Молот Люцифера - Нивен Ларри. Страница 44

— Ты мне это говорила. Послушай, если ты боишься потерять свою независимость, я обсыплю твою голову ну, скажем, ста тысячью долларов, и ты останешься полностью ни от кого не зависящей.

— Не знаю, как это сказать, но… дело не в этом. Дело во мне. Мне придется менять слишком многое. Я сама добилась всего, и я горжусь этим. И не хочу отказываться от достигнутого.

— Ты хочешь продолжать работу?! — Тиму трудно было выдавить из себя хоть слово. Придется признать, что его идея оказалась глупой. Но… — О'кей.

Эйлин представила себе картинку: каждое утро ее в компанию Корригана доставляет служебный лимузин. С шофером. И рассмеялась: в конце концов, все и так валится к черту.

Коллин читала книгу в бумажной обложке. В волосах — бигуди. Она включила стереосистему, и по временам, в такт музыке, ее пальцы барабанили по стоящему у ее мягкого кресла столу.

Фред тоскливо пытался догадаться, какую музыку она слушает. Что она читает, он знал. Заглавие он прочесть не мог, но на обложке была изображена женщина в длинном, ниспадающем до земли одеянии, а за ее спиной — замок (одно окно замка светилось). Готические романы все одинаковы — что внутри, что снаружи.

Бигуди не вызывали у Фреда возражений: Коллин в них выглядела еще привлекательнее.

Предвкушение с привкусом радости: скоро они встретятся. Скоро.

Иногда чувство вины делалось непереносимым. И тогда сумасшедшее желание охватывало Фреда Лаурена: уничтожить телескоп и покончить с собой. Покончить со всем раньше, чем он успеет причинить вред Коллин. Но эта мысль и действительно — сумасшедшая. В любом случае через месяц с небольшим он, Фред, будет мертв. И тоже самое произойдет с Коллин. Как бы худо он с ней не поступил, все равно это окажется преходящим. И сделано это будет потому, что он ее любит.

Потому что любит. Фред тосковал по этой рассматриваемой им в телескоп девушке. Он покручивал маленькие колесики, делая изображения отчетливее, резче. И пальцы его дрожали. Сейчас еще слишком рано. Слишком рано.

ИЮНЬ: ДВА

Сержант Мэйсон Джефферсон Лаутон был военнослужащим Стратегического авиационного командования и гордился этим. Он гордился безупречно отглаженной формой, голубым, завязанным на шее галстуком и белыми перчатками. Он гордился висящим у бедра 38- калиберным.

Омаха. Жаркий день клонится к вечеру. Мэйсон снова глянул на наручные часы, и как раз в этот миг на посадочную дорожку приземлился «КС-135». Самолет вырулил к разгрузочной площадке, где его и ждал Мэйсон. Первым показался полковник, постоянно дежуривший по авиабазе, Мэйсон узнал его. Внешность следующего полностью соответствовала фотографии, заранее переданной сержанту службы безопасности. Прилетевшие направились к джипу.

— Ваши удостоверения? — спросил Мэйсон. Полковник молча предъявил пропуск. Сенатор Джеллисон нахмурился: — Я прилетел на самолете генерала, и меня сопровождает полковник с вашей базы…

— Да, сэр, — сказал Мэйсон. — Но вы обязаны предъявить документы.

Джеллисона все это позабавило, он кивнул. Вытащил из внутреннего кармана кожаную книжечку — и ухмыльнулся, увидев, что сержант принял позу еще большей бдительности. В удостоверении было сказано, что Джеллисон является офицером запаса Военно-Воздушных сил, и не просто офицером, а генерал-лейтенантом. Мое звание, подумал Джеллисон, потрясет этого сосунка.

Никаких признаков потрясения Мэйсон не высказал. Он просто терпеливо подождал, пока еще один подошедший офицер, принеся чемодан Джеллисона погрузил его в джип. Джип покатил по взлетно-посадочной полосе, обогнув специально оборудованный самолет системы «Зеркало». На базе имелось три таких самолета, и один из них — поочередно — все время находился в воздухе. В самолете системы «Зеркало» размещались дежурный генерал командования Стратегической авиации и его штаб.

В конце второй мировой войны штаб Стратегического авиационного командования был перемещен в центр Соединенных Штатов, в Омаху. Сам штаб командования размещался под землей — четырехэтажный бункер, армированный бетоном и сталью. Предполагалось, что «Нора» способна выдержать что угодно — но строили бункер еще до эпохи межконтинентальных баллистических ракет и водородных бомб. Теперь для подобных заблуждений не осталось места. Если разразится большая война, от Норы ничего не останется. Но и в этом случае Стратегическое авиационное командование не утратит контроль над подчиненными ему силами: «Зеркало» сбить невозможно. Никому, за исключением управляющих им пилотов, неизвестно местонахождение дежурного самолета системы «Зеркало».

Мэйсон проводил сенатора к большому кирпичному зданию и далее, вверх по лестнице до самого кабинета генерала Бамбриджа. Кабинет имел старомодный вид. В основном деревянная мебель, обитая кожей. Старинным был и огромный письменный стол. Вдоль стен шли полки, на которых были выставлены модели Военно-Воздушных сил США: истребители времен второй мировой войны, большущий Б-36 — неправдоподобного вида пропеллеры и гондолы реактивных двигателей, Б-52, различного вида ракеты. Не считая телефонов, эти модели были единственными предметами в кабинете, несущими на себе черты современности.

Телефонов на письменном столе было три: черный, красный и золотистого цвета. На столике рядом с письменным столом стоял переносной ящик для красного и золотистого телефонов: эти телефоны всюду сопровождали генерала Бамбриджа, куда бы он ни направился, где бы ни находился. В машине, дома, в спальне, уборной. Всегда — со времени его назначения главнокомандующим Стратегической авиацией. Максимум четыре звонка золотистого телефона — и генерал снимет трубку: он никогда не отходит на большее расстояние от этого телефона. Золотистый телефон соединял его с президентом.

Провод красного телефона шел вниз, соединяя Бамбриджа с подземным помещением Стратегического авиационного командования. С помощью этого телефона могла быть приведена в действие огневая мощь, равной которой не обладает ни одна армия за всю историю человечества.

Генерал Томас Бамбридж жестом пригласил сенатора Джеллисона сесть и присоединиться к беседе группы офицеров, стоявших возле окна. Окно было огромное, выходило оно на взлетно-посадочную полосу. Бамбридж никогда не начинал разговора, пока что-нибудь — по его мнению в этом нуждающееся — не было приведено в должный порядок. Особенно это проявлялось, когда он сидел за своим письменным столом. Рассказывали, что однажды некий «приводимый в порядок» майор, простояв пять минут перед столом Бамбриджа, упал в обморок.

— Какого черта вас принесло сюда? — спросил Бамбридж. — Что произошло, чего мы не смогли бы обсудить по телефону?

— Насколько защищены ваши телефоны от прослушивания? — в свою очередь спросил Джеллисон.

Бамбридж пожал плечами:

— Настолько, насколько это в ваших силах.

— Возможно, с вашими телефонами все в порядке, — сказал Джеллисон. — У вас есть люди, которые смогут их проверить. Я полностью уверен, что мои телефоны не защищены. Должен вам сказать, что официально я прилетел сюда чтобы обсудить с вами некоторые статьи военного бюджета: мол, кое-чего я не понимаю, и мне нужны разъяснения.

— Понятно. Пить будете?

— Виски, если оно у вас есть.

— Конечно, есть, — из шкафчика, стоящего за письменным столом, Бамбридж достал бутылку и стаканы. — Сигару? Прошу, наверняка вам понравится.

— Гавана? — спросил Джеллисон.