Трое против колдовского мира - Нортон Андрэ. Страница 21

Наверное, мне удалось обмануть их. Может быть, они плохо разбираются в таких, как я. А может быть, они расслабились, решили, что без труда завладеют мной. Жеребец свернул с дороги. Я чувствовал, как закипела позади меня их воля — спину обдало такой вспышкой ярости, что мне даже показалось, что слышу, как мне вслед, кричат проклятия с городских стен. Отлично, если мне удалось спастись на этот раз, возможно, не все потеряно… Еще один сердитый отголосок, но уже поражения…

Жеребец шел ровно — он опять несет меня к месту смерти. Но человек не умирает покорно, и я буду бороться до последнего. Вдруг я заметил вспышку на небе — появилась какая-то птица. Сияние… Фланнан! Тот, кто прилетал к нам на островок? Но почему? Он ринулся вниз, и жеребец метнулся в другую сторону, издав при этом злобный крик, и помчался, не сбавляя шага. Вновь и вновь птица кидалась вниз, чтобы сбить животное с дороги — наконец мы взяли курс на север, оставив позади себя мертвый город, туда, где возвышался темный лес — настоящий, зеленый — не изрыгающий зло. Как только жеребец поскакал в этом направлении, фланнан стал сопровождать нас сверху, внимательно следя за животным. И в душе у меня появилась слабая надежда, огонек, который в любой момент может задуть ветер… Фланнан помогал мне, был союзником, и значит на этой земле есть другая Сила. Ко мне относятся с добром, спасают от зла.

Так хотелось заговорить со своим незнакомым другом, мысленно обратиться к нему. Но я не изучал колдовство, и вряд ли у меня это получится. Потом я испугался за тех, кто — как я надеялся — еще жив. Но перед тем как задуматься, что же мне делать дальше, рискнул и обратился к жеребцу. Проникнув в его сознание, я обнаружил пустоту и один лишь приказ — бежать и бежать — который мне не под силу было изменить. Мы очутились среди ущелий и скал — чем-то местность напоминала изрезанный ландшафт на западе. Жеребец мчался без устали — вот-вот мы свалимся в одно из ущелий — вот она смерть…

Мы оказались на самом верху, узкая тропинка пролегала между отвесной скалой и бездонной пропастью. Моя надежда угасла, как только фланнан ринулся на нас — конь споткнулся и мы начали падать…

Каждый человек рано или поздно задумывается о смерти. Наверное, когда молод, такие мысли редко его посещают, но будучи воином нельзя забывать о том, что в любой момент тебя может настигнуть смерть в бою. И меч может открыть последние ворота в твоей жизни — а что там, за ними? Некоторые верят в то, что за этими вратами им уготован другой мир, где ждет расплата, где придется выложить на весы все добро и зло, все содеянное тобой в той, прежней жизни. Другие убеждены, что наступит вечный сон и благодать, и ни за что уже не придется платить. Но я и представить себе не мог, что умирать так мучительно больно — казалось, я вобрал в себя грехи всего этого воинственного мира и буду расплачиваться за них один. Боль… дикая боль… у меня больше не было тела, его сжигал огонь… Я превратился в факел… Потом я открыл глаза — надо мной небо, голубое, как в той жизни, и горы. Но боль не стихала, заслоняла собой все вокруг… Боль… и вдруг я понял, что смерть не настигла меня, что она еще впереди, и страдаю я в этой жизни. Закрыл глаза, чтобы не видеть ни это голубое небо, ни вершины гор, и желал только одного — скорее бы наступила смерть. Немного погодя боль стихла, и я открыл глаза, надеясь на то, что смерть уже близко, ведь перед самым концом агония сменяется иногда таким вот затишьем. Увидел птицу на скале — но не фланнана, а настоящую птицу с блестящим изумрудным оперением. Она смотрела на меня, потом подняла голову и позвала — да-да, я не ослышался, она позвала меня. Разве такая сказочная птица может поедать падаль, как зловещее черное воронье на полях сражений? Я попытался повернуть голову, но тело не слушалось меня. Небо, скалы, сказочная птица — вот мой мир. Но небо такое голубое, и птица такая красивая, да и боль уходит… И так же отчетливо, как я слышал зов птицы, я услышал другие звуки. Топот копыт! Конь! Но на этот раз им не удастся заманить меня — я больше не сяду на него… Топот копыт смолк. Послышались другие звуки… Теперь ничего не имеет значения. Уже не было так больно… Я заглянул в лицо, склонившееся надо мной. Этого не опишешь словами. Доводилось ли вам видеть когда-нибудь существа без плоти, состоящие лишь из облака легкого тумана? Что это, дух, явившийся незадолго до смерти? Видение? Боль, неожиданная и острая, пронзила все мое тело. Я вскрикнул и услышал, как мой собственный крик зазвенел в ушах. Почувствовал чье-то холодное прикосновение и провалился в темноту. Но отсрочка оказалась недолгой. Я опять пришел в себя. На этот раз не увидел над собой ни вершин гор, ни птицы — только голубое небо. Боль продолжала мучить мое истерзанное тело. В меня словно вонзались со всех сторон посланные стрелы.

Я застонал. Голову мою приподняли; я заставил себя открыть глаза и силился рассмотреть того, кто причиняет мне столько мучений. Скорее всего, боль размывала то, что было у меня перед глазами — картина получалась смазанной и зыбкой. Я лежал, лишенный тела, и видел то, что было когда-то моей плотью — сломанные кости, красное месиво…

Я с трудом разглядел своих мучителей. По крайней мере, двое из них были животными — они месили красную вязкую жижу передними лапами, черпали ее и вываливали на мои беспомощные и сломанные кости. Другой был весь покрыт чешуей, которая переливалась на солнце. Но четвертый… Дух, явившийся за мной в виде тумана? Он казался то облаком, то вдруг становился реальным, непрозрачным, потом неожиданно таял на глазах, растворяясь в зыбкой дымке… И я не знаю, то ли мое воображение делало его таким, то ли он сам менял свой облик. Но я чувствовал, что от видения исходит добро, а не зло по отношению ко мне.

Они работали сосредоточенно, в полной тишине, возились со сломанными костями и израненным телом. Так не хоронят… Никто из них не смотрел мне в глаза, не обращал внимание на то, что я вижу их действия. Спустя некоторое время мне надоело смотреть — может быть, все это галлюцинации… Только после того, как вся эта престранная четверка закончила колдовать надо мной, а призрачная незнакомка, видение, оказалась женщиной, провела по моему подбородку рукой, я встретил ее взгляд… Она по-прежнему казалась нереальной, менялась на глазах — то ее волосы были темными, то вдруг она становилась блондинкой, менялся цвет глаз, овал лица. Казалось, что в одной женщине существует множество других, и в ее власти принимать нужный ей облик. Вид ее меня так поразил, что я вновь закрыл глаза. Почувствовал прохладное прикосновение к щеке, затем кончики пальцев коснулись моего лба. Я услышал тихое пение — голос был похож на голос моей сестры, потом изменился, стал напоминать пение птиц. От ее прикосновения по телу моему разлилась приятная прохлада, которая заглушила боль — я чувствовал, как страдание покидает меня. И слушая ее волшебный голос, я думал уже, что не лежу в страшном месиве, а плыву вне времени и пространства в неизвестность. Там парили силы, неподвластные человеческому восприятию. Дважды я словно возвращался к своему телу, открывал глаза и вглядывался в лицо, склонившееся надо мной — оно постоянно менялось. Сначала ночное небо и лунный свет, потом опять голубое небо, легкие белые облака… И каждый раз я возвращался в то место, за пределы привычного мира, слыша ее пение. Я знал, что это не смерть, скорее — вторая жизнь, второе рождение.

Потом я очнулся — я был один. Голова моя была ясна, как раньше, до рассвета, до того, как я увидел жеребца на берегу реки. Посмотрел на свое тело — оно было покрыто какой-то коркой, сухой и местами потрескавшейся. Я прикован к земле. Но никто не поет над моей головой, не прикасается ко мне. Это обеспокоило меня. Я с невероятным трудом повернул голову.