Рыцарь золотого веера - Николь Кристофер. Страница 40

Хидееси был великим человеком, Уилл Адамс. Я уважал его. Но я не могу уважать женщину, которая, будучи принцессой, имеет наклонности шлюхи, или мальчика, который, по общему мнению, не в своём уме. И всё же число моих друзей невелико, потому что я остаюсь принцем Токугава. Шакалы всегда сбиваются в стаю, чтобы победить тигра, но тигру значительно труднее найти себе собрата. За мной сейчас шагают все мои люди до последнего солдата, за исключением гарнизона в Эдо. И всё же, Адамс, Западная армия насчитывает вдвое больше воинов. Это не пугает тебя?

– Я слышал, мой господин Иеясу, что вы – величайший полководец этой страны и всего света.

– Мне кажется, ты впервые превратился в льстеца, и это мне не нравится.

– И тем не менее, мой господин, я слышал об этом.

Иеясу повернул голову к Уиллу. Совершенно очевидно, что он не привык ни к малейшей оппозиции, пусть даже в мыслях других людей.

– Я великий полководец, Уилл Адамс. Если бы я им не был, то за эти восемьдесят семь битв мне уже не один раз пришлось бы совершить сеппуку. Но величие к генералу приходит не на поле боя. Обнажить меч и вдохновить своих людей на битву – это задача каждого командира. Величие генерала и полководца проявляется до сражения – в тех мерах, которые он предпринимает, чтобы не получить поражения. Я изучал эти вопросы много лет, помня о том, что в решающий момент я наверняка окажусь в меньшинстве и что мои враги – как сейчас – будут иметь преимущество в выборе позиции. Я должен разбить их, поэтому они решили выжидать. Я тоже ждал. У меня была вера в свою звезду, в своё имя, в свою судьбу. И судьба привела твой корабль и твои пушки ко мне. И, возможно, даже тебя самого, Уилл Адамс.

– Восемнадцать пушек, мой господин Иеясу? – спросил Уилл. – Из которых с нами только двенадцать? И в сезон дождей, когда земля мягка и податлива? Надеюсь, что вы не пожалеете о своём выборе.

– Двенадцать орудий, – сказал Иеясу. – Это больше, чем во всей Японии. На стороне Западных будет одно, возможно – два. Их предоставят португальцы. Видишь ли, Уилл Адамс, двенадцать орудий не выиграют битву, если неприятель пересилит меня в умении или тактике, но эти двенадцать пушек дадут мне победу просто самим фактом своего присутствия.

– Я не понимаю вас, мой господин Иеясу. Иеясу кивнул:

– Я развлекал тебя беседой не просто так, Уилл Адамс. Слушай.

В коридоре раздались шаги, и секунду спустя ширма раздвинулась, впустив Косукэ но-Сукэ:

– Гонец с запада, мой господин Иеясу.

Иеясу кивнул, и в комнате возник ещё один человек. Его одежда промокла насквозь, обувь была измазана в грязи, но два меча свидетельствовали, что это самурай. Он опустился на колени, но по знаку Иеясу тут же поднялся.

– Говори.

– Меня прислал мой господин Кобаякава, господин принц. Он приказал мне передать, что сегодня ночью Исида Мицунари уйдёт из Огаки и отступит к озеру Бива. Он присоединился к остальной Западной армии у Секигахары, Большого болота, и будет ждать вас там.

– Почему он уйдёт из Огаки даже без арьергардной стычки?

– Потому что в Секигахаре, как вы знаете, дорога приводит в долину, вследствие чего вы не сможете окружить Западную армию. Вам придётся сражаться на узком участке, где от ваших пушек будет меньше проку, – так считают они.

– А что Кобаякава?

– Он командует правым флангом Западной армии, мой господин Иеясу. Он будет находиться на возвышении к югу от дороги, в самой деревне Секигахара. Оттуда он воспрепятствует любой вашей попытке обрушиться на Западных с фланга.

– И всё же он подчинится моей команде. Скажи своему господину, что, когда зажигательная стрела взовьётся прямо вверх над моим штандартом, он должен завязать бой с находящимися слева от него силами Западных.

– Да, мой господин Иеясу.

– Хорошо. А теперь скажи мне вот что. Ты говорил о Мицунари, как будто он главнокомандующий. А что с Мори Терумото?

– Господин Терумото вернулся в Осаку для защиты квамбаку и его матери. Но главнокомандующим назначен господин Икеда из Бизена, а не Исида Мицунари. Это по его приказу Мицунари должен покинуть Огаки. Иеясу улыбнулся.

– Тогда передай господину Кобаякаве следующее. Скажи ему, что неприятель сам отдал себя в мои руки. Всё, что от него требуется, – это выполнить свою задачу, и победа за нами. А теперь ступай.

Гонец выполнил коутоу и удалился. Косукэ но-Сукэ ждал, поглядывая на Уилла.

– Мы выступаем с рассветом, Сукэ, – сказал Иеясу. – Сообщи генералам. Прекратился ли дождь?

– Да, мой господин Иеясу. На улице туман, и облака по-прежнему низкие.

– Спасибо, Сукэ. Поднимай генералов. Секретарь поклонился и вышел.

– Случилось то, чего я боялся, мой господин Иеясу, – сказал Уилл. – В такую погоду от пушек никакого толку.

– Твои орудия уже выстрелили, Уилл Адамс. Потому что, не будь их, я сомневаюсь, что Кобаякава решился бы перейти на мою сторону. Именно об этом я и говорил перед этим.

– А без него мы бы проиграли сражение?

– Без него выиграть битву было бы сложнее.

– А вы не боитесь, мой господин, что как вы вели переговоры с одним из командующих Западной армии, так и их генерал может связаться с кем-нибудь из ваших союзников?

– Любая война – это переговоры и предательство. Но всё же здесь в любом случае сыграют роль твои пушки. Потому что какой дурак покинет полководца, имеющего двенадцать орудий? По крайней мере, до его поражения. А если я потерплю поражение в этой битве, Уилл Адамс, это будет конец моей жизни. И твоей тоже, если ты достаточно сообразителен. Попасть в плен после поражения – это последнее дело для мужчины. Побеждённый воин – это человек без чести, без права на существование, за исключением разве что рабства у своего победителя. Но в твоей стране все по-другому.

– Нет, мой господин Иеясу. Если только он сражался не изо всех сил…

– Но, Уилл Адамс, если он проиграл, то это и означает, что он не сражался изо всех сил. Либо это, либо то, что ему вообще не стоило сражаться. Мужчина должен выбирать, лучший он или не лучший, до битвы, а не в её разгаре. Но для тех, кто поступает именно так и побеждает, Уилл Адамс, – для них мир недостаточно просторен. Запомни это. Я предпринял эту кампанию из-за твоего корабля и, следовательно, из-за тебя. Я считаю тебя своей звездой, своим небесным знамением, знаком, которого я так долго ждал. После победы, Уилл Адамс, ты получишь всё, что пожелаешь.

– Я поражён вашей щедростью, мой господин.

– Тогда не забывай об обязанностях, которые неотделимы от прав, – сказал Иеясу. – Ты носишь только один меч. Сукэ даст тебе второй. А теперь ступай. Приходи снова на рассвете.

Рёв сигнальной трубы разнёсся в ночи, подбросив Уилла с постели. Спросонья он долго не мог унять дрожь – снова лил дождь с завидным постоянством и упорством, пропитывая саму темноту, проникая даже сквозь деревянный навес, возведённый канонирами для своего командира, превращая землю в непролазную грязь, превращая тело в студень, пробираясь в самые кости и не давая согреться.

– Он поднялся и протянул руку за своими двумя мечами. Своими двумя мечами. Этот день может стать последним его днём на этой земле. Боже мой, никогда раньше ему не приходилось просыпаться с такой мыслью.

– Орудия готовы, Уилл Адамс. – Солдат стоял в дверях. Звали его Кимура. Хороший солдат, значительно более опытный, чем его командир.

– А армия?

– Авангард уже выступил.

– Я должен идти к господину Иеясу, – сказал Уилл. – Я вернусь и сообщу, что нам будем приказано делать.

Он надел шлем – единственную часть доспехов, которую удалось подобрать по его размерам, – и поспешил сквозь мрак. Металлические пластины хотя и давили на голову, но в какой-то мере защищали от лившейся сверху воды. Ноги разъезжались в грязи, вокруг бесплатными тенями сновали люди. Темноту вспарывали звуки сигнальных горнов, с каждой минутой земля всё больше становилась похожа на болото. Выстрели из пушки, и ядро засосёт туда, как воду в губку. Это если им удастся зажечь запал. От аркебузиров толку будет не больше.