Надежда Сокола - Нортон Андрэ. Страница 32

Если лейтенант умрет, Тарлаху его будет не хватать.

Всем будет не хватать мастерства и храбрости Рорика.

Какой бы ни была его рана, на стену он больше не вернется. Либо умрет, либо придут подкрепления, и султанитов отгонят задолго до его выздоровления.

Очень многие могли бы покинуть бой из-за ран. Не было ни одного бойца, на теле которого не оказалось бы раны, и мало кто из соколов оставался невредимым.

Большинство ранено неоднократно, и раны такие, что в других обстоятельствах воина давно бы заменили.

Но здесь такой возможности нет. Пока солдат держится на ногах и способен отражать нападение, пока боевая птица может летать и сражаться, они должны оставаться на месте.

Самому Тарлаху до сих пор везло. Во время осады он получил с полдюжины ран и порезов, но они не ограничивали его боеспособность и даже почти не причиняли неудобств. Ничего похожего на то, что он назвал бы болью. Хвала Рогатому Лорду, Бросающий Вызов Буре тоже невредим.

Горный Сокол чуть распрямился. Он критично осмотрел свое копье: и острие, и древко. Врагам понадобится немного времени, чтобы убрать павших, чтобы снова начать нападение. Когда этот момент наступит, атака немедленно возобновится.

Рот сокольничего сжался. Тарлах не наслаждался убийством; особенно, — когда приходилось восхищаться упорством и храбростью противника.

Нужно отдать им должное, этим воинам-султанитам.

Они падают, как мотыльки в пламени, они дрожат от холода и иногда погружаются в воду за своим песчаным укреплением, они выдерживают нечеловеческую скученность, видят, как гибнут их раненые товарищи, которые выжили бы, если бы не нестерпимые условия, в которых вынуждена находиться армия, и тем не менее каждый раз бросаются в бой с настойчивостью и целеустремленностью, которых не было бы ни у самого сокольничего, ни у его подчиненных.

Конечно, их поддерживала надежда, нет, уверенность в том, что они неизбежно победят. Солдаты захватчиков видели, как мало у них противников. И понимали, что нужно только измотать их до тех пор, пока на стене не окажется слишком мало защитников. Нужно, чтобы остался незащищенным один пост, всего один. Если они смогут в одном месте преодолеть стену, обойти жалкую кучку защитников, все кончится в несколько минут.

И офицеры и воины захватчиков наступали все настойчивей. Гордость их была возмущена: их удерживает такая ничтожная горстка защитников. Помимо того, что их подгоняли гордость и приказ их бога Султана, они понимали, что им необходимо победить. Необходимо прорвать стену раньше, чем кончатся припасы, пока не начались болезни. А они неизбежно начнутся на этом тесном берегу, хотя тела погибших ежедневно сгорали в собственном жиру.

Медные трубы прозвучали за стеной, и высокий пронзительный крик, от которого содрогался далекий мир султанитов, разорвал воздух.

Уна вскочила. Они снова идут, снова накатывается нескончаемое море пурпурных тюрбанов, море ненависти и смерти.

От стрел защитников упал первый ряд нападающих, но шедшие сзади перепрыгивали через тела, когда те еще не успевали коснуться земли, и бежали к упрямой стене.

Тут они начинали карабкаться, один поддерживая другого, образуя живые лестницы, чтобы поднять товарищей на расстояние рукопашной с теми, кто не пускает их в Верхний Холлек.

Над стеной показался тюрбан. Правительница долины подождала еще мгновение, потом ударила по появившемуся лицу. Первого сменил второй, затем третий.

Уна старалась не смотреть им в лица, вообще не думать о них. Она не мясницкой работой занята, где тебе ничего не угрожает и убивать так легко. Каждый противник, который успевает пустить в ход оружие, смертельно опасен.

Одному удалось подняться на стену. Уна первым ударом не сумела сбросить его, и прежде, чем она снова смогла пустить в ход оружие, рядом с первым врагом появился второй.

Женщина пронзила копьем сердце первого и мгновенным движением высвободила оружие, в тот же момент, сжимая в руках древко, повернулась лицом ко второму воину.

Захватчик изо всех сил рубанул ятаганом по древку.

Прочное древко разлетелось, словно стекло.

Владелица долины предвидела это и не застыла даже на мгновение после уничтожения своего орудия, как надеялся враг. Нападение султанита было быстрым, но неосторожным, фатально неосторожным, и Уна ударила обломком копья, пронзив им противника.

Потребовалось всего несколько мгновений, чтобы свалить этих двоих, но за это время на стене появился и третий.

Женщина нырнула, едва избежав широкого взмаха ятагана. И оставшейся частью копья ударила захватчика в лоб.

Конечно, это не дубина, но Уна всю свою силу вложила в удар. Султанит схватился руками за лицо и упал назад, на головы товарищей, прихватив их с собой в падении.

Уна распрямилась и извлекла меч, встречая следующего противника, но Солнечный Луч впилась ему в лицо, и тот упал, ослепленный и кричащий, в кишащую массу людей внизу.

Сколько еще будет продолжаться нападение? Уже поздно, сумерки все сгущаются, но ее позиция не единственная, которая оказалась в опасности, а султаниты продолжают нажимать.

Битва продолжалась в сгущающейся темноте, но первоначальный успех, достигнутый ожесточенным натиском, не удалось развить. Защитники отбросили нападающих от стены и удерживали их, и, наконец, прозвучал долгожданный сигнал отступления.

Тарлах подождал, пока не убедился, что сигнал истинный, что это не просто перегруппировка сил, потом отдал приказ.

Как только появилась смена, он спустился со стеньг.

Душа и тело его так устали, что пришлось заставлять себя вытереть лезвие отвратительно запятнанной тряпкой, которую он держал для этой цели, и спрятать его в ножны.

Как и остальные офицеры, которые нуждаются в ясной голове, чтобы быстро и точно принимать нужные решения, он ночью будет спать вдали от стены.

Сержанты и рядовые разделены на несколько смен, так что примерно треть спит ночью, как и руководители, а на следующий день несут относительно легкую резервную службу. Остальные две трети остаются на стене, по очереди дежуря в ожидании неожиданных нападений.

Хорошо еще, что есть и такой отдых. В первые четыре дня передышек вообще не было. Тогда султаниты посылали нападающих волну за волной, час за часом без перерывов, даже не расчищая пространство у этого свирепо защищаемого барьера, пока, наконец, не поняли, что сами слабеют от недостатка отдыха, а удобная позиция позволяет противнику сохранять ее, несмотря на малочисленность. И так как выяснилось, что сражаться придется еще неизвестное количество дней — никто не думал, что битва растянется на недели, — султаниты вынуждены были отступать на время темноты.

Капитан сокольничьих вначале прошел в дом, который отвели для серьезно раненых, где их обрабатывали перед отправлением на высокогорье.

У входа стоял, опустив голову, Бреннан.

Сердце Тарлаха дрогнуло, хотя он не удивился.

— Умер? — спросил он, подходя к лейтенанту.

— Кто, Рорик? Нет. В сущности, он ранен не очень серьезно и со временем оправится. Его уже увезли.

Тарлах кивнул. Группа, подносившая припасы, появлялась с наступлением темноты. Обратно уносили с собой раненых.

— Подкрепления есть?

— Десяток из Клифдейла.

Недостаточно, устало подумал командир. Конечно, они немного помогут — каждый новый меч не лишний, — но нужно гораздо больше.

Соседние долины ответили на призыв Морской Крепости, как и предсказывала Уна: щедро предоставляли припасы, но давали очень мало бойцов.

Плечи Тарлаха обвисли. Сколько они еще продержатся, пока потери, пусть поразительно малые, не лишат его резервов? Придется увеличить дистанцию на стене между защитниками. Уцелевших солдат станет слишком мало, чтобы удерживать нападающих. Неужели он сошел с ума, решив, что Морская Крепость продержится, пока помощь преодолеет расстояние от Линны? И придет ли эта помощь вообще?

Горный Сокол заставил себя снова выпрямиться.