Изгой Гора - Норман Джон. Страница 37

По справедливости следовало сказать, что хотя пища на столе была совсем не изысканной, а скорее грубой, но никто не мог это определить, наблюдая за весельем людей. Им эта пища казалась явствами Царствующих Жрецов. Даже мерзкое кал-да казалось райским напитком для тех, кто впервые вкусил радость свободы.

Корн снова хлопнул в ладоши, и перед ним появились четыре перепуганные девушки, выбранные, видимо, за красоту и грацию. Они были одеты в прозрачные шелка и браслеты с колокольчиками. Девушки откинули головы назад и начали танец под варварскую песню.

Лара, к моему удивлению, с удовольствием смотрела на них.

Я заметил на девушках ошейники рабынь.

— Откуда в Тарне появились рабыни?

Андреас, жуя хлеб и запивая его вином, ответил:

— Под каждой серебряной маской скрываются будущие рабыни.

— Андреас! — с притворным негодованием воскликнула Линна и шутливо хлопнула его по спине, но он быстро успокоил ее поцелуем. И они тут же начали влюбленно ворковать, забыв обо всех.

— Это действительно серебряные маски Тарны? — скептически спросил я Корна.

— Да, — ответил он, — не правда ли, хороши?

— Как они обучились этому?

Он пожал плечами.

— У женщин это в крови. Но, конечно, их еще надо обучать.

Я улыбнулся. Крон говорил так же, как все мужчины в любом городе Гора. А ведь он был из Тарны.

— Почему они танцуют для тебя? — спросила Лара.

— Если бы они не стали бы танцевать, то их заставил бы кнут, — ответил Крон.

Глаза Лары опустились.

— Обратите внимание на ошейники, — сказал Крон, указывая на серебряные полоски, охватывающие шею каждой девушки, — мы расплавили их маски и сделали из серебра ошейники.

Между колонами появились другие девушки, одетые в камиски. Они молча подавали гостям кал-да, заказанной Кроном. У каждой на подносе был большой сосуд с дымящимся напитком, и они разливали его по кружкам.

Одни с завистью, а другие с ненавистью смотрели на Лару. Их взгляды как бы спрашивали — почему ты не одета как мы и на тебе нет ошейника, почему ты не прислуживаешь как мы.

Я очень удивился, когда Лара вдруг скинула свой плащ, взяла сосуд у одной из девушек и тоже начала обслуживать мужчин.

Теперь многие девушки смотрели на нее с благодарностью — она была свободна, но не брезговала делать то же, что и они, ничем не показывая, что она выше их.

Андреас посмотрел на меня и сказал:

— Истинная татрикс.

Тогда Линна встала и тоже начала помогать девушкам.

Когда Крону надоели танцовщицы, он дважды хлопнул в ладоши, и девушки под звон колокольчиков выбежали из комнаты.

Крон поднял чашу с кал-да и посмотрел на меня.

— Андреас говорил, что ты собирался в Сардарские горы. Я вижу, что ты передумал.

Крон имел в виду, что если бы я пошел в горы, меня бы уже не было в живых.

— Я собираюсь туда, но у меня есть дело в Тарне.

— Отлично! Нам нужен твой меч!

— Я пришел, чтобы вернуть Ларе трон татрикс Тарны.

Крон и Андреас изумленно посмотрели на меня.

— Нет, — сказал Корн, — я не знаю, как она сумела околдовать тебя, но в Тарне не будет больше татрикс.

— Она олицетворяет то, с чем мы сражались, — сказал Андреас, — если она снова взойдет на трон, то все наши жертвы были напрасны. Тарна останется такой же, какой и была.

— Тарна никогда не будет прежней, — возразил я.

Андреас покачал головой. Он не мог согласиться со мной.

— Разве мы можем ждать от него разумного решения? — обратился он к Крону.

— Он ведь не поэт.

Крон промолчал.

— … и не кузнец.

Крон даже не улыбнулся.

Его разум формировался среди клокочущего расплавленного металла и он не мог быстро осознать все сказанное.

— Тебе придется сначала убить меня, — наконец сказал он.

— Разве мы не на одной цепи, — спросил я.

Крон молчал. Затем он произнес, глядя на меня своими стальными глазами:

— Мы всегда на одной цепи.

— Тогда дай мне сказать.

Крон кивнул.

Несколько человек собрались вокруг нашего стола.

— Вы все люди Тарны, но те, с кем вы сражаетесь, тоже люди Тарны.

Один из них сказал:

— У меня брат охранник.

— Это очень печально, но иначе нельзя, — сказал Крон.

— Можно сделать по-другому. Солдаты клялись в верности татрикс, но та, за которую они сражаются сейчас — это предательница. Настоящая татрикс, Лара, находится здесь.

Крон взглянул на девушку, которая, не слыша нашего разговора, наливала кал-да в кружки простых людей.

— Пока она жива, — сказал Крон, — революция в опасности.

— Это не так.

— Она должна умереть.

— Нет. Она познала кнут и цепи.

Среди людей послышался шепот и удивленные возгласы.

— Солдаты Тарны покинут предательницу и перейдут на сторону настоящей…

— Пока она жива, — начал Крон, глядя на девушку в другом конце зала.

— Она должна взойти на трон, — настаивал я, — она принесет новый день в Тарну, поможет объединить повстанцев с солдатами и прекратить кровопролитие. Эта девушка на себе познала, как жестока жизнь в Тарне. Взгляните на нее!

И люди смотрели на Лару, которая спокойно разливала вино кал-да, помогая служанкам.

— Она будет хорошо править, — сказал я.

— Мы сражаемся против нее, — ответил Крон.

— Нет, вы сражаетесь против жестоких законов Тарны, сражаетесь за чувство собственного достоинства, а не с этой девушкой.

— Мы сражаемся с золотой маской, — крикнул Крон, ударив огромным кулаком по столу.

Это привлекло внимание всей комнаты. Глаза всех людей обратились к нам. Лара грациозно поставила поднос кал-да, подошла и встала преред Корном.

— Я не ношу больше золотую маску, — сказала она.

И Корн посмотрел на прекрасную девушку, стоявшую перед ним с такой грацией и достоинством. В ней не было ни капли надменности, жестокости или страха.

— Моя татрикс, — прошептал он.

Мы шли через город. Улицы бурлили, как серые реки, заполненные повстанцами, вооруженными чем попало. И грозный гул этой реки доносился до дворца татрикс. Это была медленная грозная неумолимая песня. Это была песня крестьян, гимн земле, дающей жизнь планете, и гимн революции, дающей жизнь всем обездоленным людям Тарны.

Во главе этой странной процессии шли пятеро — Крон, вождь повстанцев; Андреас, поэт; я, воин города, опустошенного и проклятого Царствующими Жрецами, и девушка с золотыми волосами, которая больше не носила золотую маску, которая познала любовь и кнут — бесстрашная и великолепная Лара, истинная татрикс Тарны.

Защитникам дворца Дорны, который был ее последним оплотом, было ясно, что все решится сегодня с помощью меча. Повстанцы отказались от тактики засад, собрали все силы в кулак и теперь идут на последний штурм дворца.

Широкая извилистая улица вела нас к дворцу. Она постепенно сужалась, а стены по ее бокам становились все выше и выше. Повстанцы с песней шли вперед. Сквозь кожу сандалий ощущались булыжники мостовой.

Мы еще не достигли дворца, когда увидели перед собой двойной вал, перегораживающий улицу. Второй вал баррикады был выше первого, так что с него

можно было обстреливать штурмующих первый вал. Длина баррикады было около 50 футов.

Я приказал всем остановиться, а сам, прикрывшись щитом и держа наготове копье, приблизился к валу.

На крыше дворца, который виднелся вдали, я увидел голову тарна и услышал его крик. Тарны были малоэффективны в уличных боях. Многие повстанцы были вооружены луками и арбалетами, так что птица не могла подлететь достаточно близко, чтобы пустить в ход свои страшные когти.

А обстреливать с воздуха толпу было бесполезно, так как люди, увидев в небе тарна, мгновенно рассыпались по проходным дворам и появлялись на улице совсем в другом месте. Конечно, отряды повстанцев могли бы перемещаться по улицам, сомкнув ряды и прикрывая голову щитами, подобно римским легионам, но для этого требовалась железная дисциплина, которой у повстанцев не было, да и не могло быть.