Суд на Янусе (пер. Л. Моргун) - Нортон Андрэ. Страница 3

Люди, занятые этой борьбой, были угрюмы, молчаливы, тверды, как здешние деревья, упорны, как очищенный космосом металл. Эта война началась сто лет назад, когда первые разведчики отметили Янус, как пригодный для заселения человеком. Первая попытка завоевать планету для человека провалилась. Потом пришли эти последние инопланетники и остались. Но лес был все еще мало вырублен, очень мало.

Переселенцы с разрозненных участков продвигались в сторону порта и образовали город. Они ненавидели его, но терпели, потому что он был связующим звеном между ними и другими мирами. Это были суровые люди, связанные строгой безрадостной верой, самоуверенностью и решимостью, люди, работающие от зари до зари, считавшие красоту и радость смертельным грехом, принуждавшие себя, своих детей и рабов-рабочих к нудной работе, которой они поклонялись. Все так же оставалось и теперь, когда можно было покупать свежую рабочую силу для борьбы с лесом.

Глава 2. ОПУШКА ЛЕСА

– Их здесь куча, мастер участка. Я что, повезу свой товар обратно?

Суперкарго покачивался, положив руки на бедра, и в глазах его светилось презрение. По сравнению с покупателем он был тонок, как проволока, и выглядел мальчишкой.

– И вы привезли такое барахло, чтобы они жгли лес и работали на полях? – сказал покупатель. Он тоже был полон презрения – как к космонавту, так и к его товару.

– Люди, у которых есть, что продать, не вербуются в рабочие, как вам известно, мастер участка. Это уже чудо, что мы вообще кого-то привезли.

Поселенец резко отличался от жалкой компании, которая стояла перед ним. Большинство мужчин земного происхождения, как бы они ни были далеки от родной планеты и даже от своего племени, бреют волосы на лице, этот же неуклюжий гигант возвращался в первобытное состояние. Густая борода веером расстилалась по его бочкообразной груди и закрывали лицо, захлестывая скулы. Длинные волосы покрывали тыльную сторону широких рук. Все остальное было серым: грубая одежда, сапоги из шкур, шапка, надвинутая на копну волос. Он говорил на бейзике гортанно, с новыми интонациями, ходил тяжело, будто давил невидимые препятствия. Высокий, массивный, он и сам напоминал дерево, на которое он и весь его род обрушивали угрюмую ненависть. И люди, находившиеся перед ним, казались пигмеями слабой породы.

Их было десять. Их все еще трясло после оживления, и никто из них физически не мог быть парой мастеру участка. Завербованные были, как указывал суперкарго, людьми без надежды, людьми почти конченными как физически, так и умственно.

Поселенец сердито осмотрел каждого. Его глаза снимали с несчастных то, что на них еще оставалось, отмечая недостатки тощих тел.

– Я – Калло Козберг с Опушки. Мне нужно расчистить сорок просек до первого снега. А кого вы мне предлагаете? Если они как следует поработают час – и то слава богу! И просить за таких груз коры – просто грех!

Выражение лица суперкарго стало сердитым.

– Грех, говорите? Не хотите ли вы обвинить меня в этом перед Спикером? Если так, то я приведу доказательства: сколько кредитов заплачено завербованным, что стоило замораживание и перевозка. Я думаю, вы поймете, что цена вполне в дозволенных пределах. Вы все еще говорите «грех», мистер Козберг?

Тот пожал плечами.

– Это просто манера говорить. Нет, я не собираюсь обвинять вас. Не сомневаюсь, что вы можете привести доказательства, если я это сделаю. Но человеку нужны помощники для расчистки, даже если они еле двигаются. Я возьму этого… этого… и этого… – его палец указал на троих рабочих. И тебя тоже, – Он в первый раз взглянул рабочему в лицо. – Да, ты – третий с конца. Сколько тебе лет?

Нейл Ренфо понял, что вопрос относится к нему. Его голова все еще кружилась, желудок сжимался от варева, которое в него влили, и он с трудом ответил:

– Не знаю…

– Как не знаешь? Ну и пустая же башка у парня, коли он не знает даже, сколько ему лет! Много глупостей я слышал от инопланетников, но такого не приходилось!

– Он сказал правду, мастер. По собранным сведениям он родился в космосе. планетные годы на таких не распространяются.

Борода Козберга задвигалась, словно он жевал слова, прежде чем их выплюнуть.

– Рожденный в космосе… так… ладно, он выглядит достаточно молодым, чтобы научиться работать руками. Я его тоже возьму. Они все на полный срок?

Суперкарго ухмыльнулся.

– Для такого пробега – на Янус – разве мы можем тратиться на меньшее?

У вас есть готовая кора для груза, мастер?

– Кора есть. Мы сложим ее на погрузочную площадку, чтобы скорее отправиться в путь – мы ведь едем к Опушке! Надо разгрузиться, хотя, если посмотреть на вас, вы много не наработаете.

Космопорт был группой сборных домов вокруг выжженного бетона посадочного поля, имевших странный вид времянок без фундамента, безобразных, схожих с бесплодным оцепенением Диппла. Понукаемые непрерывным грохотом приказов, рабочие торопились к линии повозок. Их груз – громоздкие связки серебристой коры – складывались вручную в большую кипу под внимательным надзором корабельного приемщика.

– Эй, идите сюда, – Козберг махнул рукой, указывая на повозку и связки коры. Нейл посмотрел на человека, стоящего в ближайшей повозке. В его опущенной руке качалась связка коры.

Это было младшее издание Козберга. Можно было безошибочно сказать, что это отец и сын. Борода на его выдающемся вперед квадратном подбородке была еще шелковистой, и губы заметно выступали над ней. Как и отец, он был одет в тяжелую серую, скверно сшитую одежду. Люди, работавшие вдоль этой линии и быстро разгружавшие повозки, представляли собой серо-коричневое однообразие

– не то армейское, не то служебное одеяние.

Но Нейлу не пришлось долго разглядывать их, потому что перед ним оказалась связка коры, и нужно было скорее хватать ее. Так было легче, чем можно было ожидать, хотя объем связки очень затруднял переноску. Нейл осторожно положил ее в стог. Ноги еще плохо слушались его.

В три захода повозка была опустошена, и Нейл стоял, оглядываясь вокруг.

В каждую повозку было запряжено два тяжеловесных фыркающих животных.

Широкие задние ноги и зад не соответствовали слабым передним ногам, совершенно не похожим на задние. Животные сидели на задах и старательно чесали задними ногами густой мех на брюхе. Шкура их была сланцево-голубой, гривы – пыльно-серые, начинающиеся на круглых, как у грызунов головах и спускающиеся до крайней точки хребта. Хвоста не было и следа. Широкие ошейники на их плечах крепились к передку повозки паутиной сбруи, но поводьев Нейл не видел.

– Туда! – волосатая рука Козберга махнула перед его носом.

И Нейл взобрался в пустую теперь повозку и сел там на куче грубых мешков, от которых шел сильный, но не противный запах коры. Двое его товарищей – иммигрантов последовали за ним. В задней части повозки было отгорожено место для мастера.

Сын, не произнесший во время выгрузки ни слова, занял единственное приподнятое сидение впереди, поднял шест и резко стукнул по обоим запряженным чесальщикам. Те глухо зафыркали, но сошли с полосы порта и двинулись то шагом, а то прыжками, отчего повозка дергалась, причиняя неудобства пассажирам. Одного из людей стало тошнить, и он едва успел перегнуться через борт.

Нейл бесстрастно изучал своих спутников. Один был очень крупным человеком с зеленовато-коричневой кожей бывшего члена команды космического корабля, с пустыми глазами, вдребезги пьяного. Он сидел, прислонившись к стенке повозки и опустив руки между коленями – выгоревший корпус.

Тот, кого тошнило, все еще висел над бортом, вцепившись пальцами в край. Редкие черные волосы на круглом черепе, кожа белая, как тесто. Нейл видел таких и раньше. Какой-нибудь портовый лодырь, завербовавшийся из страха перед законом, а, может быть, всерьез решил надуть начальство.

– Эй, мальчик! – человек, за которым наблюдал Нейл, повернул голову.

– Ты что-нибудь знаешь об этой планете?