Берегись ястреба - Нортон Андрэ. Страница 13

Если у спутника возникали такие же мысли, он никогда не выражал их вслух, а она молчала о своих.

Они двигались преимущественно молча, и девушке казалось, что сокольничий хочет как можно быстрее закончить это путешествие и подвергнуться как можно меньшей опасности. Они продолжали дежурить по ночам по очереди, и Тирта заметила, что сокольничий всегда едет насторожась, как разведчик на чужой территории.

Как ни странно, но она больше не видела снов. Это ночное посещение неведомой призрачной крепости так часто повторялось, что Тирта обеспокоилась, когда сны прекратились. Несколько раз во время ночных дежурств она вытаскивала «карту», как назвал этот листок сокольничий, рассматривала символы на ней, пытаясь понять их смысл, но с тем же успехом, как в первый раз. Да карта ли это? Существуют рисунки, помогающие призывать Силу. Тирта торопливо отогнала опасную мысль.

На четвертый день после того, как они покинули защищенную долину, в полдень, тропа снова начала повышаться и привела в пустынную местность.

Перед наступлением ночи они увидели груду камней. Сокольничий остановился, глядя вперед — не так, словно ожидал увидеть эту преграду, а скорее, в недоумении. Это выражение открыто читалось на его лице: сегодня он почему-то ехал, сняв шлем. Это странно, потому что раньше он всегда закрывал лицо маской.

Тирта не видела причины для внезапной остановки, но тропа здесь так узка, что она не может проехать вперед и должна ждать, пока ее спутник двинется.

Сокольничий продолжал стоять, и тогда девушка впервые за день нарушила молчание.

— Дальше нет пути?

Очень долго ей казалось, что он погрузился в свои мысли и даже не слышит ее слов. Но вот он поднял коготь и указал на поток разбитых камней.

— Гнездо…

Какая-то особенность его голоса, его высокий тон вызвали эхо в окружающих камнях.

«Гнездо». — Как плач в погребальном ритуале сулкаров.

Титра смотрела вперед. Ничто не свидетельствует, что здесь был многолетней давности поселок его народа. По крайней мере, она ничего не видела. Она слышала, что Гнездо было создано таким образом, что напоминало полую гору, и мало кто из чужаков (исключительно пограничники и мужчины) пересекал его подъемный мост.

Ничего не осталось от Гнезда, только каменный поток, похожий на те, что им не раз приходилось пересекать в пути. Ее спутник высоко задирал голову, разглядывая рваные скалы, словно отчаянно хотел увидеть признаки жизни. И она, в свою очередь, увидела на мгновение, как из тумана возникают очертания некогда существовавшей здесь крепости. Но на самом деле она ничего не видела.

Он заговорил; слова, которых она не понимала, вздымались вверх, перешли в единый звук, напоминающий крик сокола. Трижды испустил он этот крик.

И тут они услышали ответ!

Тирта крепче ухватила повод, ее лошадь переступила с ноги на ногу, вызвав падение мелких камней.

Ответ негромкий, не в полную силу, однако она ясно его услышала. Призраки… мертвецы, которым следует покоиться в мире… Неужели она еще не покончила с ними? Неужели призыв к мести его родичей так силен, что может прозвучать даже днем? Сокольничьи были предупреждены; они успели найти убежище в Эсткарпе до начала Великой Перемены. Да и ее спутник не может быть таким старым, чтобы принести клятву Меча кому-нибудь жившему здесь до гибели Гнезда.

Сокольничий крикнул, крик его отозвался многочисленным эхом, пони зафыркали, торгианец заржал, а у нее заболели уши.

Снова ответ. И тут Тирта увидела точку в небе.

Она опускалась, словно устремившись на невидимую добычу. Девушка благоговейно смотрела на этот стремительный спуск с неба. Летун переместился из солнечного воздуха в затененное место, в темное ущелье, куда они направлялись.

Снижая скорость, хлопая крыльями, кружа, птица все приближалась, пока не пролетела над ними. Сокол сел на краю скалы, чуть расставив крылья, словно собирался взлететь в небо, как только удовлетворит свое любопытство.

С черными крыльями, с белым пятном в виде буквы V на груди, сокол из Гнезда или потомок такого сокола, живущий в этой глуши один, потому что у него нет пестрой ленточки на лапе, которая обозначает его союз с человеком. Блестящие глаза разглядывали снявшего шлем сокольничего. Тот произнес несколько звуков, напоминающих птичьи крики, звуки поднимались и опускались. Сокол ответил криком, забил крыльями, словно снова готовился взлететь, подальше от этого существа другой породы, которое пытается с ним разговаривать.

Но сокольничий продолжал издавать звуки. Тирта не поверила бы, что человеческое горло на них способно. Он не пытался приблизиться к птице, просто разговаривал с ней, как была убеждена Тирта, на ее собственном языке.

Крики прекратились. Теперь птица отвечала звуками, очень похожими на те, что издавал человек. Она слегка наклонила голову в сторону. Тирта могла бы поверить, что сокол обдумывает какое-то предложение, он должен принять решение.

Потом, издав еще один крик, он поднялся в воздух. Не приближался к ждущему человеку, просто поднимался на мощных крыльях в высоту, с которой слетел. На лице сокольничего не видно было разочарования, он просто сидел и смотрел вслед птице.

И только когда сокол окончательно исчез на западе, сокольничий как будто вспомнил, что он не один, и взглянул на Тирту.

— Дороги нет, сейчас нет. — Голос его звучал спокойно и холодно, как всегда. — Нужно возвращаться и повернуть на север. И побыстрее, пока не стемнело.

Тирта не задавала вопросов, потому что в словах его звучала уверенность, а она уже научилась доверять ему в горах. Они повернули на север и нашли углубление в виде бассейна, явно работы человека. В него вода поступала через трубу, способную пропустить втрое больше той тонкой струйки, что текла теперь. Вокруг бассейна росла трава, на ночь лошадям ее хватит.

Костра не разжигали. Среди камней и по краям бассейна виднелось достаточно сухих веток, но сокольничий покачал головой, когда Тирта начала собирать их.

— Это место наблюдателей.

— Соколов? — спросила она. — Но огонь их не потревожит.

Он выразительно покачал головой.

— В эту страну пришли другие.

Он обменивался звуками с птицей: что узнал он таким образом? Она чувствовала, что имеет право спросить. Но он продолжил:

— Не разбойники и не люди из Карстена. Другие, с востока.

С востока! Чудовище с острой мордой, пришедшее из тьмы! Через горы из Эскора движутся разные твари! С этой мыслью Тирта быстро осмотрелась. И подумала, что лагерь неплохо защищен. Когда стемнеет, они смогут подвести лошадей поближе и привязать, дав по горсти зерна с щепоткой соли. Чтобы подойти к лагерю, нападающим придется пройти по очень узкой тропе, которую каждый из них может защищать в одиночку. Конечно, не самая прочная в мире крепость, но на ночь послужит.

Они немного поели, потом привели пони и торгианца. Тирте выпало первой отдыхать, но она еще не хотела спать. И сосредоточилась на поиске, как ловец забрасывает сеть, пытаясь определить, нет ли поблизости Темных мыслей, нет ли тех, что затаились и наблюдают за ними.

Смерть от когтей и клыков — так сокольничий сказал о незнакомце. Может быть, несчастного выследили, преследовали такие же ночные чудовища.

Тирта поискала в сумке пакет с порошком трав, который так хорошо послужил ей во время ночного нападения, достала его. Уже стемнело. Пони топали и фыркали, пытались порвать привязь, и Тирта пошла давать им зерно с солью, чтобы они успокоились.

Она поняла, что если она будет продолжать сидеть и смотреть в темноту, это ей никак не поможет.

Сокольничий сторожит, и она вполне может доверять его опыту. Это, в конце концов, его земля, и он лучше знает, чего следует опасаться.

Тирта постаралась отогнать мысли и уснуть. Немного погодя к ней действительно пришел сон без сновидений.

Разбудил ее сокольничий: пришла ее очередь нести дежурство. Он ответил на ее вопрос, прежде чем она его задала.

— Ничего.