Соколиная магия - Нортон Андрэ. Страница 46

Глава 52

— Не думаю, чтобы она поняла, — сказала Мышь.

— Как ей понять? — ответила Сверчок. — Я сама едва понимаю. А ведь я помогала это сделать.

Дети походили вокруг остатков темного храма. Все столбы полурасплавились, их каменные украшения превратились в остывающие оплавленные глыбы, а большие птицы, сидевшие по сторонам ворот, настолько пострадали от разрушительной силы, что стали почти неузнаваемы. Но основная сила удара пришлась на центр круга.

Огромная статуя буквально исчезла. Выше роста человека ничего не сохранилось. А то, что сохранилось — каменные лапы и начало лестницы, торчащей из-под обломков, — было обожжено и разбито. Казалось, легкий ветерок окончательно обрушит развалины. Из глубины руин, там, где они обвалились внутрь, поднимался легкий столб дыма. Если бы не это, место можно было принять за покинутое в течение столетий. Нужен только покров вьюнков и другой растительности, чтобы смягчить черты опустошения.

— Я видела, — сказала Птица. — О, какие ужасные, болезненные цвета повсюду, изнутри и снаружи. Хуже всего глаза.

— Да, знаю. А когда клюв открылся и они зажглись..

Птица повернулась к Пламени.

— Все глаза загорелись, даже у маленьких птиц на столбах. А яйца, они пульсировали в такт с барабанным боем. Повсюду красные и черные вспышки, и еще болезненно-зеленые. От этих цветов меня затошнило.

— Ты по-прежнему видишь их? — Пламя нахмурилась, словно вглядываясь во что-то.

— Нет, они исчезли. Ничего не осталось.

— Это было злое место, — серьезно сказала Звезда. — Оно все принадлежало Тени. Оно захватило твоих маму и папу, Мышь. И остальных мужчин тоже. Я чувствовала, как оно толкает их, когда оно взяло Велдина.

Мне кажется, с каждым проглоченным оно становилось все сильнее. А когда проглотило бы всех, смогло бы справиться и с нами.

— Никогда не слышала, чтобы сделали так, как мы, — сказала Мышь. Она посмотрела на изуродованную цепочку с оправой от камня. — И до сих пор не понимаю, как мы это сделали.

— Это была Шила. Мы ишпольжовали ее. Или она ишпольжовала наш.

— Это более вероятно, — сказала Звезда.

Мышь прикусила губу.

— Надеюсь, у нас не будет неприятностей из-за того, что мы сломали камень.

— Надо будет просто рассказать хранительнице, что случилось. Наверно, она нас простит.

— Я надеюсь, мой папа поправится.

Птица посмотрела на Эйран, которая пригнулась к Ярету.

— Да, он поправится. Я вижу, что он крепнет с каждой минутой.

— Это хорошо, — облегченно сказала Мышь. — Теперь мы можем ехать домой.

— Я думаю, ты приняла решение, куда пойдешь.

Мышь посмотрела на Звезду.

— Откуда ты знаешь?

Звезда улыбнулась.

— Ты сама научила меня слышать, помнишь? Это было в твоем сознании с тех пор, как мама и папа нашли тебя в Ализонском замке.

— Мне так будет не хватать их. Даже Рангина. Ему недолго осталось жить. Он у папы был еще до моего рождения. И Смельчак тоже.

Ее сестры придвинулись ближе, взялись за руки, успокаивали ее.

— Да, это очень грустно, — сказала Сверчок, — Твоим папе и маме труднее, чем моим. У меня есть еще брат, и будет новый ребенок, а ты единственное дитя Эйран и Ярета.

— Когда мы сможем снова путешествовать, — сказала Мышь, — я один день буду ехать с напой, другой — с мамой. И постараюсь как можно дольше не говорить им, что не вернусь с ними домой.

Глава 53

Несмотря на уверения детей, что зло навсегда умерло, никто не хотел задерживаться в этом месте. Вопреки усталости и потрясению от столкновения с этим злым местом, четверо мужчин и Эйран решили унести Ярета подальше от храма сокола. С помощью детей они торопливо разбили лагерь. Потом, надеясь, что никакие чудовища — как то, что напало накануне, — не отыщут их по запаху, Эйран легла рядом с Яретом и закрыла глаза.

А когда снова открыла их, Ярет расхаживал по лагерю. Он похудел, казалось, что на солнце просвечивают его кости. Эйран села. Ей хотелось подойти к нему и обнять. Но что-то в его поведении ее остановило.

Между нами какое-то напряжение, подумала она.

Возможно, он во всем винит меня. При этой мысли у нее все сжалось внутри. Она с трудом глотнула. Если бы я не ушла из дому, не лечила бы раны, нанесенные этим бездельником Рофаном, я могла бы прогнать волшебницу от нашего дома, и всего этого не случилось бы.

А может, и нет. С тех пор, как я последний раз видела дочь в Благдене, она стала Мышью, волшебницей в миниатюре. Теперь, когда в голове у меня прояснилось, я понимаю, что произошло. Но Ярет видит это по-другому.

Он не слышал ее рассказа о том, как она и остальные дети-волшебницы остановили зло, грозившее поглотить нас всех. И она еще настолько ребенок, что горюет о потере камня при этом.

Она ушла. Я потеряла ее. Неужели я потеряла и мужа?

На нее упала тень. Она подняла голову — он стоял и смотрел на нее с непроницаемые выражением.

— Ехать сможешь? — спросил он.

— Да.

— Мы должны выбраться из этих гор прежде, чем снова столкнемся с таким местом.

И будем неспособны сопротивляться, потому что единственное наше оружие уничтожено, подумала Эйран.

— Да, — вслух сказала она. — Я согласна. Чем быстрее уберемся с этого ужасного места, тем лучше.

На подбородке Ярета дрогнула мышца.

— Теперь у нас есть запасная лошадь. Ранал, ты поедешь на ней и поведешь свою.

Ранал кивнул.

— Еще день, и моего коня можно будет нагрузить.

Тогда остальным будет легче.

— Я хочу ехать с тобой, папа, — сказала Мышь.

— Тогда садись.

— Я поеду с тобой, Эйран, — сказала Звезда.

Весь день они ехали так быстро, как выдерживали люди и лошади. Не было обычных разговоров. Остальные, казалось, заразились настроением Ярета. А может, еще не пришли в себя после столкновения с Тенью.

Настроение Эйран тоже не улучшалось, у нее непрерывно крутило в животе. Но постепенно, как ей показалось, горы становятся не такими дикими, а лес — более дружественным. Путники начали спускаться в предгорья. Темные высокие деревья сменились более знакомыми дубами и меньшими елями. Землю покрывал ковер из опавшей хвои, он издавал освежающий аромат. Тут и там с дубовых ветвей свисала омела. Эйран постепенно успокаивалась, желудку стало лучше, ей легче дышалось.

Остальным, по-видимому, тоже. Если бы только Ярет поговорил с ней. Но он охвачен спесью, а когда он таков, его лучше не трогать. Он постепенно сам придет в себя.

И Эйран не хотела думать, каковы будут его мысли и чувства, когда он вернется к норме.

Позже в тот же вечер они наткнулись на старую тропу, забытую и заросшую. Но тропа означает людей, а люди означают жилище. Неожиданно Эйран захотелось быть под крышей, есть горячую пищу, приготовленную на очаге. Захотелось горячей воды. Она провела рукой по волосам. Она, должно быть, выглядит ужасно. Неудивительно, что Ярет ее избегает.

Тропа привела к дому, и это необыкновенное сооружение заставило Эйран невольно улыбнуться. Такое ощущение свободы и беззаботности, что она была очарована. Жилище, очевидно, начиналось с одной большой комнаты общего назначения, как часто строятся дома.

Но в разное время, судя по различиям в мастерстве исполнения и в материалах, к первоначальному сооружению добавлялись пристройки; наверно, когда хозяину требовалась дополнительная площадь. При этом не обращалось внимания на то, что построено раньше. Странной формы комнаты отходили в нескольких направлениях; часто пристройка была другой высоты, чем предшествующее сооружение. Ни разу рядом не попадались одинаковые крыши. В одном месте черепица; рядом — тростник. А дальше — деревянные планки. Но дом находился в хорошем состоянии, учитывая, что в нем, очевидно, давно не живут. Об этом можно было судить по заросшему огороду. Одна из ставень обвисла, но остальные были прочно закрыты, не пропуская в дом дождь и ветер. Эйран решила, что владелец перед уходом все закрыл, чтобы дом дождался его возвращения.