Золотой Триллиум - Нортон Андрэ. Страница 6

Да!

Она быстро приподнялась, откинув край циновки, которой укрывалась. Вот оно! Точно сигнал рожка, призывающий к бою. Но она не протянула руку за снятой броней, а только застегнула на талии пояс, с которого рядом с кинжалом все еще свисали пустые ножны.

Осторожно выйдя наружу, Кадия увидела по ту сторону бассейна беловатые пятна — статуи Хранителей на лестнице — и медленно направилась к ним. Приобретенная дорогой ценой осторожность боролась в ней с нетерпением, и победа осталась за внутренней потребностью действовать.

Она начала подниматься по ступенькам, останавливаясь на каждой, чтобы взглянуть на неподвижных часовых справа и слева. Почему-то их лица были хорошо видны и в ночном мраке — как будто в них таилась жизнь.

Наконец Кадия остановилась между колоннами и обернулась к бассейну, к городу из зданий, увитых лианами. И тут она увидела свет.

По привычке ее рука тотчас сжала рукоятку кинжала. Да, несомненно… вон там справа она увидела свечение.

Сияние туманной фигуры, встреченной здесь в тот раз? Невозможно. И все же…

ГЛАВА 3

Ниссомы или уйзгу? Нет. Оддлинги обшаривали другие развалины в поисках сокровищ, которые можно продать на рынке в Тревисте, но не осмеливались приближаться к городу, огражденному заклятием. И слишком недавно кончилась война, всколыхнувшая весь болотный край, чтобы его обитатели отправились на большую охоту, какую порой устраивали.

Война… Лаборнокцы, утопившие край в крови, посмели углубиться в болота. Их полководец Хэмил почти добрался до этого города. Так не попрятались ли тут какие-нибудь его воины, бежавшие от наседавших на них оддлингов? Ввергнутые в ужас самой природой края, которую не понимали?

Или кто-то… что-то совсем иное? Кадия так живо помнила встречу с таинственным существом под покрывалом.

Ночь кончалась. Теперь черты города стали виднее. Если тут кто-то есть, необходимо как можно быстрее узнать об этом все, что будет в ее силах.

Кадия сбежала по лестнице, увидела боковую улицу, свернула в нее, и тут осторожность, к которой она себя приучила за последние месяцы, принудила ее замедлить шаги и всмотреться в сумрак впереди.

Мостовая здесь была узкой, здания стояли вплотную, а обвивавшие их растения были не менее густыми, чем там, откуда она шла. Идти приходилось зигзагами, сворачивая в узкие проходы, вновь возвращаясь на улицу, и она думала только о том, как не сбиться с дороги.

Туман, сменивший дождь, сгущался, завиваясь спиралями вокруг нее, заставляя идти еще медленнее. Каждые несколько шагов Кадия останавливалась, прижимаясь спиной к ближайшей стене, и вглядывалась вперед, в полосы тумана, которые могли замаскировать чье-то присутствие.

К счастью, ее промокшие болотные сапоги совсем не стучали по каменным плитам, и она двигалась крадучись, пустив в ход всю охотничью сноровку, которую переняла у Джегана, великого мастера выслеживать дичь и укрываться от врага.

Еще проход, еще более узкий, настолько стиснутый зданиями, что в нем царил глубокий сумрак. Стены по сторонам выглядели сплошными — ни единого дверного или оконного проема. На полдороге с высоты второго этажа свисала плеть лианы — точь-в-точь петля силка, только ничем не замаскированная. Сделав шаг-другой, Кадия останавливалась и прислушивалась, пытаясь пробудить в себе то особое чувство, в котором не была до конца уверена.

Пока при ней был меч-талисман, она всегда улавливала опасность заранее. Но теперь меча она лишилась. Оддлинги также обладали способностью ощущать приближение опасности. В болотах на них можно было положиться. Но в городе? Среди чуждых им стен и зданий? Чуждых даже ей, хотя она родилась и выросла в Цитадели, тоже наследии далекого прошлого.

Подчиняясь порыву, Кадия закрыла глаза и попыталась послать на разведку мысль. Однажды ей более или менее удалось с помощью мысли оградить себя от Тьмы. Так нельзя ли использовать мысли и для другого?

Ответ был словно прикосновение перышка к коже, но только изнутри. Кадия шумно выдохнула — ведь ответа она не ждала. Но времени размышлять, сомневаться или проверять не было. И она сосредоточилась на том, чтобы удержать это ощущение, — как могла бы поворотом кисти завязать крепкий узел на веревке. Только она вовсе не хотела притянуть это ощущение к себе, но, наоборот, найти дорогу к* его источнику.

Оттолкнувшись от стены, Кадия открыла глаза — и обнаружила, что попытка удержать этот путеводный лучик подвергла ее серьезной опасности. Петля лианы молниеносно развернулась, рассекла воздух… Девушка отпрыгнула, споткнулась и упала, больно ушибив колено.

Свирепый рывок вырвал у нее невольный крик: конец хищной плети захлестнул густую гриву ее волос и дернул. Боль была страшной: Кадии почудилось, что волосы вот-вот будут с корнем выдернуты, что с головы будет содрана кожа…

Девушка выхватила кинжал и, хотя не видела свесившуюся удавку, хотя каждое движение причиняло новую страшную боль, изворачиваясь, рубила у себя над головой. И часто лезвие задевало что-то.

По лицу Кадии катились слезы боли, а удавка тащила и тащила ее вверх. Ноги уже почти не касались мостовой, а перед ней вдруг упало второе подобие живого каната. И она нанесла удар. Клинок глубоко вонзился в лиану, почти перерезав ее, и щупальце отдернулось к стене. Это сказалось и на том, которое держало ее за волосы: оно перестало тянуть ее вверх,. и девушка принялась отчаянно резать собственные туго натянутые волосы. Острота лезвия спасла ее: внезапно освободившись, она ничком упала на каменные плиты и, не пытаясь встать, поползла вперед, раздирая ладони о неровности мостовой. Что-то со свистом рассекло воздух прямо над ней. Она судорожно рванулась в надежде оказаться вне досягаемости врага, перекатилась в сторону и сильно стукнулась о противоположную стену.

В ее мозг копьем вонзилось ощущение чужой слепой злобы, но оно скорее подбодрило ее — это была злоба охотника, лишившегося добычи.

Кадия поднялась на ноги, прижимаясь спиной к стене, глядя на врага. Щупальце хлестало по воздуху, стараясь дотянуться до нее, и раза два его кончик чуть не задел щеки девушки. Она торопливо побежала вдоль стены дальше.

Аура жаркой ярости причиняла новую боль. Девушка трясла головой, задыхаясь, совсем ослабев. Но теперь она уже была вне достижения врага.

В ней всколыхнулся ответный гнев. Так, значит, ощущение тихого покоя, охватившее ее, едва она вступила в город, было обманом? Приманкой в ловушке? Минуту назад она верила, что эти пустые здания не таят никакой угрозы, но теперь…

Тяжело дыша, она левой рукой стиснула амулет столь же крепко, как правой сжимала кинжал, а потом воззвала к той Силе, частицей которой владела, в чем убеждалась уже не раз.

У Тьмы была собственная выдававшая ее эманация — точно зловоние скритеков. Она встречалась с Тьмой и навсегда запомнила отвратительный запах, уловить который могло лишь внутреннее чувство. Но здесь и сейчас она не ощущала никаких признаков этой мерзости. Хотя в воздухе появился незнакомый запах. Исходил он от густого вязкого сока, сочившегося из обрубленного конца лианы. Сок… или кровь?

В болотах прятались растения, угрожавшие всему живому. Вовсе не порождения черной магии, но хищные по самой своей природе. Здесь, в городе, всю свободную от камня землю захватили растения, и похожие на те болотные Кадия видела на многих зданиях.

И эта лиана, все еще продолжавшая извиваться, могла пустить корни по ту сторону стены. Но если она — хищник, подобно тем, что растут на болотах, то чем питается тут, где как будто нет ничего живого?

Кадия провела лезвием кинжала по своим обтрепанным дорожным штанам, стирая с него липкую влагу. Другой рукой осторожно пощупала ноющую макушку. В пальцах у нее остались окровавленные прядки волос.

Колени были ободраны, и ее все еще сотрясала дрожь после отчаянного напряжения. Благоразумие требовало вернуться на место ночлега, заняться кровоточащими ссадинами, посоветоваться с Джеганом.