Изгнание - Нортон Андрэ. Страница 48

Время от времени мы получали известия от волшебницы Элгарет. Деррен отвозил ей припасы, несмотря на особенно сильные зимние бури. Однажды я поехал с ним. И когда я смотрел на камень Коннард, произошли две вещи. Во-первых, перестала болеть нога, которая раньше постоянно тревожила меня.

— Конечно, рана заросла не совсем, потому что одна моя нога была короче другой. Но что гораздо важнее, я почувствовал (вначале я испытал страх, потому что встреча с неизвестным всегда пугает), что передо мной открываются двери. И мой дар необыкновенно усилился, я теперь мог без слов общаться не только с животными, но и с людьми. Зная, что это небезопасно и кое-кому может показаться вторжением в частную жизнь, я пользовался своим новым даром только в случаях крайней необходимости.

И только однажды использовал я этот дар в гневе: ведь я знал, что гнев ослабляет владение им.

— Произошло это, когда в Лормт приехала молодая девушка и объявила, что ее зовут Арона, дочь Бетиша. Она была хранительницей архивов в одной из женских деревень сокольничих. После падения Гнезда жительницы деревни вынуждены были переселиться. В этой деревне ненавидели мужчин. Девушка потребовала, чтобы ее проводили к «ученой», и проявила величайшее отвращение к ученым мужского пола. Нолар проводила ее к Нарет, которая тоже не любила нас, хотя сама была ученой.

Нолар вернулась очень молчаливой, а я встревожился. Девушка села напротив меня за стол, за которым я работал. Потом, словно говоря о чем-то неприятном, она сказала:

— Дуратан, вместе с ней пришла горечь. Может, она оправдана из-за ее прошлого. Но мы не должны допустить, чтобы она воздействовала на нас. Испытай ее!

Я задумался. Потом решил, что она права. Такой глубокий гнев может означать серьезную опасность.

— Но как она может повредить нам? — спросил я вслух — и Нолар, и себя самого. — Горечь выедает нутро тех, кто ее носит.

— Это правда, однако… — Она помолчала и спрятала руку в карман, в котором, как я знал, она всегда носит осколок камня Коннард. Для нее он словно камень для волшебницы. — Однако я чувствую.

Больше она не сказала ни тогда, ни много времени спустя, а Арона, дочь Бетиша, продолжала жить с госпожой Нарет, мы ее почти не видели, особенно после появления сокольничего, который изучал историю своего народа. Арона даже не встречалась с Пирой. Иногда я вообще о ней забывал, потому что в Лормте множество комнат и коридоров. Можно прожить год, ни разу не встретив того, кого не хочешь видеть.

Нолар отыскала записи, привезенные от Остбора.

Нам пришлось искать их долго, потому что их сложили вместе с недавно найденными сокровищами.

Мы вместе искали то, что могло бы помочь птичьему воину, который мне нравился и которого я научился уважать.

Арона могла бы помочь нам, но не захотела, хотя Нолар пыталась что-нибудь разузнать у нее. Она откровенно сказала, что когда попросила Арону о помощи, та посмотрела на нее с презрением, как некогда мачеха: словно она запачкана. А меня девушка вообще отказалась слушать.

Однако я продолжал надеяться. До того утра, когда, думая о сокольничем, бросил свои камешки и вскочил.

Появилась стрела, указывающая на меня — а может, на Лормт, — красная стрела, цвета текущей крови.

Я выслал ищущую мысль. Телесная боль.., боль мысленная.., невероятная торопливость в попытках уйти от смерти. Я позвал Пиру, потому что мне потребовалась помощь, вся помощь, какую мне смогут оказать. И в это время к нам вторично явился сокольничий.