Эльфийский лорд - Нортон Андрэ. Страница 54

Стоило леди Лидиэли приблизиться к саду, как игравшие дети заметили ее, побросали все дела и кинулись к ней, вереща от восторга.

— Леди Лили! Леди Лиди!

— Гляньте, какой у меня щенок!

— А вы нам сделаете сладостей?

— Леди Лиди, а Джорди нашел лягушку!

Орава детишек (некоторые — изрядно перепачкавшиеся) окружили леди со всех сторон, протягивая ей цветы, лягушку, щенка, кукол и игрушечный лук со стрелами, чтобы она глянула, какое это все замечательное. А леди Лидиэль знай улыбалась себе. Реннати уставилась на эту небывалую картину, окаменев от изумления, а леди тем временем с самым серьезным видом общалась с детьми.

Теперь Реннати поняла, почему здесь не было ни загонов для молодняка, ни нянек, ни никаких прочих признаков, что людей здесь разводят, как коров или лошадей, столь же тщательно производя отбор и столь же мало считаясь с их чувствами. Эти маленькие дома были.., были настоящими домами. Там жили семьи. Семьи, которым позволялось оставлять детей при себе. А поскольку загонов для молодняка здесь не имелось, значит, здесь это было правилом, а не исключением — в отличие от того поместья, где росла сама Реннати.

Эти дети ни капельки не боялись самой хозяйки поместья. Они не привыкли ждать ничего дурного от эльфийских лордов.

А сама леди?! Она обращалась с прыгающими вокруг малышами с таким терпением и вниманием, словно приходилась им не то нянькой, не то любящей родственницей!

— Леди Лиди, сделайте нам, пожалуйста, сладостей! — попросил какой-то мальчишка, вежливый, но храбрый, словно молодой петушок.

Леди Лидиэль рассмеялась:

— Ну, хорошо! По одному цветку каждому. Идите сорвите себе по цветку.

Она повернулась к Реннати. Та стояла, ухватившись за угол ближайшего дома — у нее в прямом смысле слова голова шла кругом.

— Эльфийских женщин обучали применять свою магию скромно, понемножку, — одним словом, без размаха.

Теперь они по большей части тратят ее на создание всяких дурацких скульптур из цветов, но это чистейшей воды извращение того, чем мы занимались в Эвелоне. Мы исцеляли раны и некоторые болезни, а самое главное, мы делали несъедобное съедобным. Леди Мот научила меня этой маленькой хитрости, а сама она научилась этому от матери.

Я до сих пор пользуюсь ею, чтобы делать для детей лакомства из цветов — а, вот и они!

Реннати лишь теперь обратила внимание на палисаднички перед домами. Там росло множество цветов, и детям не пришлось далеко ходить за цветком, которому предстояло стать угощением. Реннати заметила, что девочки по большей части выбрали розы; она и сама питала пристрастие к конфетам из лепестков роз. Многие посасывали исколотые пальцы, но никто не жаловался. Мальчишки же выбрали подсолнечники или георгины — в общем, что-нибудь побольше. Но одна девочка, стоявшая в задних рядах, держала в руках скромную фиалку и смотрела на леди Лидиэль с огорчением.

— Сэши, что случилось? — спросила Лидиэль, заметив огорчение девочки, и жестом велела детям пропустить малышку вперед.

— Вы сказали — один цветок, — умоляюще пролепетала Сэши. — А я люблю фиалки…

— Горюшко мое! Дети, как вы думаете: честно ли это, чтобы Сэши досталась всего одна маленькая фиалка? — обратилась Лидиэль к ребятне. Реннати знала, что они ответили бы, если бы выросли под присмотром нянек, в загонах, где каждый сам за себя. Здесь же все оказалось иначе.

— Нет! — хором завопили дети, и несколько человек тут же без всякого понукания помчались в ближайший палисадник и вернулись с целой охапкой фиалок. В общем, у Сэши оказалось столько фиалок, что она даже не могла удержать их все в руках.

Сэши, сияя от счастья, вручила фиалки леди Лидиэли для преобразования, а потом, к еще большему изумлению Реннати, поделилась полученными сладостями с остальными детьми, пока те ожидали своей очереди. Ну да, если бы она съела это все сама, у нее наверняка разболелся бы живот. Но всякий иной ребенок, каких до сих пор приходилось видеть Реннати, тут же сунул бы угощение в рот и слопал его как можно быстрее, даже с риском объесться и заболеть — ибо, скорее всего, ему давным-давно уже не случалось пробовать ничего вкусного.

В общем, вокруг творилось что-то невероятное.

Когда Лидиэль закончила возиться с цветами, дети хором поблагодарили ее и убежали обратно на площадку для игр, огороженную грубо отесанными бревнами. Там была песочница с мягким песком, а в ней — пеньки и перекладины для лазанья, качели и куча всяких других приспособлений, по которым дети с удовольствием скакали.

Все они были далеко не новые; сразу было видно, что эту площадку соорудили давно. И вовсе не для того, чтобы одурачить Реннати и ввести ее в заблуждение.

«Как будто мое мнение, мнение смертной, может хоть что-то значить!» Но, похоже, для леди Лидиэли оно и вправду что-то значило.

Леди Лидиэль посмотрела на Реннати с насмешливой улыбкой.

— Ну так? — поинтересовалась она.

Реннати бросало то в холод, то в жар, и что-то звенело в ушах.

— Что.., что это за место? — едва ворочая языком, произнесла она.

— А! Это и вправду хороший вопрос. — Леди Лидиэль взяла Реннати за руку, словно та приходилась ей давней подругой. — Давай-ка вернемся в усадьбу. Думаю, тебе не помешало бы чего-нибудь выпить, чтобы прийти в себя.

Потом у тебя наверняка появится еще больше вопросов.

А я постараюсь на них ответить.

В какой-то момент Реннати самой показалось, что у нее никогда не закончатся вопросы. А леди Лидиэль терпеливо отвечала на них, на все до единого. Они сидели друг напротив друга за маленьким столиком на одной из террас.

Реннати съела предложенные лакомства, но от волнения даже не почувствовала их вкуса; ей поднесли что-то выпить, но Реннати обратила на напиток не больше внимания, чем на обычную воду; она сидела за одним столом с эльфийской леди, словно сама была эльфийкой. Сад, растущий перед террасой, был залит солнечным светом, а собеседниц защищал от палящих лучей навес из узорчатого льна. В саду работали несколько женщин — просто-таки живое воплощение сельского покоя. Они были одеты добротно и практично, в обтягивающие брюки, длинные, свободные льняные туники и шляпы с широкими полями — для защиты от солнца. -И ни одного надсмотрщика вокруг.

Постепенно до Реннати начало доходить, что же именно защищает здесь семейство лорда Киртиана. И тогда она осознала всю чудовищность своего предательства. Если бы Реннати была в состоянии плакать, она непременно бы заплакала. Она рухнула бы ничком и завыла от боли — из-за того, какой вред она причинила этим поразительным эльфийским лордам и людям, которых они опекали. Реннати едва не задохнулась от непролитых слез — так сильно у нее перехватило дыхание. Но ее так долго отучали плакать, что даже теперь она ничего не могла с собой поделать. Наложницы не плачут. Это портит их внешность и раздражает хозяев.

Но Реннати низверглась в самую пучину отчаяния, и она просто не в состоянии была сидеть и молча терпеть его.

Она соскользнула со стула и опустилась на колени.

А потом ничком распростерлась на каменном полу террасы, не смея поднять глаз на леди, чтобы не рассыпаться на тысячу кусочков от стыда.

— А! — мягко произнесла леди. — Теперь ты понимаешь.

Реннати было трудно. Трудно говорить. Трудно проталкивать слова сквозь горло, стиснутое виной и болью.

— Да.

Это было все, на что ее хватило.

— Что ж, теперь у меня будут вопросы к тебе, — сказала леди Лидиэль, и по голосу ее было ясно, что она твердо намерена получить ответы.

У Реннати не было сил взглянуть в лицо той, кого она так гнусно предала, и потому она осталась лежать, распростершись на каменном полу террасы, и стала судорожно, прерывисто рассказывать обо всем светло-серой плите, в которую уткнулась носом. Леди расспрашивала девушку так же долго, как перед этим Реннати расспрашивала ее саму; она вытянула из Реннати все, что касалось истории ее жизни и ее сделки с леди Трианой, вытянула мягко, но непреклонно.