Звезда надежды - Норамли Гленда. Страница 108

Приспешник — один из приближенных Владыки Карасмы — начал отдавать приказы о новой атаке на Звезду Надежды, и Берейн ухмыльнулся. Как смогут эти ничтожные землепашцы и неумытые ремесленники выстоять против такой силы! Пока они правда, сражались хорошо, — ну да их толкает на это отчаяние. Долго им не выстоять — слишком велик численный перевес слуг Карасмы.

Берейн непонимающе взглянул на поток света, распространяющийся от берега Канала; поток хлынул в его сторону, и Берейн успел только заметить, что этот нестерпимый блеск охватывает Приспешников со всех сторон. Потом они с Карве утонули в нем тоже; сияние было таким ярким, что обжигало. Жара не было вовсе. Берейн зажмурился и закрыл лицо руками, пытаясь защититься от света, потом почувствовал, как неумолимая сила швырнула его высоко в воздух — словно сухой лист, подхваченный зимней бурей. Он тяжело рухнул с высоты на землю, но не почувствовал боли — боль рвала его изнутри, что-то раздирало его на части. Берейн чувствовал себя, как афиша на рыночной площади, которую сорвали со стены, когда представление окончилось. Неудержимый вихрь пронесся над ним, оставив его беззвучно стонать от невыносимого страдания, от понимания охватившей его пустоты, от знания… знания…

Знания о том, что бессмертия он лишился.

Мгновением позже на него обрушилась стабильность. Ужасная, непобедимая стабильность, регулярность самых невероятных чудес природы — Закон вселенной, правящий ею в вечности… Этот Закон и то, чем стал Берейн, были несовместимы. Он больше не принадлежал к этому миру: он сделался частью Хаоса, порождением Разрушителя — нарушением регулярности вселенной, чем-то, не вмещающимся в симметрию творения. И вот теперь он, ошибка природы, оказался в стабильности, которая больше не желала его терпеть.

Берейн оторвал лицо от земли: он лишился рассудка.

Рядом с ним другой Приспешник, приподнявшись на локте, смотрел с недоверием, как его плоть распадается и исчезает… Смотрел до тех пор, пока сердце его не перестало биться и на землю не упал рассыпающийся скелет — кости, которым было две сотни лет.

Владыка Карасма Разрушитель находился в Извилистом: не там, где поток служил границей Звезды Надежды, а ближе к Расколотому. Даврон и его сопровождающий прибыли туда под вечер. Скачка была долгой и утомительной: остановились они всего один раз чтобы напоить коней, и Даврон все чаще вспоминал о том, что целый день ничего не ел. Подручный Приспешника также явно испытывал неудобства; его постоянные жалобы стали включать теперь новые причитания: «Согол устал, хозяин. Хочет спать». Галбар по-прежнему не обращал внимания на Подручного, и это начало беспокоить Даврона: голодный блеск в глазах твари не сулил ничего хорошего.

Когда они наконец достигли берега Извилистого, поток не казался таким легкомысленным и игривым, как обычно: присутствие Разрушителя туманило его, как грозовые тучи туманят горные вершины. Его цвет стал темно-лиловым, леу гневно кипела и крутилась воронками. Даврон поморщился, но спешился, как ему и было приказано.

— Он там, — сказал Галбар. На сей раз в пустых глазах промелькнуло что-то похожее на усмешку. Даврон ощутил озноб, но сделал глубокий вдох и стряхнул страх.

— Эй, Галбар, — протянул он, — все Приспешники под каблуком у своих Подручных? Или только ты? — Наградой Даврону был полный ненависти и ярости взгляд, и он на мгновение почувствовал бесполезное удовлетворение.

Даврон повернулся лицом к потоку леу и расправил плечи. «Что сделано, то сделано, — подумал он. — Такова цена, которую я должен заплатить. Только я никогда не сдамся».

Керис, да сохранит тебя Создатель!

Карасма снова пожелал восседать на своем покрытом шкурами троне. В своем человеческом обличье он казался довольным жизнью и уверенным в себе.

— Сторре! Наконец-то! — Улыбка его была полна яда. — Как видишь, пришел момент расплаты. — Даврон вежливо склонил голову. Отсутствие эмоций с его стороны явно оскорбило Карасму, и тот мрачно нахмурился. — Разве тебе нечего сказать?

— Чего тебе так хочется? — пожал плечами Даврон. — Чтобы я пресмыкался перед тобой?

Лицо Карасмы исказил гнев: именно этого он хотел и на это рассчитывал.

— Каково мое задание? — спросил Даврон ровным голосом. Карасма взял себя в руки.

— Уж не думаешь ли ты расстроить мои планы? — протянул он. — Такое невозможно. Даврон ничего не ответил. Карасма наклонился вперед на своем троне:

— Я покажу тебе, что я такое, чтобы ты полностью осознал безмерность моей власти. — Голос его превратился в рычание. Даврон прищурился: он не ожидал, что его внешнее спокойствие так разозлит Разрушителя.

И тут мир вокруг него переменился. Только что он стоял посреди лилового мерцания леу — и вот уже его окружает безмерное пространство, само небо. Под ногами у Даврона ничего не было, ничего материального не было и нигде поблизости. Он чувствовал пустоту, ничто вокруг себя. Карасмы тоже нигде не было видно. Несмотря на все усилия воли, Даврон взмок от страха. «Это иллюзия, — пытался уверить он себя, — только иллюзия».

Где-то вдали хаотично двигались облака-леу, подобно песчинкам, которые ветер перекатывает по склону дюны. За ними зияла черная бездна, настолько бесконечная, что пугала одним своим существованием. В безмерной дали слева от Даврона в пустоте застыла взорвавшаяся звезда; ее материя разлеталась в стороны, каждая частица удалялась от соседней по сумасшедшей траектории рассеяния. Далеко под ногами Даврона мчалась комета, сея на своем пути разрушение, сжигая планеты. Еще дальше черная дыра, казалось, проглатывала звезды.

— Я — Хаос, — произнес бестелесный голос Карасмы. Его отзвуки обрушились на Даврона, как гром, раскатившийся по всей вселенной. — То, что ты видишь, проводник, — это моя работа. Так смотри же, ничтожный смертный, и страшись. Что ты такое, чтобы восстать против меня? Я — разрушение… смерть… уничтожение… ничто. Я — конец вселенной.

Как ни полон ужаса был Даврон, он сумел сообразить: «И все же, раз тебе необходимо доказывать мне свое величие, ты слаб, Владыка Карасма!»

Даврон снова оказался на прежнем месте, перед троном Разрушителя, радуясь ощущению земной тверди у себя под ногами.

Карасма продолжал:

— То, что ты видишь здесь перед собой, — иллюзия, ничтожная часть того, чем я на самом деле являюсь. Я принял человеческий облик, потому что только так меня может воспринять твой ограниченный рассудок. Разве в силах ты понять мое истинное величие?

— Да мне и не особенно хочется, — возразил Даврон. — Но зачем тебе понадобилось все это мне сообщать? По твоим стандартам, я — ничто, и все же тебя тревожит, что я думаю и что я делаю. Мне это представляется… интересным, Владыка Карасма.

Если Разрушитель и был задет его иронией, он ничем не показал обиды.

— Затем, Даврон Сторре, — ответил он, — что радость мне доставляет одна-единственная вещь. У меня нет органов, которыми я мог бы ощущать. Я лишен центров боли и наслаждения, однако радость я могу чувствовать и к ней стремлюсь. Моя радость, моя единственная радость — человеческие страдания. Я — Хаос, я должен приносить полное разрушение всему, чего касаюсь, но лишь человеческая боль заставляет меня трепетать от блаженства. Его я и жажду. Не просто физической боли — это мелочь. Нет, мне нужны страдания женщины, которую предал возлюбленный, мужчины, беспомощно наблюдающего за гибелью своих любимых, человека, своими руками уничтожающего то, в чем для него смысл жизни. Ты понял?

Даврон стряхнул пылинку с рукава, стараясь не позволить пальцам дрожать.

— Ты достаточно ясно все объяснил. — Он поднял свои черные глаза и равнодушно взглянул на Разрушителя. — Давай закончим эти детские игры, Карасма. Так каково мое задание?

— Ты отправишься к Клыку, — рявкнул Разрушитель. — Ты возьмешь там леу и понесешь ее в то место, которое вы называете Звездой Надежды. — Теперь он улыбался. — Ты утопишь свое небесное царство в лиловой леу, которая превратит в меченых тех, кто ими еще не стал, и отравит землю. Ты принесешь туда разрушительную, безжалостную леу и тем развеешь надежды всех отверженных, всех изгнанных. Таково, Даврон Сторре, твое задание.