Брачный сезон или Эксперименты с женой - Николаев Константин Николаевич. Страница 52
Нет, я не жадный, но зачем же покупать этакую гадость?! Черный лоснящийся пиджачишко с одной пуговицей, рубашку с загнутым воротником, полосатые брюки… Брр. Да ведь в этом наряде я буду смотреться как разжиревший мартовский кот! Прибавьте к этому еще и бабочку! Ладно бы она была как у Хренова. Элегантная и простая. Так нет, неизвестные мне модельеры предусмотрели для новобрачного какую-то двойную бабочку. На подкладке и гофрированную, как обертка от конфеты «Трюфель»! Этими соображениями я попытался поделиться с невестой. В ответ она объявила непререкаемым тоном:
– Молчи! Костюм как раз для тебя!
– У нас что, костюмированный бал намечается? – мрачно спросил я. – Новый год вроде бы уже прошел.
Маша изумленно глянула на меня, словно я сообщил ей сногсшибательную новость.
– Дурачок! Я просто хочу, чтобы мы выглядели как люди!
Где бы мне узнать, кто такие эти люди, на которых ссылается Мария? И почему они имеют привычку наряжаться столь кошмарным образом?
Костюм пришлось внести в графу предстоящих расходов.
Остаток дня мы провели в магазинах. К платью и моему маскарадному наряду прибавились следующие пункты: три банки икры, какие-то жуткие ленты, огромная кукла со вставными глазами («На машину, как все, посадим», – пояснила Мария), нэпманские штиблеты с загнутыми носами, обручальные кольца с алмазной гранью, дюжина тошнотворно сладкого шампанского, сетчатые белые колготки и прочая, и прочая. Я боялся, что, когда придет время закупок, не хватит не только моей зарплаты, но всего фонда заработной платы нашей школы, пардон, гимназии. Но мадам Еписеева несколько успокоила меня:
– У меня есть кое-какие сбережения для такого случая. Как развелась, сразу же начала копить…
Подумать только, какая предусмотрительная!
– А потом, мы ведь еще твою квартиру сдадим, – добавила Маша.
Вымотавшись, как походный конь Рюрика, я проводил свою невесту до дома и наконец поехал к себе. О том, что на постой ко мне попросилась мадам Рыбкина, я как-то забыл. И потому, обнаружив, что все окна моей квартиры сияют иллюминацией, поначалу перепугался.
Я позвонил в дверь. На пороге возникла знойная женщина с рыжей гривой. Она одарила меня ослепительной улыбкой.
– Это ты в Черустях так загорела? – поинтересовался я.
– Ага, – к моему удивлению, ответила Светлана и закрыла за мной дверь.
– Зимой?!
– А солярий на что, дурачок! Или ты думаешь, что Черусти на Северном полюсе?
В моей убогонькой прихожей царил восхитительный аромат, мутное зеркало блистало не свойственным ему никогда блеском; пол, казалось, улыбался своему нерадивому хозяину. В комнате был накрыт стол с шампанским и фруктами. Играла тихая музыка. В моем доме правила бал волоокая дива в шелковом халате.
От неожиданности облившись шампанским – с вином у меня, как я и говорил, всегда проблемы, – я чокнулся со Светой, выпил и восхищенно уставился на нее.
– Что, нравлюсь? – прямо спросила она. – Это хорошо! Но главное, чтобы я понравилась директору фирмы. Меня тут пристроили в одну контору. Они обувь итальянскую закупают. Надо, чтобы директор увидел во мне женщину со вкусом. И тогда… Италия моя.
– Мне, значит, понравиться – не главное, – немного обиделся я и забубнил: – Ну конечно, Сенька безотказный, Сенька и квартиру, и себя, и вообще что хочешь отдаст на растерзание…
– Ой-ой-ой, – дурашливо запричитала мадам Рыбкина. – Откуда это у нас такие мрачные мысли? Жениться, что ль, надумал?
Я опешил. Откуда она знает?
– А если и жениться?
Глаза Светланы блеснули. Она оторвала банан от связки, очистила и проворно сжевала. Потом так же быстро наклонила бутылку и плеснула шампанского в бокалы. Мы молча чокнулись. Когда в воздухе утих хрустальный звон, Света пересела на диван и прижалась ко мне своим теплым коровьим боком.
– Сенечка-а, – прогнусавила она, – ты серьезно, насчет женитьбы?
Так, сейчас начнет отговаривать! Как такое возможно?! Ведь она даже не видела Машу! Но я ошибся.
– А где вы думаете жить? – вкрадчиво спросила моя постоялица и положила голову мне на плечо.
Я слегка размяк.
– Ну вообще-то, у нее.
– Чудесно! – Света почему-то захлопала в ладоши и плеснула еще шампанского. – За тебя и за твою невесту! Как ее, кстати, зовут?
– Мария, – ответил я, ощущая в носу легкое потрескивание лопающихся игристых пузырьков.
–Значит, у Машеньки будешь жить? – переспросила Светлана. – А с этой квартирой что? Съезжаться собираетесь?
– Да нет. Подумываем сдавать, – ничего не подозревая, ответил я. – Какому-нибудь иностранцу. Поприличней…
Мадам Рыбкина затараторила:
– Ну зачем иностранцу-то? Зачем иностранцу? Я тебе чем не иностранец? Человек все же хорошо знакомый! Можно сказать, бывшая жена твоего друга. Сенечка-а! – опять затянула она. – Сдай эту квартирку мне, а? Зачем вам кого-то искать?
В первую минуту я подумал, что все складывается как нельзя лучше. Но потом вспомнил о своей ревнивой невесте.
– А Марии я что скажу?
– Так и скажешь, что нашел, мол, одну иностранку. Похожа я на жительницу Парижа? – Светлана по-кошачьи выгнула спину, встала и прошлась по комнате, словно по подиуму. – Кутюр-то какой! Ты посмотри только!
«Кутюр» был действительно эпохальный, но я решил не сдаваться.
– Какой фигур! Какой мускулатур! – на кавказский манер начал восторгаться я.
– Дурак! – Светка плюхнулась рядом со мной.
– Тоже мне, нашлась парижанка, – продолжал издеваться я. – Да любой скажет, что перед ним коренная уроженка славного города Черусти!
– Хамишь!
– Отнюдь. Вот только Мария тебя сразу же узнает. Ведь вы уже виделись в ресторане, на Виталькином торжестве.
– Так это она твоя невеста?
Ну вот, сейчас-то уж точно начнется. Посыплются оскорбления, нелицеприятные эпитеты…
– Очень хорошенькая, – сказала Светлана. – Жаль, что она тогда так быстро ушла… А ты скажи ей, что у тебя живет иностранка, – продолжала она, – а я спрячусь куда-нибудь, если она приедет. Или вообще уйду.
– Ну что с тобой делать, – вздохнул я. – Живи уж.
– Сенюльчик! – Это еще что за гадость такая? – Какая же ты прелесть!
Мадам Рыбкина звонко чмокнула меня в заросшую за день щеку и вспорхнула с дивана.
Я лежал на кухне и мучился. Во-первых, оттого, что приходилось с первых же дней нашей совместной жизни врать Маше. А во-вторых – и главным образом во-вторых, – из-за волнующей близости Светланы. Она лежала за стеной. Перед глазами так и стояло ее рубенсовское тело, рыжие волосы… Через десять минут подобной терапии я довел себя до белого каления. Я готов был ворваться в комнату, где мирно посапывала моя квартирантка.
Ну уж нет! Где, черт побери, моя воля?! Нет, я не допущу подобного свинства. При живой-то невесте!
Глава 42
Мальчишник
И вот приблизился заветный день. Пора было жениться. За этот месяц я встречался с мадам Еписеевой ежедневно и без устали разглагольствовал о нашем светлом будущем. Ну ни дать ни взять – советское радио в свои лучшие времена. Мария соглашалась с этой ослепительной перспективой, но как-то вяло. И тут же тащила меня в очередной магазин, поминая всуе каких-то «людей», на которых мы должны держать ориентир в мутном потоке современной жизни.
В Машиной квартире уже висели тюлевое платье и мой безобразный костюм. Ее сын, хулиган Еписеев, довольно скептически относился к нашим приготовлениям. Увидев свадебное платье, он оторвался от мотоцикла и сказал, потирая промасленные руки:
– Ого! Сеанс! Ромовая баба, тля буду! – и попытался потрогать черным пальцем нежную сетчатую фату.
Маша хлопнула его по руке, и Вова, что-то ворча себе под нос, загрохотал мотоциклом по лестнице.
Меня он не называл никак. То есть никак, и все. Ни «папа», ни даже «дядя Сеня». Владимир старался всячески обходить мою персону в разговорах. Правда, в телефонных беседах с приятелями он частенько употреблял словосочетание «этот козел». Особых сомнений, к кому оно относилось, я не испытывал.