Год Единорога - Нортон Андрэ. Страница 11

А потом пришло время опасности, потому что мы становились все более беспокойными и обращались от известного к неизвестному. Потом мы распахнули двери запретного и развязали силы, которые не смогли контролировать. Мы становились все старее и слабее. И некоторые из нас, снедаемые беспокойством и любопытством, стали искать другие развлечения. Они высвобождали то, чего они чаще всего не понимали, и смерть нависла над страной. Мужчины, бывшие до сих пор друг для друга братьями, теперь встречались с недоверием и даже с ненавистью. Они убивали друг друга мечами и другими способами, которые были намного хуже.

После одного из больших сражений на нас наложили обязательства. С этого времени каждый из нас, кто рождается с беспокойным характером, должен покинуть страну, в которую вернулся мой народ, и превратиться в странника. Не было никакого свободного выбора, хотя некоторые из нас и выбрали бы такую жизнь, потому что они рассматривались как потенциальные нарушители мира, который должен был неукоснительно поддерживаться, иначе наша раса исчезла бы с лица земли. И каждый из нас, обладающий беспокойным духом, должен был странствовать некоторое количество лет, пока звезды на небе не образуют новый узор. Когда это происходило, они должны были отыскать Врата и просить разрешения войти. И если они выдерживали проверку, они могли вернуться на родину к своему народу.

— Но люди Высшего Халлака говорили, что они знали всадников с тех пор, как приехали в эту страну…

— Продолжительность жизни людей и наша — не одинаковы. Но теперь приближается день, когда мы снова должны попытать счастья у Врат. Но удастся наше возвращение или нет, наш род не должен вымереть. Поэтому мы и взяли невест у людей. Мы хотим, чтобы у нас были потомки.

— Полукровки не всегда обладают такими же качествами, как чистокровные…

— Это правда. Но, моя леди, ты забываешь, что мы все же обладаем некоторыми способностями и не все изменения, которые мы можем совершать, являются всего лишь обманом зрения.

— Но будут ли глаза других девушек ослеплены и далее? — Джиллан взглянула на двух своих спутниц, которые были в таком восторге, что видели только тех, с кем делили кубок и тарелку. Хорошо ли это было или нет, сказать было трудно.

— Они будут видеть только то, — ответил он, — что захочет тот, чью накидку они носят.

— А я?

— А ты? Может быть, если ты всеми силами будешь стараться делать это, ты будешь видеть то, что видят другие. Мои спутники будут недовольны, если узнают, что у тебя есть воля. Теперь, основываясь на своем опыте воина, я могу сказать, что для тебя будет лучше, если ты будешь видеть только то, что видят другие. За наше счастье, моя леди…

Его тон изменился так внезапно, что я сначала была ошеломлена, но потом стала бдительной. Сзади к нам кто-то приближался. Но я сделала вид, что ничего не заметила и глядела на Херрела так, словно он был единственным во всем мире.

Тот, кто подошел, молча встал позади меня, он был один и от него облаком исходило какое-то беспокойство… Ненависть? Нет, в нем было слишком много презрения. Это было что-то вроде досады, направленной против низшего члена группы, гнев за то, что тот осмелился воспротивиться его воле, в которую подошедший так верил.

— А, Хальзе, ты пришел, чтобы выпить за невесту? — Херрел взглянул на того, кто стоял позади меня. На его лице не было заметно и следа беспокойства. Однако голос стал острым, как лезвие боевого ножа, и я была уверена, что Хальзе не друг Херрела, а относится к тем, кто завидовал ему, потому что волшебство накидки Херрела принесло тому успех. Но я продолжала смотреть на Херрела с таким же восторгом, с каким другие девушки глядели на своих избранников.

— Кажется, Херрел, который всегда был так неловок, все же преуспел в волшебстве, — заметил подошедший с видимой насмешкой. — Позволь посмотреть, насколько тебе это удалось, позволь взглянуть, что за невеста подобрала твою накидку!

Одним быстрым движением Херрел оказался на ногах, готовый принять вызов своего насмешника.

— Мой лорд? — я схватила его за руку, гладкую и холодную. — Мой лорд, что это?

Он поднял меня, и я наконец смогла увидеть стоявшего за моей спиной. Он был дюйма на два ниже Херрела и его тело, такое же стройное и мускулистое, как и у Херрела, было намного шире в плечах. Но в целом от своих спутников он отличался только тем, что его брюки и сапоги были из коричневого меха и на застежке его пояса блестел небольшой красный камень. Но, хотя внешне они походили друг на друга как братья или близкие родственники, внутренне они сильно отличались друг от друга, и то, что находилось у них внутри, сильно разняло их. Гнев, надменность и самоуверенность одного из них были невероятно велики: он считал, что ничто в мире не сможет устоять против его воли — это был Хальзе. А для меня он являлся тем, кого я должна была избегать, как испуганная маленькая мышка спасается бегством от охотящейся совы.

— Моя леди, — Херрел все еще сжимал мою руку. — Я хочу представить тебя моим спутникам-всадникам. Это Хальзе, Сильная Рука.

— Мой лорд, — я постаралась быть мужественной и как можно лучше сыграть свою роль. — Я очень уважаю твоих друзей и спутников, — слова мои были формальными, и я надеялась, что в них не было заметно фальши.

Глаза Хальзе пылали не зеленым, а красным, и улыбка его, напоминала удар бича по голому телу того, на кого он смотрел.

— Воистину, это прекрасная леди, Херрел. На сей раз счастье было на твоей стороне. Но что получит леди от такого счастья?

— Мой лорд? Я знаю, что вы имеете в виду. Но пламя, обжигающее меня — огромное блаженство и оно мое в этот час.

Этими словами я ответила ему на удар бича, хотя это и не входило в мои намерения. Он, улыбаясь, отошел, но это была вынужденная улыбка, за которой он с трудом прятал свою ярость.

— Пусть и дальше это будет так же приятно, — он поклонился и пошел прочь, не сказав на прощание ни слова.

— Так и будет, — заметил Херрел. — Но я думаю, что нам предстоит борьба. И ради всего святого, Джиллан, контролируй свой язык, свою улыбку и даже свои мысли! Хальзе и представить себе не мог, что он уедет отсюда без невесты и что мне повезет там, где он потерпит поражение, и это вдвойне разозлило его. А теперь пошли, время не ждет.

Я увидела, что остальные тоже поднялись и праздник кончился.

Херрел обнял меня рукой за талию и мы вместе с другими парами пошли к тому месту, где нас ждали лошади.

Меня привезли сюда на лохматом горном пони, но эти лошади были совсем другими. У них была странная пятнистая шерсть, серая и черная и благодаря этой расцветке они сливались с зимним ландшафтом, когда стояли неподвижно. Потом мы снова вернулись из весны в зиму.

Лошади всадников были большими, более гибкими и длинноногими, чем все другие лошади, которых я видела в долинах. Покрывала на седлах были из меха, а сами седла маленькие и немного неуклюжие. Некоторые из лошадей были навьючены тюками, хотя мне показалось, что мы, судя по всему, не взяли с собой ничего, чем мы подкреплялись во время свадебной церемонии, также, как мы ничего не взяли с собой из оставленных нами палаток.

И так мы проехали ночь от долины Свадьбы, и хотя я сама не чувствовала себя настоящей невестой, но считала Херрела своим женихом. Было ясно, что я ни с кем еще не смогла бы разделить свои чувства и свое общество, и таким образом я снова оказалась в стороне от тех, с кем мне придется жить.

Лошади бежали быстро и без отдыха. Я не могла себе и представить, что какие-нибудь четвероногие могли быть способны на такое. Проходили часы, но время теперь не имело никакого значения. Может быть, всадники с помощью своего волшебства смогли изменить ход времени. Вероятно также, что в пище и питье, которые мы съели и выпили, было что-то прогоняющее голод и усталость, потому что за все это время мы не ели и не отдыхали. Мы ехали всю ночь, весь следующий день и всю следующую ночь. Лошади не знали усталости, и все это было словно во сне. Не думаю, что мои спутницы замечали ход времени, потому что они ехали словно в трансе и на их лицах застыло выражение восхищения.