Запретный мир - Новак Илья. Страница 76

Бел повернулся, услышав шум сзади. Одна из обутых в кеды толстых ног, торчащих из-под кучи коробок и футляров, медленно согнулась.

– Ты сбросил это с полок? – спросил Бел у крыса, и тот совершенно по-человечески кивнул в ответ.

– Итак, Урсул, шпионивший за Левенгуком, обнаружил, что тот отправился в Цилиндр вслед за тобой, – продолжал Аслаг. – Трансреальные деформации и проецирования – два, в общем-то, разных процесса. Деформация – это чистая физика, тахионные потоки и тому подобное. А проецирование – психофизиологический процесс, использующий ментальные потоки и уровни биосопряжений. Левенгук настраивался на определенные параметры и попадал, куда хотел. Ты, не зная, что тебя ожидает, не настраивался ни на что и попал в геометрический центр дна Цилиндра. В замок. Урсул настроился на тебя… и очутился в соответствующем месте, в Недотычках. Но дальше мы потеряли с ним связь. А он, когда на верхней площадке фуникулера эта девушка, Дебора, вместе с хамелеоном и кролем отправилась вытаскивать тебя из Эхоловных пещер, поднялся выше и по трубе прибежал к Разряднику… Шел всю ночь и все утро, Урсул?

Крыс кивнул.

– Метаморфизатор спрятан в Стопе, так что скоро мы вернем тебя в прежний облик.

Подойдя к прозрачной стене, Бел выглянул, рассматривая тянувшуюся вдаль слюдяную трубу.

– Дебора уже должна сойти на берег, – пробормотал он.

Раздался сдавленный смех, и Бел повернулся. Аслаг сверху вниз глянул на фокусника.

– Даже не обыскал меня, – заметил тот тихо. – Какое неуважение…

Ладонь фокусника была прижата к пояснице. От нее вверх устремилась струя чего-то ядовито-зеленого, ударила в голову Аслага и отбросила его назад.

Вскочив, фокусник метнулся к круглому отверстию в полу. Бел, вытянув длинную ногу, зацепил его за лодыжку. Левенгук поскользнулся и грудью влип в истончившийся неровный овал на слюдяной поверхности коллектора. Химический пневмомаркер вылетел из его руки.

Раздался громкий хлюпающий звук. Наполняющий помещение оранжевый свет загустел, а ноги фокусника втянуло в коллектор.

Де Фей шагнул вперед, чтобы помочь ему выбраться, но остановился, потому что на его плечо легла рука макрофага. Лицо и часть волос Аслага приобрели веселый ярко-зеленый оттенок.

– Не стоит, – произнес Альбинос, пытаясь вытереть лицо рукавом. – Мы бы все равно не знали, что с ним теперь делать. Пусть он отправится в День.

Омываемое всплесками оранжевого свечения, тело фокусника медленно погружалось. Левенгук молчал.

– Не знали, что делать? – переспросил Бел. – Но разве вы не казните…

– Казнь? Что ты, макрофаги никого не казнят.

– Но… что с ним будет дальше? Альбинос пожал плечами:

– Эмпатическая энергия затянет его в Белую Реальность. Наверное, там есть жизнь, но она слишком не похожа на нашу. Никто не может ответить на вопрос, что с ним случится дальше.

Тело Левенгука втянулось до подмышек. Он вдруг хихикнул, повернул голову и спокойно произнес:

– А ты, де Фей… Разве ты не знал, что действие этих метаморфоз должно продлиться до двенадцати, максимум до часа дня? – Теперь уже и плечи фокусника исчезли из виду, над медленно стягивавшемся, повторявшем контуры его тела слюдом осталась лишь голова. – В конце праздника Свечи все хамелеоны должны превратиться в людей. Бел уставился на Альбиноса.

– Извини, я не знал, – растерянно произнес тот. – Я покажу тебе, как пользоваться «семимилями», но… кажется, уже поздно.

Левенгук вновь хихикнул, запрокинул голову… И слюд сомкнулся, затвердевая над его лицом. Стихающий голос, уже почти шепот, произнес:

– Он успел долететь разве что до Круглой Стены, а там вернулся в обычное человеческое состояние. Как интересно здесь… Необычное ощущение… У тебя был выбор, де Фей. Возможно, ты помог спасти мир. Но подвиг невелик. Девушку ты потерял.

Белаван отстегнул зажимы ходуль, спрыгнул и помчался по руинам, перескакивая через обломки и обегая завалы.

Минуту назад, соскочив со слюда на землю, он пронесся мимо толпы, в которой углядел и женщин в кимоно, и женщин в двубортных костюмах, и женщин в мехах, и наследную Вессантру с верной Савимур, и Зигрию Матхуна, обнявшего левой рукой Гладию Хахмурку, а правой – Слиссу Фалангисту. Они возвращались назад, в Кабуку, с твердым намерением отныне решать местные проблемы своими силами, без вмешательства богов и их поверенных.

Несколько дальше он заметил растрепанных жриц и Посвященную Шанго, которых к учебному корпусу вели не менее растрепанные макрофаги и хромающий Баган Скунс. Но ни в первой, ни во второй группе не оказалось тех, кого он действительно хотел увидеть.

И вот теперь на краю проломленной арены, у самой кромки воды, Белаван обнаружил три одинокие фигуры и подбежал к ним.

Это оказались супруги Пукковиц, ссорящиеся по поводу последнего живительного глотка из плоской металлической фляги, и какой-то незнакомый, явно очень давно не брившийся, волосатогрудый малый, почти голый, лишь с куском грязной ткани, обернутой вокруг бедер.

Белаван посмотрел на гудящую в океане воронку, перевел взгляд на незнакомца, у ног которого лежала его, Белавана, шпага, прищурил глаза…

Хохолок – чуб на лысой голове, а хвостовая кисточка – куцая, клиновидная бородка…

– Извиняй, паря, я просто не успел. – Гунь Ситцен грустно подмигнул. – Уже подлетали к воде, тут крылья стали руками – и я как брякнусь вниз, чуть челюсть не проглотил. Ай, кого я вижу!

Из дыры в арене выбралась коренастая фигура и, покачиваясь, двинулась к ним.

– Усе закончилось? – осведомилась она.

– Каплун, корешок, рад, что ты жив и… – Ситцен замолчал, приглядевшись наконец к Белу.

– Эй, очкастый, чё я вижу? – прошептал он. – Ты чего это?

– Вон она! – крикнул Бел, и все обернулись. Может, это им и показалось, но на мгновение у самого зева Гиблой Ямы мелькнуло оранжевое пятнышко.

– Все правильно, – подтвердил Радагар Пук, похлопывая по пульту дистанционного управления. – Как раз время и подходит. Плот уже вышел из радиуса действия, но я ж говорил – вообще-то это долго… Еще какое-то время покрутит…