Золотой выстрел - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 52
Александр Борисович подошел к могиле, положил цветы, постоял склонив голову – ритуал, куда денешься, – и повернулся к вдове.
Он и рта раскрыть не успел, как она сама назвала его по имени-отчеству. И приподняла темную вуалетку на лице.
«А она выглядит не так уж, чтоб совсем уж... – подумал привычно. И одернул себя: – Грешные мысли у свежей могилы не делают тебе чести, Саня...» Грязнов бы точно не упустил возможности сыронизировать по этому поводу.
Турецкий взял протянутую ему ледяную ладонь в обе руки, подержал, согревая и тем проявляя глубокое сочувствие ее горю.
– Могу я попросить вас проводить меня к машине? – тихо сказала она. Ничего в ней не осталось от той хриплой телефонной зверюги. Была просто очень милая, даже симпатичная, но слишком уставшая женщина, чувствующая себя безумно одиноко в окружающей ее толпе близких и знакомых.
– Я тоже на колесах. Может быть, вы предоставите свой транспорт подругам? – Он кивнул на женщин в черном, глядящих на него и вдову с навязчивым интересом. – А я вас отвезу куда скажете. По дороге можно будет и поговорить.
– Пойдемте, – просто ответила она, опираясь на его руку, и обернулась к женщинам: – А вы езжайте и скажите, пусть начинают. Я приеду... чуть позже... – И отвернулась. – Пойдемте, – повторила она и добавила уже для одного Турецкого: – Терпеть не могу этих поминок...
– Сочувствую. Я тоже отрицательно отношусь к подобному дикарству.
– Видели, как он смотрит?
Турецкий понял, о ком она.
– Ему уже проще. Поэтому.
– Да-да... Ну рассказывайте.
– Пожалуйста, соберитесь, успокойтесь и давайте немного вспомним тот вечер...
– Я, как сейчас, все вижу перед глазами.
– Отлично. Кто такая Кутепова?
Нина Александровна даже остановилась, с удивлением уставившись на Турецкого. И во взгляде ее появилась такая враждебность, что ему стало даже немного не по себе. Опять закрылась, что ли?
– Мой интерес совсем не праздный, можете поверить, – жестко добавил он. – Скажу больше, меня интересует даже не столько эта женщина, сколько ее спутник. Вы знакомы с ним?
– Не понимаю, о ком вы говорите, – растерялась она. – Какой спутник? Мы никакого спутника не приглашали...
– И тем не менее он был. Мне даже известно, где он сидел. Когда и с кем уехал. Но я хотел бы услышать подробности от вас. Итак, сначала: кто такая Кутепова?
– Лично я с ней никаких контактов не имела... – неуверенно начала Нина Александровна. – Ее знал муж... Они еще в Париже познакомились, когда он... Ну, в общем, вы понимаете.
– Когда он, попросту говоря, сбежал от правосудия? От обвинений, выдвинутых против него? Вы это хотите сказать?
– Толю действительно замордовали, – устало сказала она. – А в той ситуации его бы загнали за Можай и на том успокоились. Тянули бы время. А у него инфаркт. Один, потом другой...
– Не будем возвращаться к столь отдаленному прошлому. Он поддерживал с этой Кутеповой какие-то отношения? Извините за прямоту моих вопросов. Я вам постараюсь все потом объяснить.
– Что я могу сказать? – В ее голосе опять проявилась враждебность. – Она известная... как бы поточнее выразиться... этакая Летиция Каста русского разлива. Топ-модель.
– И это все, что вам о ней известно? А зачем ее пригласили на презентацию? Элемент эффекта?
– Вы абсолютно правы. А Толя, я должна сказать, в отдельных моментах был несколько... неуправляем. Принимая решения, не всегда просчитывал последствия. Да, Кутепова – заметная фигура в питерской тусовке. Но ее присутствие в качестве едва ли не первой фигуры на презентации, по моему твердому убеждению, снижало важность самой идеи презентации. Превращая ее в непонятное шоу. Я говорила ему, но он не хотел прислушаться.
– Она получила приглашение заранее или в последнюю минуту? На одно, как говорится, лицо или со спутником?
– Толя оповестил заранее. А про спутника мне ничего не известно. Приглашения были именные.
– Вы сами встречали гостей?
– Естественно, как это положено.
– Значит, охрана приглашения не проверяла?
– Зачем? Чужим у нас было делать нечего. Только свои. Я имею в виду знакомых и близких.
– Она пришла одна?
– Думаю, да. Хотя твердо сказать не могу. Видите ли, Нелли – такая женщина, на которых все немедленно обращают внимание. И если бы рядом с нею в тот момент находился танк, уверяю вас, его никто бы даже и не заметил.
– Красота – страшная сила, – сочувствующе заметил Турецкий.
Нина Александровна искоса поглядела на него, вздохнула и ничего не сказала.
– А теперь вспомните тот не успевший разгореться скандал. С чего все началось и чем закончилось?
– Мне говорили, что Нелли – особа неуравновешенная. Как все звезды, купающиеся в мужских взглядах. И предрекали что-то подобное. Но я не думала, что это случится так скоро.
– Почему же скоро? По моим данным, конфликт возник на завершающем этапе. Все было уже, извините, съедено и выпито, а официанты трудились вовсю.
– Возможно, вы правы. В общем, ей, как обычно, что-то не понравилось, она тут же стала бить посуду, естественно, соответствующая площадная брань, модная нынче в их кругах... Ее кинулись успокаивать, а она еще пуще. Пришлось вывести. Но все уже смешалось. Люди поднялись, началось брожение, пустые разговоры подвыпившей публики, забывшей, по какому поводу они здесь находятся. Нет, я совсем не возражаю, так случается всегда. Не мы первые, не мы последние. Но тут опять откуда-то вылез этот телевизионщик, стал все снимать. Я пробовала возражать: зачем это безобразие! Нетрезвые лица! Двусмысленные ухмылки! Вообще черт знает что! Я администратору говорю: зачем вы это допускаете? Мы же договорились! А он: я не знал, все телевизионщики давно ушли! Я говорю: как же ушли?! А этот откуда взялся?! Ну мы... не то чтобы ссорились, нет, я просто выговаривала этому администратору. А Толя – тот просто купался перед камерой! И так, и этак, с бокалом в руке и без него, с кем-то чокается, пьет! И ведь не подойти – толпа...
– Стоп! – сказал Турецкий. – Вы сказали: с бокалом и без. А куда девался его бокал?
– Понятия не имею... Может, поставил на стол... А, там еще официант крутился.
– Не было официанта. Имеются показания всех, кто в тот вечер работал в зале.
– Но почему я должна не верить своим глазам? Был. И поднос держал в руке. И бокалы были... И чокались...
– С кем?
– Я обязательно должна вспомнить? – как-то беззащитно спросила Нина Александровна.
– Думаю, здесь может быть ключ.
– Тогда мне надо сосредоточиться и все... как бы проглядеть заново. Сейчас не могу, трудно.
– Понимаю вас. Но вспомнить тем не менее просто необходимо. Я дам вам мой телефон, это мобильник. Как вспомните, немедленно позвоните, хорошо?
– Я попытаюсь. – Она взяла визитку, прочитала и кивнула, пряча ее в маленькую сумочку.
Турецкий подвел вдову к «Волге», открыл заднюю дверь и помог подняться в салон, сам сел рядом.
– Назовите водителю адрес.
Она сказала. Водитель кивнул и тронул машину.
– Они просто требовали устроить широкие поминки, – неожиданно сказала она. – Даже какие-то средства выделили. Зачем это все теперь?..
– А послать нельзя было?
Она посмотрела на Турецкого и улыбнулась.
– Увы...
Наконец они подъехали к какому-то шикарному ресторану. Вывеска была выше козырька над входом, и изгибаться, чтобы прочитать название, Александр Борисович не хотел.
– Извините, последний вопрос. Адрес Кутеповой у вас есть?
– Вероятно, дома. Но она здесь наездами, обычно живет в Париже.
– Значит, мы созвонимся. Вечерком?
– Я сама позвоню вам, Александр Борисович. Помогите мне выйти.
Турецкий вывел ее из машины, проводил до дверей, где вдову ожидали серьезные молодые люди в темных строгих костюмах с черно-красными повязками на рукавах.
Простились кивками.
«А ведь у нас действительно кое-что есть!» – подумал Турецкий, возвращаясь в машину, и сказал водителю: