Эльфийский лорд - Нортон Андрэ. Страница 63

— О, Предки!.. — в притворном смятении воскликнул Лоррин. — Подумать только — еще один повод увести куда-то из Цитадели крепких, здоровых работников! А кто же будет прислушиваться к жалобам старых нытиков и носиться с их капризами? Того гляди, так они вскоре и вправду научатся убирать за собой!

Шана отметила про себя, что Лоррин относился к Каэллаху Гвайну даже менее терпимо, чем она сама — хотя, если взглянуть со стороны, как он обращается со старым волшебником и его приятелями, так никогда этого и не скажешь. Шана улыбнулась.

— Я с удовольствием возьмусь за лопату, — заявила она. — Особенно если ты возьмешь на себя обязанность управляться со старыми нытиками.

Лоррин застонал и схватился за голову.

— Ох, Шана!.. Ну ладно. Думаю, что втроем — Парт Агон, Денелор и я — мы с ними как-нибудь справимся.

С тех пор, как Парт осознал, какой Каэллах идиот, он стал вести себя гораздо приличнее.

— А Денелор всегда был просто прелесть, — сказала Шана. Она всегда тепло относилась к своему бывшему учителю, наставнику времен ее ученичества.

Каламадеа фыркнул.

— Я бы не стал пользоваться подобным определением, — сказал он. — Но Денелор, несомненно, куда охотнее старается приспособиться к новым условиям и изменить себя, чем прочие старые волшебники. Ну, в таком случае можно сказать, что план у нас есть, хоть какой-то. Алара возьмет себе в помощь еще кого-нибудь и поищет дрянной металл. Когда они найдут что-нибудь неподалеку от поверхности земли, ты, Шана, можешь прихватить с собой несколько помощников покрепче и попробовать там чего-нибудь выкопать. А тем временем Лоррин будет играть роль советника при Парте Эгоне. А Денелор будет ему помогать.

Ну и я тоже.

Услышав последние слова Каламадеа, Шана едва не расхохоталась. Каэллах боялся драконов больше всего на свете, а Каламадеа был самым внушительным в своем племени. Но Каэллах однажды уже пытался покончить со всеми нововведениями молодых волшебников и едва не преуспел в этом, когда Шана отсутствовала в Цитадели. Это случилось тогда, когда они вместе с Каламадеа и Кеманом угодили в плен к Железным Людям. Так что за Каэллахом Гвайном нужен глаз да глаз.

— Необходимо, чтобы кто-нибудь из нас постоянно находился здесь. Или ты, Шана, или я, или Лоррин, — пророкотал Отец-Дракон, вторя мыслям Шаны. — По крайней мере, до той поры, пока Каэллах Гвайн не лопнет от возмущения.

Тут им всем представилась эта картина, и они расхохотались, да так, что в логово приковыляла какая-то старая волшебница, возмущенно высказалась насчет всяких, которые ей спать не дают, и удалилась, что-то бурча себе под нос.

Глава 19

Киртиан сидел на лошади, ежась от стылой предрассветной тьмы. Он привел сюда свои войска к полуночи и расставил их таким образом, словно тут намечалась настоящая битва, а не спектакль, который задумали они с Мот. В конце концов, о том, что это спектакль, знали лишь его собственные люди, находящиеся сейчас в обоих лагерях, люди Мот, Джель да сам Киртиан. Киртиан ни капли не сомневался, что некоторые из его офицеров (а может, и все до единого) доносят обо всем кому-нибудь из великих лордов, а то и нескольким сразу. И он хотел, чтобы на этот раз они донесли о самой впечатляющей победе за всю кампанию, победе полной и окончательной.

Это было бы здорово — если бы он мог присоединиться к своему войску. Чего бы только Киртиан сейчас не отдал за возможность спешиться и встать во главе своих людей! «Ну, на самом деле это было бы здорово исключительно потому, что я точно знаю, что весь этот бой, от начала До конца, распланирован заранее».

Предки, до чего ж холодно! Доспех и стеганый поддоспешник не спасали от промозглой сырости, просачивающейся в каждую щель. На самом деле, от доспеха только становилось хуже. Он не сохранял тепло, а вытягивал его из тела.

А еще на нем оседала роса!

Холодная капля заискрилась на миг прямо перед глазами у Киртиана, потом сорвалась с края шлема и шлепнулась ему на нос.

Этого еще не хватало! Киртиана передернуло. Нелепый, непрактичный, чрезмерно разукрашенный доспех задребезжал.

Конечно же, он никак не мог сойти туда, где ждали сигнала его люди, и присоединиться к ним. Если он это сделает, великие лорды — как ни крути, а хозяева здесь они — привселюдно отчитают его за неосторожность и вопиющее неуважение к своему званию.

Потому Киртиан продолжал торчать здесь, на холме, и руководить издалека. Ему не полагается марать руки личным участием в бою — о нет! Это ниже достоинства командующего, это нанесло бы ущерб авторитету эльфов в целом и Великому Совету в частности — ибо именно Совет возвел его на этот пост.

Но, по крайней мере, Киртиан не обязан просто сидеть сложа руки, наблюдать за происходящим и время от времени отдавать распоряжения. Нужно будет провернуть одно дельце. Эти молодые мятежники, за которых просила Мот, будут отлично видны на поле боя. Несомненно, они наденут те необычные украшения, о которых она рассказывала.

Пока на них эти украшения, мятежники не смогут пустить в ход магию — а впрочем, большинство из них и так не смогли бы этого сделать, поскольку почти лишены магических сил. Но зато украшения защитят их от молний-стрел.

Мятежники хотят продемонстрировать при крупнейшем скоплении зрителей, что их отцы не в силах больше повредить им. По крайней мере, не в силах применить магию им во вред.

«У меня это в голове не укладывается. Ну не укладывается, и все! Нет, умом я понимаю, что многие считают сыновей своей собственностью, своим имуществом, и теперь желают уничтожить взбунтовавшиеся „вещи“ и родить взамен новых сыновей. Умом понимаю, а до сердца не доходит».

Поскольку отцы не знают, что мятежных молодых лордов защищают лишь позолоченные браслеты и ожерелья, а не какая-то новая, неведомая магия, подобная демонстрация заставит Совет хорошенько задуматься.

«Да и ряды мятежников состоят не из одних лишь молодых лордов, хотя их, конечно, больше всего». Мот вкратце обрисовала ему картину. Мягко выражаясь, Киртиан был потрясен. «К мятежу примкнуло довольно много тех, кто числится в лордах лишь потому, что по крови они не люди, тех всеми презираемых эльфов, о которых просто не принято было говорить, эльфов, почти лишенных магии».

Мот познакомила Киртиана с двумя такими заклятыми мятежниками. Они приходились ровесниками лорду Киндрету — а может, и превосходили его годами. «Интересно, а великие лорды догадываются, сколь многие из их подчиненных ненавидят их со всем жаром сердца?»

Впрочем, то, что они неуязвимы для магического оружия, не спасет мятежников. Таков сценарий. Армия Киртиана слишком велика и слишком хорошо организована.

Когда мятежники обратятся в бегство, их войско распадется на отдельные части. Люди Киртиана получили приказ брать как можно больше пленных. Мятежники не питали никаких иллюзий относительно верности своих рабов-бойцов. Когда молодые лорды побегут, их солдаты побросают оружие и сдадутся. Победа Киртиана была неизбежна — и так же хорошо расписана по шагам, как чопорный придворный танец.

Начало светать. Когда Киртиан заставил своего коня подняться на вершину холма — конь слушался, но неохотно, — было намного темнее и почти ничего нельзя было разглядеть. Теперь же небо на востоке посветлело, и Киртиан видел темные силуэты деревьев и кустов. А вдали виднелись квадратные и прямоугольные башни крепости, где ждала намеченная добыча — предположительно, она якобы спала и не ведала о приближении вражеской армии.

«Хорошо, что нам не нужно по правде осаждать эту крепость! Мы бы здесь застряли на несколько месяцев». Обычно перед сражением — или даже перед учениями, которые они с Джелем устраивали дома, в поместье, — у Киртиана ныло под ложечкой и пересыхало во рту, а кожа делалась болезненно чувствительной. Сегодня же ничего этого не наблюдалось и в помине. По правде говоря, Киртиану было откровенно скучно, и он никак не мог дождаться, когда же все закончится. Все равно исход предрешен заранее…