Ложь и любовь - Норт Хейли. Страница 21

– Право же, Оги, неужели непременно нужно ворошить грязное белье? – Матильда заговорила еще резче, прищурив властные аристократические глаза.

Примерно то же происходило в домах приемных родителей. Мэг привыкла к тому, что при ее появлении все разговоры умолкают, концы фраз произносятся шепотом. Когда она создала собственную семью, старая боль забылась, но поведение семейства Понтье оживило в памяти Мэг прежние ощущения. Однако старые раны давно затянулись, а Понтье не смогут нанести ей таких, какие ей не удалось бы залечить.

Но Мэг готова была поспорить на что угодно, что все они впервые видят такую, как она. Самым елейным голоском, на который только была способна, она сказала:

– Я окончила школу с ОЭД.

Матильда посмотрела сначала на деда, потом на Паркера, потом на Кинки. Последний небрежно пожал одним плечом. Мэг догадалась, что Матильда впервые столкнулась с таким понятием, но гордость не позволяет ей спросить, что оно означает. Матильде, но не Амелии Энн.

– Это что-то вроде похвальной грамоты? – тихо спросила та.

Мэг кивнула. Для нее это было большим достижением. Посещая занятия не слишком регулярно, она бросила школу в шестнадцать лет. Когда Мэг было десять, ее замечательные приемные родители, научившие ее любить жизнь и смеяться над жизненными невзгодами, погибли в автокатастрофе. После этого Мэг побывала еще в нескольких семьях, но всем им она, похоже, была нужна не как дочь, а как нянька для их родных детей. С детьми Мэг всегда умела обращаться, это все признавали.

Дочь Амелии Энн сняла с головы наушники и впервые с тех пор, как Мэг вошла в гостиную, проявила некоторую заинтересованность.

– ОЭД – это такая справка, которую выдают тем, кто бросил школу. Чтобы ее получить, надо пройти специальный тест.

Мэг кивнула. Ее не удивило, что девушка следила за разговором, хотя и притворялась, будто слушает музыку.

– Правильно. ОЭД – это общий эквивалент диплома.

– Но вы сказали, что это своего рода похвальная грамота! В голосе Матильды явственно слышались прокурорские нотки. «Кто солжет в малом, солжет и в большом», – словно говорила она.

Понтье-старший хлопнул пятерней по ручке кресла.

– Это лучше, чем совсем не закончить то, что начал. Мэг улыбнулась старику.

Девушка вздохнула:

– Я бы тоже так хотела. Сдаешь один-единственный экзамен, и конец всей тягомотине.

– Изольда! – укоризненно воскликнула Амелия Энн. На ее лице появилось обиженное выражение. – Как ты можешь быть такой легкомысленной! Ты посещаешь лучшую школу в городе! После школы сможешь выбрать любой колледж, какой пожелаешь, и тебя ждет прекрасное будущее.

Ни слова не говоря, Изольда снова закрыла уши наушниками и уткнулась в книгу. Кинки, который на время разговора прекратил выбивать барабанную дробь на голове девушки, возобновил это занятие.

Амелия Энн продолжала возмущаться:

– Тебе следовало бы спросить у дочери другое: откуда она узнала об этом ОЭД? Приличные девушки о таких вещах не знают! – с негодованием заявила Матильда.

Не снимая наушников, Изольда пояснила:

– Старшая сестра Астора получила ОЭД после того, как забеременела.

– Изольда, веди себя прилично! – ужаснулась Амелия Энн, глядя не столько на дочь, сколько на мать.

– Полагаю, вопрос о колледже снимается, – заметил Кинки, наконец перестав выбивать нервную дробь пальцами.

Мэг засомневалась, кого он имеет в виду: подругу Изольды или ее саму, получившую «всего лишь» ОЭД. Она уставилась на его непрестанно движущиеся руки. Что-то в их нервозных жестах показалось ей смутно знакомым, но что? Какой-то неясный образ всплывал в памяти, но никак не мог оформиться четко.

– Так вы учились в колледже? – спросил дедушка Понтье.

– В УНЛВ.

– Никогда не слышала о таком учебном заведении, – заявила Матильда.

– Это Университет штата Невада в Лас-Вегасе, – ответил Паркер. Его низкий глубокий голос прозвучал приятным контрастом в сравнении с большинством других, в которых слышались визгливые нотки.

Мэг бросила на Паркера быстрый взгляд, признательная ему за то, что он не сбежал и не оставил ее посреди волчьей стаи. Она почему-то чувствовала, что Паркер предпочел бы оказаться где угодно, только не в центре того, что назвал Большой гостиной.

– У них там сильная баскетбольная команда, – вставил доктор Прежан, подводя Тинси поближе к родственникам.

В чрезмерной заботе, которой доктор окружал Тинси, чувствовалось что-то нездоровое. У Мэг возникло ощущение, что доктор Прежан сует нос абсолютно во все стороны жизни семейства Понтье, вторгаясь гораздо дальше, чем позволил бы себе на его месте любой другой врач.

Что ж, по крайней мере они восприняли слова доктора как своего рода одобрение. И ни один не спросил, окончила ли она университет. Мэг видела, что они за ней наблюдают, и спрашивала себя, сможет ли хоть чем-то помочь матери Жюля. Тинси, похоже, живет в своем собственном мирке, а все прочие с радостью препоручили ее заботам доктора Прежана.

– Так, со школой и университетом мы разобрались, – подвел итог Понтье-старший. – Теперь расскажите нам о родителях.

Мэг замялась. Воспользовавшись паузой, Кинки вставил:

– Сначала поведайте нам, как вы познакомились с Жюлем.

Старик бросил свирепый взгляд на молодого человека:

– Видно, ты никогда не научишься дожидаться своей очереди. Ни ты, ни мой внук так и не научились уважать старших.

Кинки в уже знакомой Мэг манере пожал одним плечом:

– Наши родители никогда на это особо не напирали.

– Скорее ты просто затыкал уши, когда речь шла об уважении к старшим, – заметила Матильда.

– Ох, да не ворчите вы на меня, – огрызнулся Кинки. – Я знаю, где спрятаны все скелеты.

Лицо Паркера выразило нескрываемое презрение. Мэг могла только гадать, что именно имел в виду Кинки, но вообще-то не хотела знать ответ на этот вопрос. Она желала только одного: поскорее вернуться домой, обнять своих детей и вдохнуть их запах – запах чистоты и невинности.

– Так где вы познакомились с моим внуком? «Может, сгладить ситуацию?» – думала Мэг, оглядывая роскошную гостиную. Она задержала взгляд на бесценных предметах антиквариата. В окна, которые начинались на уровне пола и доходили почти до потолка, была видна широкая веранда, а за ней газон и парк, занимающий, как Мэг уже знала, целый квартал. Однако при всем окружающем их богатстве эти люди просто жалки.