Запретный мир - Новак Илья. Страница 20

– Послушай, Баган, – сказала Дебора. – Я, конечно, знала, что жрицы Шанго похищают кролей и что-то делают с ними, но никогда не слышала про организованное сопротивление.

Еще раньше, как только рассвело, Белаван понял, что именно насторожило его в глазах Скунса. Поразительное косоглазие, присущее, собственно, всем представителям кроличье-заячьего семейства, но у столь крупного представителя этого семейства достигшее буквально косой сажени в глазах.

Теперь кроль окинул спутников взглядом… вернее, взглядами, так как его правый глаз очертил эллипс по небу, а левый – какую-то причудливую мистическую цифру, что-то вроде «восьмеркошеститройки», по кронам деревьев, стволам и траве.

– Повстанцы появились лишь недавно, – заявил Баган, – Их я сплотил из массы разобщенной. В объединенье только наша сила!

– Служивый, нет ли травки у тебя?.. – начал Гунь. – А, разверни да подбрось! Косячка, грю, у тебя, часом, не завалялось?

– Не пользуюсь и сей дурной привычки не одобряю.

– Так я и знал.

– Что представляют собой эти Недотычки? – спросил Белаван у Деборы.

Девушка пожала плечами:

– Вообще-то, обычный западный город. Бургомистершей там Оторва Малина, и она же – крестная мать тамошних преступников. Все об этом знают, но все равно ее каждый раз избирают на новый срок. Но нам, вернее тебе больше следует опасаться Слиссы Фалангисты из Эхоловных пещер, расположенных рядом с Путем Безумного Фуна.

– Почему?

– Ну… – Дебора отчего-то смутилась. – В общем, лучше не попадаться на глаза ее подручным.

– Она хочет сказать, паря, – вмешался Ситцен, которому такое чувство, как смущение, было неведомо в принципе, – что Фалангиста шибко охоча до симпатишных и молоденьких пареньков вроде тебя. У ей этих пареньков цельный сераль.

– Я – симпатичный? – вполне искренне удивился Бел– Не понял.

– Ну, малыш, не кокетничай.

– Я – кокетничаю?! – еще больше удивился он. – Не понял.

– Чтоб тебя развернуло да подбросило! – обозлился Гунь. – Вот я никогда миленьким не был, так я ж этого и не скрывал! Всякий красавчик делает вид, что и не догадывается, как выглядит, а на деле тащится, как питон по баобабу, ежели бабы оглядываются на него! Ну чё ты не понял? Тебе скоко годов?

Это был хороший вопрос, повернувший мысли Белавана де Фея в философическом направлении. «Что за невероятный изгиб теории вероятности и теории относительности? – спросил он сам у себя. – Я иду в компании девушки, которая, кажется, считает себя чересчур мужественной, метаморфного крокодила-жероинщика и большого разумного кролика, говорящего стихами… В чужом мире, расположенном в цилиндре фокусника… Иду, чтобы увидеть Посвященную, приносящую грызунов в жертву каким-то странным богам. И плюс ко всем этим прелестям я даже не знаю точно, сколько мне лет! И можно ли сказать, чтобы мне все это не нравилось? Нет – даже наоборот». Гунь Ситцен между тем рассказывал кролю:

– Паря утверждает, что когда Кабука оцилиндрилась, то попала в шляпу фокусника из его мира… А эту вот дылду очкастую затянуло в ту шляпу, и так он оказался здесь.

Против ожидания, данное заявление не вызвало у Багана Скунса особого удивления. Он взглянул на Бела (то есть окинул двумя взаимопротиворечащими взглядами окружающий ландшафт, незримое пространство над крышкой-небом и, казалось, сами недра земные), после чего отметил:

– Святого Русака, что создал… Кабуку в первозданном ее виде, с землей и небом, воздухом и влагой, за шесть всего сезонов своей линьки… Пути его неведомы совсем, неведомы и неисповедимы.

Кроль торжественно поднял похожий на здоровенную белую гусеницу палец:

– Все может быть на свете этом сложном. Но если правда это, то в Стопе есть путь какой-то в мир иной, наружный…

– А я слышал, что Кабуку сварганил Большой Папа-Босс, – заметил Гунь. – Во время терки с кодлой Духов Шести Элементов…

– А я, – вставила Деби, – что это была Матушка Всего Сущего и что Кабука – плоть от плоти Ее мир, который Она… на шестом месяце… недонош… – Дебора умолкла и после паузы заключила: – Ну, это не очень приличная доктрина.

Они шли еще около часа, пока солнце не достигло зенита и не расположилось там на обеденный перерыв за облаком, напоминающим огромную копну ваты. Деревья наконец расступились, открыв взорам путников (по крайней мере, взорам троих из них, ибо кроль смотрел, кажется, на что-то находившееся позади его затылка), полого уходящий вниз луговой склон.

Бел отметил, что Круглая Стена приблизилась и стала доминировать над ландшафтом, превратившись теперь в то, о чем с полным основанием можно было сказать, что оно нависает.

– Здесь мне придется вас покинуть… – сообщил Баган Скунс.

– Пойду я собирать свою ватагу… Без надлежащего ведь руководства и поддержанья дисциплины строгой они все разбегутся по оврагам, залягут там, как мыши в норках темных, покорно станут ждать, когда врагини их всех поодиночке переловят.

В голосе благородного грызуна слышалась горечь за свой трусоватый род.

Кроль вздохнул, взгляд его прочертил какой-то инфернальный, приводящий в священный трепет каббалистический символ, и Скунс добавил:

– Быть может, на дорогах Миров-Здания

Баган Скунс взмахнул лапой и удалился, шаркая лапами пятьдесят четвертого размера в высокой траве.

– И вовсе он нам ничем не обязан, – сказала Дебора, когда мохнатая фигура скрылась за деревьями. – Кроли, вообще-то, хороший народ, только…

– Что – только? – спросил Белаван.

– Только у них почему-то самцы командуют самками. А это ведь совершенно неестественно. Пошли быстрее, очень уж есть хочется.

Скорым шагом путники направились к городу Недотычки. Возможно, они не спешили бы так, если бы знали, что там их ждет встреча с Зигрией Матхуном и его хамелеонами.

Антон Левенгук чуть было не проехал нужное место, но вовремя заприметил стык между новыми и старыми рельсами, остановил лошадь и внимательно рассмотрел его.