Воины Бури - Николс Стэн. Страница 16

Копаясь в поясном мешке, Страйк боялся, что фиал во время предшествующих событий мог разбиться. Однако миниатюрная керамическая бутылочка оказалась целой, а крохотная пробка — на месте.

Он вложил пузырек в протянутую руку Кеппатона. Кентавр несколько мгновений смотрел на Страйка. Он не находил слов, что на него было совсем не похоже. Потом он приглушенно произнес:

— Спасибо.

— Мы стараемся держать слово, — отвечал Страйк.

— Я никогда в этом не сомневался. Но мне жаль, что при этом вы потеряли одного из ваших воинов.

— Кестикс знал правила игры. Как и все орки. И твое поручение не вступало в противоречие с нашей миссией.

Коилла, кивком указав на фиал, спросила:

— А что тебе надо с этим сделать?

— Хороший вопрос, — отвечал Кеппатон. — Мне надо посоветоваться с нашим шаманом. Он все равно понадобится нам, чтобы завершить сделку. Гелорак, приведи Хеджестуса.

Гелорак двинулся к хижине прорицателя.

Страйк испытал облегчение, когда внимание всех перестало быть направленным исключительно на него. Его накормили, напоили и вообще отнеслись с заботой. Потом в присутствии весьма многочисленной аудитории он в подробности изложил события. Хотя при этом ни словом не упомянул ни о появлении на вершине горы Серафима, ни о своем странном сновидении. Не рассказал он и о том, что звезды «пели», хотя при этом воспоминании начинал смотреть на Хаскера с чем-то вроде сочувствия.

Большинство кентавров и орков разошлись по своим делам, остались лишь офицеры-Росомахи и Кеппатон. В такой небольшой компании Страйк чувствовал себя уютнее. Он не знал, как кентавры воспримут новость о Дженнесте.

Из хижины появился Гелорак, вслед за ним — древний прорицатель. Хеджестус медленно и неловко передвигался на нетвердых ногах. Гелорак под мышкой нес небольшой резной сундучок; другой он поддерживал прорицателя.

Хеджестус поприветствовал орков, тем временем Кеппатон взял сундучок. Открыв его, он показал офицерам звезду. Она была такой же, какой им запомнилась: серая сфера из непонятного материала, с двумя лучами разной длины.

— Мы тоже держим слово! — Кеппатон протянул Страйку сундучок.

— Мы никогда не сомневались в этом, — сухо отвечал Страйк.

— Прежде чем возьмете, — добавил кентавр, — один вопрос: вы уверены, что хотите его взять?

— Что? — воскликнул Джап. — Ясное дело, хотим! Ради чего, по-твоему, мы прошли сквозь всю эту грязь и дерьмо?

— Страйк знает, о чем я.

— В самом деле знаю? Кеппатон кивнул:

— Думаю, да. Это может оказаться чашей с ядом. Она может принести больше зла, чем добра. Такой уж репутацией пользуются эти предметы.

— Это мы уже поняли, — с легким сарказмом сказала Коилла.

— Мы выбрали свой путь, — вставил Элфрей, — и не станем останавливаться.

Хаскер, как ни странно, не проронил ни слова. Страйк подумал, что понимает, почему. Он взял звезду:

— Как уже сказали мои офицеры, мы не для того зашли так далеко, чтобы останавливаться на полдороги. Кроме того, у нас нет выбора, никаких других планов мы не строим.

Но тут высказался Хаскер:

— Отчего же?.. Можно выбросить эти штуковины. Избавились бы от беды.

— Куда нам ехать, где нас не ждет беда? — спросила Коилла. — Если не говорить о снах, конечно.

Страйк напрягся, но потом решил, что она, наверное, не вкладывает в свои слова никакого особого смысла.

— Коилла права, — сказал он, обращаясь к Хаскеру. — Нам некуда идти, пока Марас-Дантия пребывает в своем сегодняшнем состоянии. Дженнеста и все остальные так и будут за нами охотиться. Звезды же дают нам надежду.

— Надеемся, что дают, — пробормотал Джап.

— Дружина решила, — подчеркнуто продолжал Страйк, — все мы решили, что надо добыть звезды.

— Мне эта идея никогда не нравилась, — буркнул Хаскер.

— У тебя была масса возможностей отправиться своей дорогой.

— Я не про отряд. Я про эти трахнутые штуковины. С ними что-то не так.

— Это с тобой что-то не так, — произнес Джап себе под нос.

Но Хаскер услышал.

— Что ты сказал?

— Ты только ноешь вечно, и больше ничего, — подлил масла в огонь Джап.

— Это неправда! — вспылил Хаскер.

— Что неправда?.. А потом еще строил из себя чокнутого, нес бред про то, что звезды тебе пели…

— Какой такой бред?

Это уже был прежний Хаскер, готовый задушить за одно слово. Нельзя сказать, чтобы это вызвало недовольство Страйка, однако стало ясно, что ругань сейчас пойдет по нарастающей. А он предпочитал избегать осложнений.

— Хватит! — оборвал он спорщиков. — Мы здесь в гостях. — Он повернулся к Кеппатону, Гелораку и Хеджестусу, которые наблюдали сцену со слегка растерянным видом. — Мы все немного напряжены, — объяснил он.

— Понимаю, — сказал Кеппатон.

Расстегнув поясной мешок, Страйк присоединил звезду к остальным. Все это время он чувствовал на себе взгляды Росомах, и особенно Хаскера, с лица которого не сходило выражение отвращения.

Когда мешок опять был завязан, Кеппатон вздохнул:

— Наконец-то избавились!

Джап удивленно поднял бровь, а орки переглянулись, но никто ничего не сказал.

— Здесь, — главный кентавр протянул фиал Хеджестусу, — слеза, пролитая Адпар.

Старый провидец принял фиал осторожно.

— Признаюсь, я считал, что это невозможно. То есть, что Адпар не способна на столь человеческое проявление чувств, как слезы.

— Всего лишь от жалости к себе, — поджала губы Коилла.

— А-а-а…

— Но что я должен с этим сделать! — спросил Кеппатон.

— В древних легендах описываются похожие случаи, — сказал Хеджестус, — так что ими мы и будем руководствоваться. Как и с кровью вервольфа или костями колдуньи, нужно исходить из того, что вещество обладает большим могуществом. И его надо использовать разведенным в десяти тысячах частей чистой воды.

— Которую я выпью?

— Нет, если тебе дорога твоя жизнь.

— Или твой мочевой пузырь, — не удержался Джап.

Страйк пригвоздил его к месту суровым взглядом, но Кеппатон отнесся к шутке добродушно и улыбнулся.

Хеджестус прокашлялся.

— Состав надо приложить к пораженной конечности, — продолжал он. — И не сразу весь, а по частям, на протяжении трех дней, и для самого лучшего эффекта — в ночные часы.