свою разведку? Так? Но, надеюсь, не засветились?

– Как можно, – пожал плечами Демидыч. – Что мы, дети, что ли? Но дом обнаружили. Микрик этот синий помог, как раз из подвального гаража выезжал. «Шевроле-люмина» называется. С затемненными стеклами.

– Ходы, выходы, ворота? – спросил Грязнов.

– Все там есть… Давайте карандаш, нарисую…

У генерала Коновалова было прекрасное настроение. А вот Костров, напротив, был непривычно мрачен. Не понравилось ему то легкомыслие, другого термина не подберешь, с которым этот битый и стреляный волк рассказывал о своем посещении Генеральной прокуратуры. Вроде там орешками его угощали, которые он расщелкал в одну минуту. Ну да, приехал, поучил дураков жизни, забил им баки, обрисовал ситуацию в стране, будто они сами того не знают, и наконец убедил, что дела, которым они уделяют самое пристальное внимание, на самом деле не стоят и выеденного яйца. И ведь согласились! Вот что казалось наиболее странным Марку Михайловичу.