Больно.Ru - Ничипурук Евгений. Страница 4

Пройдет несколько месяцев, и острые края ледяного гиганта начнут терять свою королевскую форму. Ветер и теплый воздух сделают свое дело: белая гора, напоминавшая самую неприступную из вершин Тянь-Шаня, станет похожа на здоровенный праздничный торт, который кто-то приготовил к торжеству и случайно уронил в океан… На двадцатой параллели к айсбергу пришвартуется корабль с японским морским флагом. Матросы зафиксируют множество железных тросов, вобьют в твердый, как алмаз, кристалл острые крепежи и погонят взятый на абордаж айсберг к своей базе. Там его распилят на куски, растопят в естественных условиях и разольют прозрачную чистейшую воду в миллионы маленьких бутылочек. Так айсберг станет водой «Фреидж», которая будет продаваться по подписке богатым и знаменитым. Они будут пить ее во время завтрака…

«А на что мы будем жить? – спрашивала ты, заставляя меня вернуться к реальности.– Нам нужны деньги. Много денег, потому что мы должны жить как боги, сошедшие с небес на землю. Мы должны одеваться только в самое лучшее. Тебе нужен быстрый мотоцикл, а мне… Мне много чего нужно. Новая фотокамера. Я хочу увидеть весь мир собственными глазами. Хочу фотографировать закат солнца в пустыне и его восход над Японским морем. Еще хочу покупать модные вещички в Токио, в районе Сохо. Хочу, хочу, хочу! Хочу, чтобы ты был рядом. Мы должны жить, как гореть! А то не успеем. А то жизнь кончится».

– У нас будет все, что мы только захотим! Главное – не бояться!

– Нам нечего бояться. Самое страшное с нами уже случилось…

Что с нами случилось? Мы встретили друг друга в мире, где боль лишь одна из многих составляющих жизни. Развороченные головы самоубийц, которым выстрелом снесло пол-лица, языки повешенных… лица синего цвета… вены, порванные тупыми лезвиями… Мы живем в городах, где каждый второй начинает день с мысли о суициде, а другой – с мысли об убийстве… Но даже если твое утро начинается с чашки кофе и улыбки родного человека, это вовсе не означает, что места боли в твоей жизни нет. Она просто притаилась и ждет момента… Однажды боль придет и разорвет твое сердце на части. Когда ты поймешь, что твоя любимая трахается в соседней комнате с твоим другом, уверенная в том, что ты спишь пьяный, что это, бля, Новый год и все спят, потому что все пьяны. Но ты-то не спишь! Ты лежишь на диване, слушаешь их и думаешь о двух вещах: убийство или самоубийство?! Ты чувствуешь боль.

Что с нами случилось? Мы нашли друг друга, но не захотели себе врать, притворяться, гримасничать и кокетничать. Отдали себя волнам и поплыли… А вокруг нас – весь мир с огнями машин и витрин. Где любовь продается. Где боль продается. Где сытый платит деньги за право почувствовать себя выше голодного. Где на торгу самое дорогое, где все бегут ото всех. Где чувства… настоящие, честные, те, что недоступны пиджакам и бритым головам, прыщавым подросткам и откормившим жирные жопы офисным девицам, заканчивающим день сериалом «Секс в большом городе». Они готовы отдать все ради того, чтобы испытать настоящие чувства! А что может быть сильнее любви и боли. На, бери! Я вонзаю в твою руку перьевую ручку, как Джо Пеши в фильме «Казино» втыкал в горло ручку какому-то мажору. Тебе больно? Тебе не нравится. Никому не понравится. Зато теперь ты знаешь, что такое боль. Теперь пора узнать, что такое любовь.

Свет с трудом проникал в комнату сквозь занавески. Я сидел в кресле и прикладывал к носу мешочек со льдом. Пересчитав купюры, ты посмотрела на меня и улыбнулась. 20 000 долларов – это серьезно. У нас будут каникулы. Нас ждут Милан и Венеция. «Нужно купить солнечные очки и грим,– сказала ты, посмотрев на мое лицо.– Мне они тоже могут пригодиться…» Красная опухлость на твоей щеке начинала синеть. Это была просто игра. Игра, правила которой выдумали мы сами, в которую впустили боль и деньги. Не так уж и плохо играть, когда знаешь, что выиграешь при любом раскладе, потому что ты Бог своей игры.

Первую жертву нашли в Ростове, необычном южном городе, пропитанном жестокостью. Здесь когда-то наводили на народ ужас живодеры-душегубы Муханкин и Чикатило. Что-то в этом городе не так. Нам не надо было ехать в Ростов. Лучше бы мы полетели в Прагу. Но в Праге все сложно, а в Ростове – запросто. Чехи бы с ума сошли от нашего безумия.

Помнишь, тогда в Барселоне одного немца даже вырвало. Он смотрел на нас. У него посинело лицо, зрачки стали большими-пребольшими, и через мгновение изо рта полилось дерьмо. Никто, наверное, этого и не заметил, но я всегда подмечал подобные вещи. Я вглядывался в лица зрителей. Параллельная история. Мы здесь, а они у экранов с широко раскрытыми от ужаса глазами. И, честно говоря, крутят совсем не детский фильм… Тот немец явно не знал, на что купил билет. Помнишь немца? Он потом отошел в угол и пытался вытереть блевоту с пиджака куском эластичного бинта. Бинт он подобрал на подоконнике. Это был мой бинт. У меня еще не зажила нога после нашей поездки в Краснодар, и поэтому приходилось носить повязку. Помнишь? Нет, ты ничего не можешь помнить. Ты была в отключке. Твои ноги безжизненно свисали с моих плеч, а руки были связаны за спиной чулками. Груди качались в такт моим движениям. Ты была бледна. Я подумал, что вот так однажды умрут все… На одной ноге – кроссовок DKNY, а вторая просто в белом носке, потому что другой кроссовок я так и не нашел. Он улетел в толпу, и кто-то его спиздил…

Надо было ехать в Чехию. Чехи еще слабее, они бы все стояли с синими лицами! Это вам не Ростов. Ростовские ребята в спортивных костюмах даже не кричали, у них не горели глаза. Они молча стояли плечо к плечу и смотрели. Красные рожи, потные лбы. Школьный спортзал. Тотализатор. Никто не ставил на тебя, жертву, все ставили на время. Мы убегали из Ростова с большой суммой денег. Я на автобусе, а ты сразу же улетела на самолете.

Я надел парик и сбрил бороду. Нам было страшно, что нас убьют. Мы показали им часть фильма и прервали сеанс, выключив проектор. Дали им что-то новое и тут же отняли игрушку. Боялись, что обман раскроется и нас ждет наказание. Нас пугало, что они захотят узнать конец этой истории. И я должен был догадаться, что им очень понравится.