Звезда надежды - Норамли Гленда. Страница 66

— Так почему тогда он не прикажет своим Приспешникам как-нибудь темной ночью нас прикончить? Это ведь им не было бы трудно.

Скоу грустно улыбнулся:

— Может быть. Даже вероятно. Думаешь, мы этого не понимаем? Только, Керис, помимо тех трудностей, которые встретил бы Разрушитель, вздумай он напрямую покуситься на приверженцев Создателя, мы ему нужны живыми. Так он сможет больше узнать — о том, например, кто нас поддерживает. И должен сказать тебе еще кое-что о Разрушителе и его Приспешниках, чтобы ты приободрилась: они плохо понимают, что такое время.

Керис не поняла и попросила Скоу объяснить.

— Если ты бессмертен, — ответил тот, — тебе некуда спешить. Обычные люди вынуждены действовать, и действовать быстро, чтобы все успеть за время своей короткой жизни. Разрушитель и его присные не чувствуют необходимости спешить, в особенности те Приспешники, которые живут в Неустойчивости несколько сотен лет, — большинство из них почти все время спит. Даже Карасме бывает трудно заставить их шевелиться; его лучшие слуги — это те, кого он совратил недавно и кто еще не забыл, что значит быть человеком. Но и сам Разрушитель часто действует медленнее, чем следовало бы: в этом его слабость и наше спасение. Мелдор считает, что мир мог давно погибнуть, если бы Разрушитель проявил человеческую целеустремленность.

Путникам приходилось теперь бдительнее нести дозор по ночам и соблюдать большую осторожность днем.

Местность вокруг тоже изменилась. Деревьев не попадалось уже совсем, да и вообще растительность перестала быть нормальной. Кони жевали какие-то округлые клубни, похожие на огромные жемчужины, вылезающие из почвы, и, к счастью, это не причиняло им вреда. Сама земля представлялась взбаламученной: огромные валы красной глины, как океанские волны, застывшие в неподвижности, казалось, были готовы обрушиться на головы людей; дорогу преграждали скалы самых причудливых форм, замершие в момент какого-то катаклизма. Все вокруг выглядело так, словно двигалось, но при приближении путешественников остановилось, и стоит им повернуться спиной, как это чудовищное Движение возобновится: утес, похожий на башню, спиралью взовьется ввысь, валуны кинутся вниз с обрыва, глиняные волны ударят в скалы, как грохочущий прибой.

И действительно, иногда предметы кругом двигались. Проснувшись утром, люди обнаруживали, что все вокруг не такое, каким было, когда они отправлялись на покой. Бывало, что земля начинала шевелиться у них на глазах, словно где-то в глубине спящий великан ворочался во сне. Мир вокруг подвергался распаду, разрушению.

«Мелдор прав, — думала Керис. — Дела идут все хуже. Отец никогда не рассказывал мне ни о чем подобном».

Портрон явно думал так же.

— Я все жду, что, проснувшись однажды утром, обнаружу дыру в мироздании, место, где царит ничто, — однажды утром признался он Керис. — Место, где произошло окончательное разрушение, где ничего не осталось, кроме пространства. Бездна… отсутствие всего. — Наставник встревоженно потер лысину. — Когда я двадцать лет назад проезжал здесь, все было не так.

Керис поежилась. Ей не хотелось слушать дальше.

Изменения сделали путешествие еще более трудным. Даврон все время сверялся с картами — теперь уже с картами не Кейлена, а Уэя Летеринга из Дормусса, городка в Пятом Постоянстве.

— Клянусь Хаосом, Керис, — жаловался он, — хотел бы я, чтобы этот парень чертил карты так же ясно, как ты! Посмотри, что ты скажешь об этой закорючке?

Керис склонялась над куском кожи, более озабоченная не непонятным значком на карте, а сознанием того, как Даврон старается не коснуться ее, стоя рядом.

— Все переменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз, — постоянно ворчал проводник. — Земля становится все более и более неустойчивой.

Керис охватывала дрожь при мысли о причине этого. Она внимательно разглядывала карту, пытаясь определить их местонахождение в изменившемся ландшафте. Карты Летеринга всегда уступали картам ее или Пирса; теперь же они часто оказывались просто бесполезными.

«И все же, — думала Керис, — Летеринг очень интересно показывает относительную высоту гор и холмов. Хорошо бы поговорить с ним об этом». Пока же ей приходилось соотносить имеющиеся карты с показаниями компаса и теодолита, который, правда, теперь лишился своей трубы. Сравнение карт с реально существующей местностью часто позволяло найти маршрут, по которому легче было преодолеть возникшие препятствия.

В конце концов, после нескольких дней задержек из-за необходимости возвращаться, попав в долины, которые не имели выхода, путники увидели вдали Пятое Постоянство. Даврон сделал знак остановиться и вместе с Мелдором и Скоу поднялся на небольшой холм, возвышающийся над цепью часовен кинезиса, чтобы высмотреть дорогу; остальные терпеливо ждали внизу. Скаты-шилохвосты лениво кружили над людьми, рассматривая их своими поросячьими глазками, расположенными на одной стороне треугольных голов.

— Они тоже шпионят? — спросил Скоу, заметив их, однако никто ему не ответил: определить это было невозможно.

— Мы находимся именно там, где сказала Керис, — заметил Даврон. — Я вижу пограничный городок Эджлосс.

— А как насчет Приспешников? — спросил Мелдор.

— Они отстали.

— Несомненно, почуяли цепь часовен кинезиса. Даврон, нам нужно от них отделаться. — Старик повернулся к Скоу. — Мне очень жаль, Сэмми, но нам с тобой и Квирку придется войти на территорию Постоянства — по крайней мере на какое-то время.

Скоу воспринял это со стоицизмом.

— Несколько дней не очень нам повредят.

— Пробирайтесь вдоль цепи часовен и постарайтесь не дать церковникам вас поймать, — сказал Даврон. — Остальные займутся покупкой припасов, а встретимся мы к югу от Миддлмасса, уже за границей Неустойчивости. Ты помнишь тот каньон, где раньше был источник?

— Сухую Дыру?

— Именно. Встретимся там через восемь дней. — Даврон повернулся к Мелдору. — Похоже, скоро все решится. Мы не можем продолжать действовать так же, как раньше. Мне не следует ездить с тобой, если Разрушитель понял, что ты затеял: он может приказать мне или убить тебя, или разрушить Звезду Надежды.

Мелдор едва заметно печально улыбнулся:

— Даврон, я никогда ни на мгновение не сомневался, что именно так это и будет. Ведь очевидно, что здесь действует… неизбежность. Судьба, если хочешь.

Даврон тяжело вздохнул.

— Типичный случай амбара, пожирающего урожай, а? И, думая так, ты все это время ездил со мной!

— Компаньон проводника — хорошее прикрытие, как тебе известно. Ты был мне нужен — да и врага лучше всего иметь все время на глазах.

— Ты думаешь обо мне как о враге? — Невыносимое страдание в голосе Даврона тронуло обоих его слушателей; это был вопль души одинокого человека, знающего, что он всегда будет одинок.

— Даврон, ты мой самый близкий друг и самая большая для меня опасность. Или ты уничтожишь меня — или я тебя убью. Или… может быть, нам вдвоем удастся раньше уничтожить Карасму. Как я тебе уже говорил, я думаю, что буду предупрежден о приказе, который отдаст тебе Разрушитель. Если так случится, ты умрешь прежде, чем сможешь разрушить все наши мечты. Обещаю тебе это. — Мелдор решительно распорядился: — Поехали, мы теряем время. Тебе нужно побывать в Эджлоссе.

Керис рассеянно следила за скатами, кружащими в высоте; их заостренные хвосты служили рулями, позволяя животным ловко поворачивать в воздухе. «Может быть, это Подручные? — гадала девушка. — Или просто Дикие, потомки каких-то теперь исчезнувших птиц Мейлинвара, хоть и не имеющие перьев?» Она ощутила смутную печаль. После Разрушения так многое безвозвратно исчезло или неузнаваемо изменилось… Даже если удастся снова придать миру стабильность, избавиться от леу, столько всего никогда не удастся вернуть! «Уничтожение — это навсегда». Она когда-то прочла этот афоризм, и теперь воспоминание заставило зазвучать в ее душе струну бессильного гнева. «Будь он проклят! — подумала она. — Будь проклят Разрушитель!»