Ложь и любовь - Норт Хейли. Страница 35

«Мне отсюда ничего не нужно».

От этой фразы у Мэг защемило сердце. Покидая кабинет директора, все трое молчали. Пройдя по коридору, они вышли в вестибюль, миновали дежурного ученика, который с завистью проводил их глазами, и открыли парадную дверь.

Как будто по молчаливому уговору все трое шли быстро. Хотя директор, явно потерпевший поражение, остался в кабинете со своим графином, они спешили, словно боялись, как бы он не остановил их.

Лицо Паркера выражало сосредоточенность, возле рта залегли складки. Он целеустремленно шел вперед, не глядя по сторонам. Мэг наметанным глазом определила, что Паркер держится как человек, наконец отдавший давний долг.

Все трое одновременно вышли из здания и зашагали по подъездной аллее. Мэг пыталась найти слова утешения для мальчика, но не находила. Ей ли не знать, каково ребенку оказаться в заведении, где вся жизнь подчинена нормам и правилам, не имеющим никакого отношения к детским страхам и радостям.

Мэг так и не решила, что сказать, когда Гас остановился, повернулся к административному зданию и закричал:

– Можете морить меня голодом, бить, заставлять танцевать с девчонками, но я больше не вернусь в этот гадючник! – Он усмехнулся, повернулся на сто восемьдесят градусов и сказал: – Ого, дядюшка, как вижу, вы притащились на дедовом катафалке! – Еще раз повернувшись к школе, Гас сделал неприличный жест рукой, потом вдруг прошелся колесом по зеленой траве газона и побежал к «инфинити».

Паркер и Мэг переглянулись.

– Есть какие-нибудь соображения по поводу второго акта? – спросил Паркер.

– Предлагаю «Уолмарт» и «Макдоналдс». Или, может быть, в обратном порядке.

Гас рванул форменную куртку на груди, одна латунная пуговица отлетела и, блеснув в лучах заходящего солнца, покатилась по траве.

Паркер усмехнулся.

– Начать с кормежки – мудрая мысль, но обязательно в «Макдоналдсе»?

– Посмотрите на это с точки зрения десятилетнего ребенка. По-моему, есть только два варианта: или «Макдоналдс», или пиццерия.

– А когда мы расскажем ему про Жюля?

– После того как покормим и оденем. – Мэг пожалела, что не наделена той мудростью, которую ей приписывает Паркер. – Мне кажется, что так будет лучше всего. Но мы должны обязательно сделать это до того, как поедем обратно.

– Почему?

Мэг слегка поежилась.

– Мне неприятно это говорить, но вдруг он захочет остаться в школе?

– Вы ставите меня в тупик. Только что в кабинете директора вы вдохновили его на побег из тюрьмы. У меня сложилось отчетливое впечатление, что, по-вашему, для Гаса остаться в этой школе – участь страшнее… – Паркер запнулся, на его лицо набежала тень, – страшнее, чем смерть.

Мэг споткнулась на ровном бетоне подъездной аллеи.

– Это трудно объяснить, но иногда что-то отвратительное, но знакомое, кажется безопаснее и потому предпочтительнее нового и неизвестного.

Паркер негромко повторил ее слова.

– Мудреные рассуждения, но, пожалуй, в них есть свой резон. Но вы ведь не думаете, что Гас в самом деле захочет остаться?

– Нет, но, возможно, он почувствует себя лучше, если мы предложим ему самому сделать выбор. Я твердо уверена, что в некоторых вопросах у детей должно быть право выбора. Не во всех, конечно. Поскольку именно в этой школе Гас жил последнее время, а дома его не ждут ни отец, ни мать, по-моему, существует вероятность, пусть и очень малая, что он захочет остаться в школе.

Они пошли дальше, но неожиданно Паркер снова остановился.

– Родная мать его дома не ждет, это верно, а как насчет мачехи? – спросил он с любопытством.

– Но вы ведь, кажется, говорили, что она в Сан-Франциско?

Паркер тронул Мэг за плечо.

– Вероятно, трудно привыкнуть к мысли, что вы мачеха ребенка, о существовании которого даже не подозревали.

– О, вы имели в виду меня? – Мэг посмотрела на Гаса. Мальчик сосредоточенно кромсал форменный пиджак перочинным ножиком, который, по-видимому, был у него где-то припрятан. – Я… вы… вы правы. Я все еще не думаю о себе как о мачехе Гаса. Мы с Жюлем были женаты так недолго, что мне трудно привыкнуть к этой мысли.

– Сколько часов вы были женаты?

– Не часов, а дней. Мы были мужем и женой несколько дней.

– Забавно, миссис Понтье. – В тоне Паркера снова послышалось недоверие. – Большинство новобрачных способны назвать время, прошедшее с тех пор, как один из них сказал другому: «Я тебя люблю», или с тех пор, как священник сказал: «Можете поцеловать невесту», с точностью не то что до дней, а даже до часов и минут. Но не вы. Я начинаю думать, что вы не очень романтичная натура.

– Да, я такая, мое второе имя – мисс Прагматик.

Мэг попыталась отшутиться, хотя прекрасно поняла, что Паркер имел в виду. Бывало, она отмечала годовщину их с Тедом первого поцелуя, первого признания в любви, первой ночи, когда они занимались любовью. Когда родились дети, все это забылось, Тед почти все время работал, и их разговоры сводились в основном к бытовым темам: у кого режутся зубы, кого похвалили в школе и все такое. Но Мэг помнила нежность, которая рождалась в ее душе от тех романтических воспоминаний. Она даже попыталась возродить прежнюю романтику их отношений, но это очень трудно, когда мужчина ничего не замечает и не отвечает на чувства.

Мэг помнила, как ей хотелось, чтобы чувства не поблекли в бытовой суете. Ей тогда казалось, что если бы она вела себя мудрее, этого медленного умирания любви не произошло бы. И после смерти Теда Мэг дала себе слово, что если ей придется выбирать, остаться одной или жить с человеком, не готовым вложить во взаимоотношения всю душу, она выберет первое.

Мэг вздохнула. Правильное решение, ничего не скажешь, и до сих пор она следовала ему. Но финансовые неурядицы вынудили ее пуститься в эту сомнительную авантюру с замужеством по найму.

– Может, вы просто не любили моего брата? Мэг нахмурилась.

– Не говорите глупостей. Как это я могла не любить вашего брата?

Не глядя на Паркера, она пошла вперед, стремясь поскорее оказаться в машине – во-первых, чтобы почувствовать себя в большей безопасности, а во-вторых, в машине с ними будет Гас, и там уже Паркер не сможет донимать ее вопросами.