Морская крепость - Нортон Андрэ. Страница 7

Уна гордо подняла голову. Она радовалась, что ей удалось уйти так спокойно и быстро, не заставляя ждать эскорт, и она гордилась своим умением управлять прекрасным жеребцом. Хорошее начало и доказательство её компетентности, но кто знает, что предстоит ей выдержать в будущем? Путь им предстоит долгий, и она не может расслабиться. Эти хладнокровные воины оценивают её, и если она обманет их ожидания, они вполне могут отказаться и от долины, и от её хозяйки.

Путешествие для Уны не обещало быть приятным. Оно должно было занять три недели и вполне могло продлиться, если им встретятся значительные препятствия. В первое время фальконеры двигались очень быстро. Внешне это выглядело так, будто они стремятся побыстрее достигнуть более трудной местности, которая ждет их впереди — хозяйка долины заранее предупредила их об этом, — но на самом деле они испытывали её, пытались сломить, заставить попросить ехать помедленней. Но она сказала себе, что не станет этого делать, не проявит никакой слабости. Кроме того, что её побуждала гордость и стремление оставаться в их глазах сильной, задержки в пути вообще были недопустимы. Она и так отсутствовала долго. Может быть, слишком долго…

Проходили дни. Тарлах внимательно наблюдал за хозяйкой долины, стараясь оценить её характер. Пришлось признать, что она проявляет завидную стойкость, хотя путешествие начинало сказываться на ней. Иногда к концу дня казалось, что её удерживает в седле только гордость.

Дура! Надо ли позволять гордости загнать себя в землю?

Ему стало стыдно. Это недостойно воинов. Подобное упрямство в солдате Тарлах только приветствовал бы, но у этой женщины было не просто желание не проявлять перед ними слабость. Нетрудно догадаться, что Уна из Морской крепости все время находится в напряжении, она боится за свою долину и за то, что могло с нею случиться. Она больше их всех хочет, чтобы путешествие завершилось поскорее. Понимая это, он приказал замедлить движение. У хозяйки крепости достаточно своих забот. Незачем ещё с её помощью разгонять скуку солдат.

Отряд фальконеров недолго двигался по малонаселенной местности и вскоре оказался в совершенно диком месте, по которому словно никогда раньше не ступала нога человека.

Даже для хорошо подготовленных и опытных путников дорога была трудной, часто приходилось спешиваться и вести лошадей на поводу, и хотя они постоянно продвигались вперед, это продвижение было медленным и тяжелым.

Как и любое воинское соединение на марше, они высылали разведчиков, но главным образом полагались на острое зрение своих соколов. Однако птицы всегда докладывали одно и то же: никаких следов других отрядов, дружественных или враждебных, местность остается впереди такой же, трудности пути увеличиваются с каждой милей.

Все это время Уна из Морской крепости держалась обособленно, она не задерживала наемников, не просила у них помощи в пути, даже не пыталась пользоваться дополнительными удобствами или лучшей едой на привалах. Лицо у неё осунулось от усталости, тело болело от напряжения и постоянного пребывания на холодном горном воздухе, но глаза оставались яркими, она с готовностью улыбалась своим молчаливым спутникам, когда они оказывались рядом с ней.

Впрочем, это происходило не часто. Фалъконеры не проявляли невежливости по отношению к своей нанимательнице, но по их обычаям только командир от лица всего отряда имел с нею дело. Вскоре Уна уже узнавала его, хотя он до сих пор не сообщил ей своего имени и не снимал шлема. У неё были другие возможности узнать и отчасти оценить этого человека, не видя его лица. Его походка и осанка, его речь, очертания рта, острый взгляд — все это говорило о многом. Но прежде всего его сокол. Бросающий Вызов Буре оказался подлинным лордом соколов, даже среди своих благородных собратьев он сильно выделялся, и это служило очевидным доказательством исключительности человека, которого он выбрал себе в товарищи.

Командир наемников часто ехал рядом с Уной, он хотел как можно больше узнать о территории, на которой его люди будут жить следующие двенадцать месяцев и которую им, возможно, придется защищать.

Начиная расспрашивать Уну, он мало чего от этого ожидал, но очень скоро понял, что лучшего источника сведений нельзя было и желать. Уна знала свою долину и окружающую местность в мельчайших подробностях. Ничего подобного нельзя было узнать даже от опытного разведчика и рейнджера, не говоря уже о владельце крепости.

В каждом её описании видна была такая глубокая любовь к долине, что она становилась почти ощутима физически. В то же время отношение её к своей родине было вполне реалистическим. Хозяйка долины видела и признавала её недостатки и слабости, как и её достоинства и красоту. Она знала и подтверждала определенные ограничения и была согласна жить в пределах, установленных собственными возможностями.

«Если бы больше было таких людей, — мрачно размышлял Тарлах, — меньше были бы нужны люди его профессии, мрак и разрушение реже затрагивали бы эту мирную землю. Долины и их лорды в этом почти не виновны».

Фальконер предполагал, что такая умиротворенность сопровождает жизнь в далеких долинах, как долина Морской крепости, но он знал покойного лорда Уны и понимал, как трудно было человеку со способностями и амбициями Феррика смириться с необходимостью относительного одиночества и тяжелой работы по управлению такой отдаленной и бедной провинцией. Но даже самая бедная долина дает власть над другими. Брак, подобный тому, в какой вступил Феррик, это недостижимая мечта каждого солдата без девиза, каждого благородного, но безземельного младшего сына лорда, вынужденного пробиваться в мире, в котором вся власть принадлежит тем, кто владеет землей, и где потомственные лорды старательно охраняют свои владения, не допуская их дробления и передавая после своей смерти в руки единственного наследника. Человек, который не является прямым наследником, может прорваться в этот тщательно охраняемый круг только путем разумной и выгодной женитьбы, и даже в эти дни, когда многие долины лишились своих законных лордов, добиться этого нелегко.

Может, Феррик родом из этой местности? Тогда спокойствие и тишина долины были ему привычны и не раздражали. К тому же он был уже не молод, когда стал владельцем крепости, но и не стар, словом, человеком средних лет.

Вероятно, лорд долины хорошо знал его и его род, если в ответ на его предложение отдал ему руку своей единственной дочери и наследницы.

А сама наследница? Тарлах посмотрел на едущую рядом женщину. Выходя замуж, она была, наверное, ещё почти девочкой.

Она ни разу не упомянула о родственниках своего лорда, но если они существуют и могут помочь, он хотел бы об этом знать. Любой союз выгоден перед лицом угрозы от алчного соседа.

— Лорд Феррик был уроженцем вашей долины или вашим далеким родственником? — неожиданно спросил он.

Уна удивленно посмотрела на него. Фальконер никогда раньше не касался её личных дел. Но она тут же поняла причину его вопроса и покачала головой.

— Он был другом моего отца, почти братом, хотя по возрасту мог бы быть его сыном в ранней молодости, как я стала дочерью его зрелых лет. Как солдаты без девиза они много лет воевали вместе до того, как мой отец появился в Морской крепости.

Тарлах пристально взглянул на нее.

— Лорд Харвард был солдатом без девиза?

Женщина долины нахмурилась, раздраженная его явным удивлением.

— Вы, фальконеры, справедливо считаетесь лучшими наемниками, но вы не единственные, кто этим занимается, — вспылила она. — И не вы одни хорошо владеете оружием. Мой отец сражался успешно, много заработал, умно распорядился своим заработком и потому смог ухаживать за моей матерью. А земли получил, так как мать была наследницей долины.

Он смотрел на нее, пораженный её яростью.

— Я не хотел оскорбить тебя, леди… Она сразу же успокоилась.

— Знаю. Могу оправдаться только своей усталостью. Она слегка коснулась его руки, потом вспыхнула и торопливо отдернула свою руку, видя, как он напрягся при её прикосновении.