Штирлиц, или Вторая молодость - Асс Павел Николаевич. Страница 9

– Ну, ладно, – согласился Штирлиц. – Пусть приходит, гад. Прощаю его только потому, что ты просишь. Пиво будешь?

– Сначала работа, – мягко ответил Мюллер. – Пойдем, присмотрим для меня кабинет.

Они вышли в коридор.

– Сколько у тебя комнат?

– Шесть, – ответил Штирлиц.

Мюллер заглянул в одну из дверей.

– Это туалет, – сообщил он с упреком и направился дальше. – Во! Здесь я и буду!

Штирлиц подошел к другу детства.

– А где для меня секретарша? Пусть она кое-что запишет…

– Секретарши для тебя пока нет. Секретарша у нас одна – моя.

– Давай свою. Ты же знаешь, я по-русски писать не умею.

– Света! – позвал Штирлиц.

Из одной из комнат вышла фигуристая блондинка. Мюллер осмотрел ее с ног до головы и одобрительно кивнул.

– Пишите, девушка. Вот здесь надо поставить рабочий стол с закрывающимися на ключ ящиками, за ним я буду заниматься делопроизводством. Сюда надо поставить пустые закрытые стеллажи, в них будут стоять мои досье. Кожаный диван для отдыха для меня – вон в тот угол, три мягких кресла – здесь, сейф поставим у окна, камин…

– Сейф? – переспросил Штирлиц.

– Натюрлих. Сейф я привез с собой… Так. Деньги есть?

– Есть, – ответил Штирлиц. – Тебе сколько?

– Сколько не жалко.

Штирлиц достал две упаковки рублей.

– Это будет авансом, – пояснил Мюллер, пряча деньги в нагрудный карман. – Завтра приду в это же время, вели секретарше привести рабочих, пусть они все сделают. Я остановился в гостинице «Москва», номер 2863 под своей фамилией.

– Под фамилией «Мюллер»? – спросил Штирлиц. – Тебя все будут принимать за еврея.

Улыбающийся Мюллер похлопал Штирлица по плечу.

– А я теперь и есть гражданин Израиля. Ты не волнуйся, дружище, раз я здесь, теперь все будет хорошо.

Штирлиц попытался посмотреть Мюллеру в глаза, но глаза бывшего шефа Гестапо каждый раз ускользали.

– Мюллер, а что ты будешь делать?

– Работать в твоем ШРУ.

– А что ты будешь делать в моем ШРУ?

– Анализировать информацию, вырабатывать стратегию, считать деньги, замышлять коварные планы… Одним словом, я буду думать.

– А я?

– А ты будешь бегать по городу и раздавать пули и оплеухи направо и налево. Не собираешься ли ты сказать, что можешь быть Аналитиком с большой буквы?

– Ладно, договорились, – согласился Штирлиц. – Ты как был, так и остался канцелярской крысой.

Лицо Мюллера расплылось в слащавой улыбке.

– Котом. Канцелярский кот – это лучше. И чтобы «блюдечко с молоком» было всегда вовремя, иначе, я не играю… Кстати, это Саид, – сказал Мюллер, кивая на негра.

Глаза негра были как у давешнего бегемота – маленькие и проницательные. Уловив оценивающий взгляд русского разведчика, негр с достоинством поклонился.

– Тоже гражданин Израиля? – поинтересовался Штирлиц.

– Нет, я ему случайно жизнь спас. Летели в Москву, понимаешь, в самолете, он так боялся, так боялся! Я ему скормил полпачки снотворного, он отрубился и спокойно долетел до Москвы. Потому и не умер от страха. А у них принято за такие вещи быть по гроб жизни обязанным. Он теперь на меня работает. Один из самых преданных моих сотрудников. Пока единственный. Штирлиц, прошу как друга, к завтрашнему утру раздобудь для меня секретаршу. Но только умную и красивую. Хорошо бы брюнетку для разнообразия, потому что блондинка у тебя уже есть. И желательно с чувством юмора, – Мюллер перешел на нравоучительный тон. – Знаешь, Штирлиц, даже очень красивая девушка бывает не лишена чувства юмора…

– Хорошо, – ответил Штирлиц и проводил Мюллера восторженным взглядом.

– Я позвоню Борману, он к тебе явится с повинной.

Мюллер ушел, сопровождаемый Саидом, который тащил его чемодан. Со своим чемоданом Мюллер не расставался никогда, так как боялся, что его могут украсть. В нем он сохранил свои самые любимые дела на сотрудников Рейха. Не беда, что Рейха уже давно не было, а сотрудники куда-то подевались. Хорошее досье все равно остается хорошим досье. Мюллер был счастлив. Теперь ему представилась возможность заиметь для своего собрания закрытые стеллажи в ШРУ.

Штирлицу он тоже был искренне рад, но постарался этого не показать, чтобы не смущать негра Саида.

Через полчаса в ШРУ заявился Борман. Несмотря на «вторую молодость», Борман был все таким же толстым и лысым. Смущенно поставив на пол чемодан, он подхалимски заглянул в честные глаза Штирлица.

– Прости меня, Штирлиц!

– Прощаю!

Борман радостно осклабился.

– Штирлиц, меня надо спрятать! За мной по пятам ходят агенты ГКЧБ. Если меня не спрятать, они меня как пить дать замочат. А если меня замочат, я не смогу быть тебе полезным. А если я буду тебе полезным, я тебе пригожусь!

– Ладно, – сказал добрый Штирлиц. – У нас в здании есть классный подвал, поставим раскладушку, будешь там жить.

– Спасибо, Штирлиц! А секретаршу мне найдешь?

– И ты туда же! – возмутился руководитель ШРУ. – Не успел начать работать, уже секретаршу ему подавай. Ты теперь не партайгеноссе, ты разжалован до рядового эсэсовца! Дослужись сначала хотя бы до штандартенфюрера!

Борман покорно согласился.

– Где мой подвал? – спросил он, поднимая чемодан.

– В подвале, – ответил Штирлиц. – А чемоданчик с таблеточками оставь здесь. Мюллер привезет сейф, будем хранить твои «колеса» под замком.

Обдумав запросы Мюллера, Штирлиц пришел к выводу, что за секретаршей ему придется специально ехать на «Конкурс красоты». Показав удостоверение почетного чекиста, Штирлиц в сопровождении успевшего омолодиться Айсмана прошел в переполненный зал.

По сцене ходили длинноногие красавицы в купальных костюмах с фигурами «девушек с веслом» и с лицами продавщиц продуктовых отделов. В поисках потенциального спонсора девушки озабоченно стреляли глазами по комиссии, состоявшей из пяти пожилых мужчин и одной стареющей дамы в большом лиловом берете. Дама разглядывала их в лорнет и морщилась, видимо, не находя для себя ничего интересного.

Мужчина с плешивой головой задумчиво чесал в голове линейкой и ставил на фирменном листе бумаги оценки, выставляемые комиссией. По сцене с микрофоном в руках прыгал кучерявый, похожий на гомосексуалиста ведущий по фамилии Пруткин. Фамилия была написана на табличке, прицепленной к лацкану дешевого пиджака.

– Так! Все показали грудь! – командовал Пруткин, ощупывая показываемое. – Быстренько, девочки, быстренько! Мамзель! Что вы копаетесь! Вы не у гинеколога!

– Уважаемый! Так и по морде можно схлопотать! – запротестовала девица басом, но Пруткин не мог уже остановиться. Он все щупал и щупал девицу за полную грудь, пока та не размахнулась и не влепила ему звонкую пощечину.

– Нахал! – возмущенно воскликнула девица. – А похож на вполне приличного гомосексуалиста!

– Девушка! Где же ваша грациозность? – с упреком заметил на это Пруткин и распорядился: – Эту – убрать! Она совершенно лишена хороших манер!

Два мальчика в костюмах с голубыми блестками оттащили повизгивающую девицу за кулисы. В зале вяло пошумели, словно только этого все с таким нетерпением и ожидали.

Появившись на конкурсе, Айсман радостно потер руки. «Сейчас и этот попросит секретаршу», – Штирлиц вздохнул и вышел на сцену.

– Товарищ! Пройдите в зал! – приказал плешивый председатель, гнусавя в микрофон. – Здесь конкурс только для девушек!

– Молчать, лысина! – огрызнулся Штирлиц. Он подошел к девушке в самом конце строя, которая ему понравилась с первого взгляда. – Как тебя зовут?

– Наташа.

– Тебе нравится в этом гадюшнике? – разведчик взял девушку за подбородок. – А может, ты хочешь работать на меня? Меня зовут Штирлиц.

– Хочу, – радостно согласилась Наташа.

– Что вы себе позволяете! – Пруткин запрыгал вокруг Штирлица, но тут на сцену забрался Айсман в своем неизменном эсэсовском мундире, и ведущий случайно наткнулся на его кулак. В зале весело захлопали, приняв это за новое шоу. Девушки с обнаженными грудями завлекательно улыбнулись Айсману.