Царствующие жрецы Гора - Норман Джон. Страница 15

Я снова повернулся к ней лицом. Это теперь была не девушка, с которой я разговаривал, а женщина из высшей касты разбойничьего города Трева, высокомерная и властная, хотя и в рабском ошейнике.

Вика расстегнула пряжку на левом плече, и платье упало к ее ногам.

Она была заклеймена.

— Ты думал, я рабыня для удовольствий, — сказала она.

Я рассматривал стоявшую передо мной женщину, ее мрачные глаза, надутые губы, ошейник, клеймо.

— Разве я недостаточно красива, — спросила она, — чтобы быть дочерью убара?

— Да, ты красива.

Она насмешливо смотрела на меня.

— А ты знаешь, что такое рабыня для удовольствий?

— Да.

— Это самка человеческого рода, но выращенная как животное, ради своей красоты и страстности.

— Знаю.

— Это животное, выведенное для удовольствия мужчины, выращенное для удовольствия своего хозяина.

Я ничего не ответил.

— В моих жилах, — сказала она, — течет кровь такого животного. В моих жилах кровь рабыни для удовольствий. — Она засмеялась. — А ты, Тарл Кабот, хозяин. Мой хозяин.

— Нет, — сказал я.

Она насмешливо приблизилась ко мне.

— Я буду служить тебе как рабыня для удовольствий.

— Нет.

— Да. Я буду послушной рабыней для удовольствий. — И она подняла ко мне свои губы.

Я удерживал ее руками на расстоянии.

— Попробуй меня, — сказала она.

— Нет.

Она засмеялась.

— Ты не сможешь отказаться от меня.

— Почему? — спросил я.

— Я тебе этого не позволю. Видишь ли, Тарл Кабот, я решила, что ты будешь моим рабом.

Я оттолкнул ее от себя.

— Ну, хорошо! — воскликнула она. Глаза ее сверкали. — Хорошо, Кабот, тогда я завоюю тебя!

И в этот момент я снова ощутил тот запах, который чувствовал в коридоре за пределами комнаты; я прижался губами к губам Вики, впился в ее губы зубами, откинул ее назад, так что только моя рука не давала ей упасть на каменный пол, услышал ее удивленный болезненный крик, а потом гневно отбросил ее на соломенный рабский матрац, лежавший в ногах спального возвышения.

Теперь мне казалось, что я понял их замысел, но они пришли слишком быстро! У нее не было возможности выполнить свое задание. Но если бы я не сосредоточился, могло бы быть труднее.

Я по-прежнему не поворачивался к входу.

Запах усилился.

Вика в страхе скорчилась на рабском матраце, в тени рабского кольца.

— В чем дело? — спросила она. — Что случилось?

— Значит ты должна завоевать меня?

— Не понимаю, — она запиналась.

— Ты негодное орудие царей-жрецов.

— Нет, — сказала она, — нет!

— Сколько мужчин ты завоевала для царей-жрецов? — Я схватил ее за волосы и повернул к себе лицом. — Сколько?

— Не нужно! — Она заплакала.

Мне хотелось разбить ее голову о каменную платформу, потому что она предательская, соблазнительная, злая женщина, достойная только ошейника, наручников и хлыста!

Она качала головой, как бы отрицая не высказанные мною обвинения.

— Ты не понимаешь, — сказала она. — Я люблю тебя!

Я с отвращением отбросил ее от себя.

Но по-прежнему не смотрел на вход.

Вика лежала у моих ног, с угла ее губ стекала струйка крови — знак моего жестокого поцелуя. Полными слез глазами она смотрела на меня.

— Пожалуйста, — сказала она.

Запах все усиливался. Я знал, что он близко. Как это девушка его не замечает? Разве это не часть ее плана?

— Пожалуйста, — повторила она, протянув ко мне руку. Лицо ее было залито слезами, в голосе звучали рыдания. — Я люблю тебя.

— Молчи, рабыня, — сказал я.

Она склонила голову к камням и заплакала.

Я знал, что теперь он здесь.

Запах подавлял.

Вика, казалось, тоже поняла, она подняла голову, глаза ее расширились от ужаса, она поползла на коленях, закрыв лицо руками, задрожала и испустила длинный ужасный крик, крик, полный страха.

Я выхватил меч и повернулся.

Он стоял в проходе.

По-своему красивый, высокий и золотой, нависал надо мной, в рамке массивного портала. Не более ярда в ширину, но голова почти касалась верха портала, так что я решил, что он не менее восемнадцати футов ростом.

На шести ногах, с большой головой, как золотой шар, с глазами, как светящиеся диски. Две передние лапы, напряженные и изящные, подняты вверх, перед телом. Челюсти один раз раскрылись и закрылись. Двигались они вбок.

От головы отходили два тонких соединенных отростка, длинных и покрытых короткими вздрагивающими золотистыми волосками. Эти два отростка, как два глаза, обвели комнату и потом как будто уставились на меня.

Они изогнулись по направлению ко мне, как тонкие клешни, и бесчисленные золотистые волоски на них распрямились и нацелились на меня, как дрожащие золотые иглы.

Я не понимал, как воспринимает мир это существо, но знал, что нахожусь в центре его восприятия.

На шее у него висел небольшой круглый прибор, что-то вроде транслятора, похожего, но более компактного, чем знакомые мне разновидности.

Я почувствовал, что это существо издает какие-то новые запахи.

Почти одновременно из прибора послышался механический голос.

Говорил он по-горянски.

Я знал, что он скажет.

— Я царь-жрец, — сказал он.

— Я Тарл Кабот из Ко-ро-ба, — сказал я в ответ.

Я снова ощутил изменение в запахах; они исходили из прибора, висевшего на шее этого существа.

Два чувствительных отростка на голове существа, казалось, воспринимают эту информацию.

Новый запах донесся до моих ноздрей.

— Следуй за мной, — произнес механический голос, и существо повернулось.

Я пошел к входу.

Существо длинными шагами удалялось по коридору.

Я взглянул на Вику, которая протянула ко мне руку.

— Не ходи, — сказала она.

Я презрительно отвернулся от нее и пошел за существом.

За собой я услышал, как она плачет.

Пусть плачет, сказал я себе: она подвела своих хозяев, царей-жрецов, и наказание ее ждет нелегкое.

Если бы у меня было время, если бы не более настоятельные дела, я сам бы наказал ее, наказал бы безжалостно, показал ей, что значит ее ошейник, научил бы ее повиновению, как горянский хозяин учит провинившуюся рабыню.

Мы бы тогда посмотрели, кто победит.

Я отбросил эти мысли и двинулся по коридору.

Нужно забыть эту предательскую злобную девчонку. Меня ждут более важные дела. Рабыня — ничто.

Я ненавидел Вику.

Я шел за царем-жрецом.

10. ЦАРЬ-ЖРЕЦ МИСК

Цари-жрецы почти не издают запахов, доступных для человеческого обоняния, хотя можно заключить, что у них есть общий роевой запах, а вариации этого роевого запаха дают возможность различать индивидуумы.

То, что в коридорах я принял за запах царей-жрецов, на самом деле было коммуникационными сигналами: цари-жрецы, подобно общественным животным Земли, общаются друг с другом с помощью запахов.

Общей особенностью таких сигналов является легкий кислый запах, который я заметил: так, у всех людей — англичан, бушменов, китайцев, горян

— есть нечто общее в голосе, что отличает человеческую речь от рычания животных, шипения змей или крика птиц.

У царей-жрецов есть глаза, сложные и многофасеточные, но они не очень полагаются на эти органы. Они для них все равно что для нас уши или нос — вторичные органы чувств, мы используем их информацию, если не можем полагаться на главный источник сведений об окружающем — зрение, или в случае с царями-жрецами — на обоняние. Соответственно два золотоволосых соединенных отростка, выступающих на шарообразных головах, над круглыми, похожими на диски глазами, их основной орган чувств. Эти отростки не только воспринимают звук, но благодаря видоизменению части золотистых волосков могут преобразовывать звуковые колебания в понятные им запахи. Так что при желании можно сказать, что они не только обоняют, но и слышат этими отростками. Очевидно, впрочем, что слух не очень для них важен, так как модифицированных волосков немного. Любопытно, что почти никто из царей-жрецов, которых я об этом расспрашивал, не смог четко определить разницу между обонянием и слухом. Мне это кажется невероятным, но у них не было причин меня обманывать. Они понимают, что у нас другой сенсорный аппарат, чем у них, и я подозреваю, что им так же неясна природа нашего восприятия, как нам — их. Я говорю преимущественно об обонянии и слухе. Не уверен, что применительно к царям-жрецам эти слова имеют смысл. Я говорю о том, что они обоняют и слышат с помощью золотистых отростков, но что они на самом деле испытывают, я не знаю. Например, обладает ли царь-жрец таким же качественным восприятием действительности, как мы, когда сталкивается с каким-то запахом? Я склонен в этом сомневаться. Их музыка, например, состоящая из набора запахов, которые производят специально для этого сконструированные инструменты — цари-жрецы часто на них играют, причем мне говорили, что некоторые это делают гораздо искуснее других, — невыносима для моего уха, вернее, носа.