Мертвый петух - Нолль Ингрид. Страница 10

Я наблюдала за Витольдом. Может, сказать ему, что это он попал Хильке в голову? Но вообще-то он должен помнить, как все произошло, потому что после его выстрела блузка моментально пропиталась кровью. Хотя, возможно, он успел только увидеть, как она упала. А что, если он просто хотел проверить, говорила ли я правду, все ли у меня в порядке с головой?

Он продолжал:

— Какой вам резон так себя вести? Это просто не укладывается у меня в голове. — Он повторил это уже в сотый раз. — Я все время ждал, что вы придете в полицию. Раз вы этого не сделали, то напрашивается вывод: это вы убили мою жену.

Я сказала, что была в панике, когда нечаянно ранила его. В состоянии аффекта я стреляла и в Хильке. Мне тоже было неизвестно, куда попала пуля. А потом я просто сбежала и, само собой, не пошла в полицию.

— Лучше всего будет. — сказал Витольд, — если мы сейчас вместе позвоним в участок и покончим с этим. Так или иначе, все когда-нибудь откроется.

Я энергично запротестовала:

— Знаете, что тогда будет? Вы больше не сможете гулять здесь, в Оденвальде, на свежем воздухе и любоваться полями и лесами. Вы будете сидеть в следственной тюрьме и смотреть на мир сквозь решетку. И вообще, ни одна душа не догадается, что я имею отношение к этой истории. Никто не успел меня толком разглядеть, а следы вполне могут принадлежать кому-нибудь другому. Да и какой у меня мог быть мотив? Кроме того, даже если вам поверят, то я расскажу, что вы тоже стреляли, и тогда настанет ваш черед оправдываться. Кстати, за вами установлено наблюдение?

Витольд угрюмо пробормотал:

— Первое время они постоянно шпионили за мной, вероятно, даже просматривали почту и прослушивали телефон, но я к нему и не подходил. Почти каждый день за мной приезжали, чтобы допросить.

Он глубоко вздохнул и бросил на меня обвиняющий взгляд. Затем продолжал:

— Наверное, они рассуждали так: сначала Хильке стреляла в меня, а потом я в нее. Но тогда угол, под которым производился выстрел, должен быть другим, ведь я не мог ходить по комнате с раненой ногой. Не очень убедительной показалась им и версия о том, что мы выхватывали пистолет друг у друга. Спрятать револьвер, не оставив при этом следов крови, я не мог. А если бы я попал в Хильке первым, то она едва ли смогла бы выстрелить, имея такое тяжелое ранение. Следовательно, стрелял кто-то третий.

Я перебила его:

— И кого же они подозревают?

— Возможно, они решили, что человек в кроссовках был моим сообщником, например наемным убийцей. Они проверили состояние моего счета и выяснили, что за два дня до того я снял три тысячи марок. Но, во-первых, я не успел еще ничего потратить, а во-вторых, четверо коллег могли подтвердить, что на следующей неделе мы вместе собирались поехать в отпуск и деньги мне нужны были для этого. — Витольд нервно стряхнул пепел в мусорное ведро. — Ну вот, а где-то через четыре недели они разжали тиски и даже разрешили мне немного пожить здесь. Но через день я обязан созваниваться с ними. Кстати, а за вами не было хвоста?

— Уверена, что нет. Дорога была совершенно пустынна. Но меня мог заметить ваш сосед.

«Господи, — пронеслось у меня в голове, — вот я сижу рядом с мужчиной моей мечты, и вместо любви мы говорим об убийстве, а в его взгляде читается бесконечное недоверие. Нужно попытаться намекнуть, что он мне симпатичен».

— По правде говоря, — соврала я, — хоть я и ввязалась в эту историю по чистой случайности, увидев вас, сразу вспомнила, что уже видела вашу фотографию. Как-то мне довелось читать вашу книгу о живописи, и она мне очень понравилась. А еще я запомнила ваш портрет на обложке. Возможно, внезапное желание вам помочь объясняется тем, что эта книга показалась мне очень умной и увлекательной.

Тут я подарила ему свою самую обворожительную улыбку. На долю секунды на его лице появилась ответная улыбка.

— Так, значит, вы читали мою книгу. Похоже, я произнесла заветные слова, потому что его напряженное, неприветливое лицо преобразилось и он снова стал тем милым, привлекательным мужчиной с обворожительным голосом, который несколько недель назад перевернул мою жизнь.

— У меня не так уж много читателей, — сказал он. — А вам правда понравилось?

Я поспешила заверить его в этом и во всех подробностях пересказала все, что запомнила о красивых коврах и шлепанцах. Конечно, мои восторги были сплошным враньем, но цель оправдывает средства.

Впрочем, в следующий миг от его дружелюбия не осталось и следа.

— Откуда мне знать, что вы не сумасшедшая маньячка? — спросил он с легкой иронией в голосе. После того, как я заявила, что являюсь его читательницей, он уже не мог верить в мое помешательство. — Вдруг сейчас вы вытащите из кобуры револьвер и уложите меня на месте?

— Ну зачем же? — печально спросила я и послала ему долгий нежный взгляд. По-моему, он почувствовал, что я не была одержима желанием его убить, а может быть, даже понял, что я в него влюблена.

Я решила еще раз воспользоваться магическим средством:

— Я не только читала вашу прекрасную книгу, но и была на лекции, посвященной лирике времен освободительных войн. Это был чудесный вечер. Благодаря вам я узнала так много интересного о том времени! Сходив на вашу лекцию, я столько открыла для себя! — Это уж точно. Я открыла для себя новые ощущения и переживания, но в памяти у меня не осталось ни слова из рассказа об этой дурацкой военной литературе периода романтизма.

Он задумчиво посмотрел на меня, и его угрюмое лицо вновь просветлело.

«А ты тщеславен, дружок, — подумала я, — вот где твое слабое место!»

— Рад это слышать, — тепло сказал он. — Хотите, я приготовлю нам кофе?

Я с восторгом кивнула. Не помню, когда в последний раз мужчина готовил для меня кофе. Зажигая плиту, он заметил:

— В идеале вам нужно было бы что-нибудь украсть, вывалить содержимое из ящиков и перерыть все шкафы.

В его голосе опять слышались дружески-насмешливые нотки, которые я ему охотно прощала.

— Да, — сказала я, — и тогда полиции стало бы ясно, что произошло разбойное ограбление, которое не обошлось без стрельбы. Но ведь я, как и вы, ничего не планировала и не обдумывала. Мы оба действовали спонтанно: вы нажали на спусковой крючок, находясь в состоянии аффекта, а я стреляла, чтобы помочь вам.

Мы сидели и пили кофе. Постепенно атмосфера в этой просто обставленной комнате становилась все более интимной. Витольд немного оттаял и даже пытался шутить насчет нашего сговора и конспиративной встречи. При этом он заметил, что было бы лучше никогда больше не встречаться, чтобы нас не видели вместе.

— Полицейские уже пытались выяснить, нет ли у меня любовницы, из-за которой я мог пойти на убийство жены. Но, к счастью, моя последняя любовница осталась далеко в прошлом. Если нас с вами увидят вместе, то полиции это будет только на руку.

К сожалению, он был прав. Хоть я и обрадовалась, услышав, что у него не было подружки, но, с другой стороны, я хотела ею стать! Само собой, я не могла просто так выложить ему это. Витольд еще раз спросил, как меня зовут и где я живу. Я пообещала при следующей тайной встрече удостоверить свою личность и предложила увидеться через воскресенье в Гейдельберге, на центральной улице перед универмагом «Кауфхоф». Там всегда толкалось множество туристов, и мы могли затеряться в толпе. Витольду мой план не понравился.

— В Гейдельберге я все время встречаю знакомых, — сказал он.

Все же мне показалось, что он не возражал против нашей встречи. Наверняка он ощущал острую необходимость высказать кому-нибудь все, что накопилось у него на душе за последнее время, а кроме меня, обсудить это было не с кем. В конце концов мы договорились встретиться на одной из автостоянок в Оденвальде. Мы решили, что там нас уж точно никто не узнает.

Через два часа я поехала домой. Был ранний вечер. Пологие холмы с одинокими яблонями, очертания леса на далеких склонах, медленно летящие птицы и свет заходящего солнца были настолько прекрасны, что я чувствовала себя, как преступник, который после бесконечно долгих лет заточения вновь может наслаждаться жизнью.