Колдовской мир - Нортон Андрэ. Страница 10

Волшебница отчаянно билась в тисках колдера, и Саймон не решался применить меч. Вытащив ногу из стремени, он подъехал ближе и изо всех сил пнул солдата.

Удар пришелся в заднюю часть шлема, и нога Саймона почти онемела. Солдат потерял равновесие и упал вперед, увлекая за собой волшебницу. Саймон выпрыгнул из седла, опасаясь, что онемевшая нога подогнется под ним. Руки скользили по металлическим плечам колдера, но Саймон смог оторвать его от женщины и бросить на спину. Солдат лежал на спине, как жук, руки и ноги его слабо двигались.

Отбросив перчатки, женщина наклонилась над колдером, развязывая его шлем. Саймон схватил ее за плечо.

— В седло! — приказал он, подводя свою лошадь. Она покачала головой, продолжая свое занятие. Саймон не знал, что увидит. Воображение нарисовало несколько картин чуждых существ, но они оказались совершенно не похожими на лицо воина.

— Херлвин!

Увенчанный ястребом шлем Кориса появился между Саймоном и этим лицом. Капитан гвардии склонился рядом с волшебницей, он схватил солдата за плечи, как будто обнимая близкого друга.

Глаза, сине-зеленые, как у Кориса, на таком же прекрасном лице, открылись, но не сосредоточились ни на одном из наклонившихся людей. Волшебница разжала руки Кориса. Она взяла солдата за подбородок и всмотрелась в невидящие глаза. Затем оттолкнула его голову и принялась вытирать руки о жесткую траву. Корис следил за ней.

— Херлвин? — Этот вопрос скорее адресовался волшебнице, а не поверженному знакомому Кориса.

— Убить! — приказала она сквозь сжатые зубы. Корис потянулся за мечом, лежавшем на траве.

— Не нужно! — возразил Саймон. Ведь воин сейчас безвреден, удар лишил его сознания. Нельзя убивать так хладнокровно. Ледяной взгляд женщины скрестился с его взглядом. Она указала на качающуюся голову.

— Взгляни, человек из другого мира!

Со странным нежеланием Саймон взял в ладони голову солдата. И чуть не подскочил от этого прикосновения. В этом теле не было человеческой теплоты, не было в нем и холода металла или камня. Казалось, он коснулся чего-то грязного, вялого, прочного лишь внешне. Посмотрев в эти невидящие глаза, он увидел абсолютную пустоту, которая не могла быть результатом сильного удара. За этой пустотой лежало нечто такое, с чем Саймон никогда не встречался: безумный человек все еще сохраняет в себе что-то человеческое, он может вызвать жалость. Здесь же лежало отрицание всего, нечто настолько отвратительное, что Саймон не мог представить себе его живым, видящим солнце и ходящим по земле.

Как и волшебница, он принялся тереть руки о траву, как бы стирая с них грязь. Встав, он отвернулся от Кориса, который обнажил свой меч. Тот, кого ударил капитан, был уже мертв, давно мертв и проклят.

Остались лишь мертвые солдаты Колдера. Погибли два гвардейца и один салкар. Нападение было таким неуместным, что Саймон удивлялся, зачем оно вообще было организовано. Он пошел рядом с капитаном, который тоже, по-видимому, хотел узнать нечто.

— Снимите с них шлемы! — этот приказ переходил от одной группы гвардейцев к другой. И под каждым шлемом они находили все те же бледные лица, светловолосые головы — все, что так похоже было на Кориса.

— Мидир! — Корис остановился у одного тела. Рука его дернулась. — Убить! — Приказ капитана прозвучал бесстрастно и был немедленно выполнен.

Корис осмотрел всех и еще трижды приказал нанести смертельный удар. Угол рта его дергался. Обойдя тела, он вернулся к Магнису и волшебнице.

— Они все из Горма!

— Были из Горма, — поправила волшебница. — Горм умер, когда открыл свои ворота Колдеру. Лежащие здесь — это не те люди, которых вы помните, Корис. Они уже давно, очень давно не люди. Это руки и ноги, машины, которые служат своим хозяевам. У них нет настоящей жизни. Когда Сила вытащила их из укрытия, они смогли повиноваться единственному полученному ими приказу — убивать. Колдер использовал их, чтобы истощить силы противника, прежде чем нанести главный удар.

Губы капитана изогнулись, но не в улыбке.

— Они выдают собственную слабость. Неужели им не хватает людей? — Но тут же поправился, всовывая меч в ножны:

— Кто знает, чего ожидать от Колдера? Нас могут ждать и другие сюрпризы.

Саймон находился в авангарде, когда они отъехали от того места, где встретились с силами Колдера. Он не мог помочь воинам в их последнем деле и не мог заставить себя не думать об оставшихся сзади безголовых телах. Трудно поверить, что все это правда.

— Мертвый не сражается! — Он не сознавал, что говорит вслух, пока не отозвался Корис.

— Херлвин был рожден для моря. Я видел, как он с одним ножом ходил на меч-рыбу. Мидир — новичок в гвардии. Он еще занимался в строю, когда объявили о приходе колдеров в Горм. Я их обоих хорошо знал. Но те существа, что остались позади, это не Херлвин и Мидир.

— Человек един в трех составляющих. — Это произнесла волшебница. — Тело действует, мозг мыслит, душа чувствует. Может, в вашем мире человек устроен иначе, Саймон? Я так не думаю: вы тоже действуете, мыслите и чувствуете. Убейте тело, и вы освободите душу. Убейте мозг, и тело будет продолжать жить, вызывая сочувствие окружающих. Но убейте душу и позвольте телу, а может, и мозгу жить… — голос ее дрогнул… — это грех, тяжелее которого невозможно представить себе. Именно это произошло с людьми Горма. То, что двигалось в их облике, не должно существовать на земле. Только нечестивое использование запретного может породить такую смерть.

— То, что произошло в Горме, может прийти и в Салкаркип. — Мастер-торговец поравнялся с ними на своем могучем коне. — Здесь мы взяли над ними верх, но что, если у них легионы таких полумертвых, готовые напасть на наши стены? В крепости немного мужчин: сейчас торговый сезон и девяносто наших кораблей вышло в море. Придется расставить людей вдоль всех стен. Воля наша сильна, но руки могут устать. И враг может подавить нас простой численностью. Враги не боятся за себя и будут идти вперед не задумываясь.

Ни у Кориса, ни у волшебницы не нашлось на это ответа. Лишь когда несколько часов спустя Саймон впервые увидел стены крепости, он почувствовал некоторую уверенность. Хотя салкары были прежде всего моряками, они оказались хорошими строителями и использовали все преимущества места, выбранного ими для строительства крепости. Снаружи были видны лишь стены со сторожевыми башнями и узкими бойницами. И лишь когда Магнис Осберик провел их внутрь, они поняли всю силу этой крепости.

Из моря выступали две скалы — раскрытая клешня краба, между ними находилась гавань. Каждая из сторон этой клешни была искусно укреплена и соединена с главной крепостью лабиринтом подземных ходов. Стены уходили прямо в волны, и на них не за что было уцепиться.

— Похоже, что строители Салкаркипа думали о войне, — заметил Саймон.

Магнис Осберик коротко рассмеялся.

— Мастер Трегарт, мы в мире с Эсткарпом, так же как и с Ализоном и Карстеном. Но во всем остальном мире мы показываем не только свои товары, но и мечи, а это сердце нашего государства. В этих складах наша жизнь — наши товары. Все пираты мира мечтают ограбить Салкаркип. Может, колдеры и отродье дьявола, но они не презирают хорошие вещи. Им тоже хочется запустить сюда лапы. Но у нас есть здесь последнее средство. Если Салкаркип падет, его завоеватели не получат выгоды. — Он с силой опустил кулак на парапет. — Салкаркип построен в дни моего прапрадеда, чтобы у расы было убежище на время бури — не только бури ветра и волн, но и войны. И, похоже, мы теперь очень нуждаемся в этом.

— В гавани три корабля, — сказал Корис. — Грузовой и два военных.

— Грузовой из Карстена. Он под флагом герцога, и поэтому его экипаж не нуждается в оружии, — заметил Осберик. — Говорят, герцог женится. Но на корабле плывет драгоценное ожерелье для белой шеи Алдис. Может, Ивьян и собирается надеть браслет на чье-то запястье, но прежние связи рвать не будет.

Волшебница пожала плечами, а Корис больше интересовался кораблями, чем сплетнями о соседних дворах.