Пыльца - Нун Джефф. Страница 26
Поверь, дочь моя.
Бода жмется подальше от обперьенной девочки. «Юнайтед» забивают еще один. 4:2. Прощай, финал. Синие перья падают в отчаянии, свисток провозглашает конец первого тайма. Играет оркестр.
Что теперь? Разум Боды в смятении.
Может, поговорить с виртовкой?
– Ты знаешь Койота? – спрашивает Бода. Кажется, полжизни прошло, пока она задавала вопрос.
Девочка просто смотрит на нее; в глазах еще мелькают пасы и фолы только что прерванной игры.
– Да, я знала его, – отвечает она.
– Близко?
Чего ты ждешь от этого разговора, Бода? Того, что будет легче?
– Шизовый песопарень был Койот, – говорит девочка.
– Вроде бы вполне нормальный, – говорит Бода, надеясь на возражения. Возражения не следуют, и Бода продолжает: – Вы родственники?
– Нет, просто друзья, – отвечает девочка. – Вот Карлетта – да. – Она гладит собакодевочку. – Карлетта – его дочь.
– Правда?
Тень Боды как ломкая шелуха от такой близости Вирта. И это все, ради чего она приехала в город? Встретиться с двумя девочками: одной из перьев, другой из собачьей плоти? Она думала встретить каких-нибудь подпольщиков, друзей Койота, повстанцев, которые выведут ее на Колумба.
– Ты дронт, да? – говорит девочка. – Я вижу пустоты вместо частей, которые должны принимать перья.
– Как тебя зовут? – спрашивает Бода, заглушая в себе эмоции.
– Меня – Блаш, – отвечает девочка. – Мне двенадцать лет. Теперь ты скажи.
– Что? Сколько мне лет?
– Как тебя зовут, глупая.
– Белинда, – Бода говорит первое, что пришло на ум, чтобы не раскрывать себя.
– Белинда? А…
– Что такое?
– Я думала, здесь будет Бода.
Несколько секунд Бода смотрит на оркестр, играющий на изумрудном поле.
– А почему ты так думала?
– Знаешь что? – говорит Блаш. – Когда-нибудь я стану знаменитой.
– Правда?
– Я буду знаменитой виртрисой. Во мне есть Вирт, понимаешь? На следующей неделе играю в «Коматозной дороге». Может, посмотришь? Роль-крохотулька, но я все равно собираюсь произвести впечатление, понимаешь? Вообще, сериалы – это ладно, но мои перья настроены на сны помощнее. Чтоб все прямо ошизели, понимаешь? Наверное, нет. Наверное, не понимаешь. Да, наверное, у тебя и не получится посмотреть меня на следующей неделе.
– Ну, я могу посмотреть по телевизору.
– Печально. Шиза! Кто сейчас смотрит телевизор? Только дронты, да? Койот много говорил о Боде.
– Да? – Это точно. Как с ума сошел, все время только об этой иксерке. Говорил, что купил ей билет на эту игру. Называл ее своей новой избранницей.
«Новой избранницей». Вот как Койот тебя называл, Бода. Разве не удивительно? Удивительно и хорошо.
– А почему он ее так называл? – спрашивает она. – Да что тут спрашивать? – говорит девочка. – Шизанутая дронт. Ну да. Шизанутая дронт. Потому что стала спрашивать. Потому что ее сильная Тень сжимается от страха в темноте. Потому что позволила появиться шизоидным сомнениям. – А как ты тут оказалась, Блаш? – Мне тоже купил билет Койот. И еще один – Карлетте. Он сказал, что я должна встретить здесь Воду. Сказал, что это важно. По-моему, вот его место… Блаш смотрит на пустое место рядом с собой, и глаза ее влажно блестят. – Я не думала, что Бода появится на самом деле, – говорит Блаш, чихнув. – Во всяком случае, после того, как умер Койот. И после того, как узнает, что за ней охотится Гамбо Йо-Йо. И я была права, так ведь?
Тишина, слышно только дыхание толпы. Иногда в воздух вырывается чих.
Потом…
– Когда-то я была Бодой.
– А-а. А теперь ты кто?
– Не знаю. Бода – мое иксерcкое имя. Настоящего я не знаю.
– Это ты? Во шиза!
– Ты сказала, Койот говорил про меня?
– Это точно. Койот говорил, что мне бы понравилась Бода. Сказал, что ей можно рассказать про всякое. Что я могу ей все объяснить. Я только не знаю, с чего начать.
– Расскажи про себя.
– Я Блаш. Меня сделали Дездемона и Скриббл. Ты слышала про Скриббла?
– Нет.
– Ошизеть. Ну ладно, Скриббл – мой папа. Я никогда его не видела. Сейчас он внутри Вирта. Но, знаешь, я думаю, что когда-нибудь он будет известным, как я. Он к нам вернется. А Дездемона – моя мама. Раньше она ходила в Вирт к Скрибблу, но теперь до него не добраться. Может, он работает над каким-нибудь большим сюжетом. Ну, например, про то, как он вернется к нам, понимаешь? Ну да ладно. Дез – одна моя мама.
– А у тебя их несколько?
– Ну да. У меня две мамы. Скриббл сделал меня с двумя мамами. Вторую зовут Синдерс. Синдерс О'Джунипер. Слышала про нее? – Нет. – Ошизеть. Она всемирно известная порновиртриса. Это от нее у меня перья в крови, от Синдерс. Но все равно, моя настоящая мама – Дез. Она живет с нами. Мы все живем в Боттлтауне. Дез, я, Твинкль и Карлетта. Там нет мужчин. Может, ты захочешь нас навестить? Вот, давай я напишу тебе номер. И не бойся, что Твинкль что-нибудь сделает. Она все понимает. А может, ты сама ревнуешь? Не надо, прошу тебя. Жизнь и так коротка.
«Тебе-то откуда знать, девочка?» Вот как думает Бода, но вслух она ничего не говорит, не отправляет это послание через свою Тень. Бода держит себя в себе.
– В общем, вот мы все сидим и ждем, понимаешь? – говорит Блаш. – Ждем, когда падет небесный огонь. Койот ответил любовью на любовь.
– А Твинкль – это кто?
– Жена Койота. Отца Карлетты.
– Он был женат на Твинкль?
– Ну да, когда-то там. Потом они развелись. Но он заезжал поболтать с Карлеттой, привозил ей игрушки и перья. Он мог с ней разговаривать по-собачьи, понимаешь? У нас ни у кого это не получается. Койот – единственный мужчина, которого мы пускали в дом. И он говорил с Карлеттой на одном языке, а со мной – на другом. Больше человеческом, улавливаешь смысл? И рассказывал про тебя. Всякую шизу.
– Типа какую?
– Типа такую, что лучше тебя только зеленые райские перья и навазанный хлеб. Что ты вроде как особенная. И думаю, так и есть. Ты убежала из Улья, да? Клево было, наверное?
– В общем… – Видно, как сверкают глаза у Блаш. – Да. Было клево.
– С ума сойти! А Койотов черный кэб пока у копов. Как ты думаешь, что с ним будет?
– Не знаю. Может, перейдет Карлетте или его жене. Как там ее зовут?
– Бывшей жене. Твинкль.
– Какая разница.
Команды вернулись на поле к началу второго тайма. Болельщики громко закричали. Блаш кладет Карлетте в рот бело-голубое перо с номером 9, потом закрывает глаза, чтобы лучше чувствовать поле. Бода, шум давит на тебя со всех сторон, но ты думаешь только о смысле слов Койота, льющихся в тебя через разум этой девочки. Сама она, девочка-щенок, дочь Койота, молча сидит рядом, не умеющая говорить, но умеющая рассказать завитками дыма. Оно красиво, ее молчание, но в нем есть оттенок грусти. Ты чувствуешь эту грусть в щенячьей Тени. Как будто Койот опять говорит с тобой, но теперь по-собачьи. Усы и язык. «Вот чего он хотел: чтобы я с ней увиделась». Твои мысли. Он хотел рассказать тебе все о своей семье, о девочке по имени Карлетта. Все разъяснить и покончить с этим, а потом… может, начать сначала? Теперь вместе с тобой?
Койот уже не сможет ничего начать сначала.
Бода говорит Блаш:
– Я невиновна. Не я убила Койота.
Блаш на секунду отводит глаза от поля.
– Я знаю, глупая. Всё, ш-шш… Пенальти!
«Сити» пробивают пенальти. 4:3.
– Есть! – вопит Блаш. – Еще два – и мы пройдем. В финал. Станем знаменитыми. – Она поворачивается к Боде: – Койот выбрал тебя, беглый драйвер. Родственные души и прочая фигня. Правильный выбор.
– Спасибо. Так кто хотел его убить?
– Никто не хотел убивать Койота. Все его очень любили. Кроме… Может быть…
– Кого?
– Ну… Компании «Икс-кэб»…
– Я знаю. – Компания хотела убрать его с дороги. Ваш босс…
– Колумб, ага.
– Так почему ты его не спросишь?
– Колумб не выдает информацию о себе. Он ловкач.
«Сити» забивают еще один. Поровну. Ужасно чихают фанаты. Их рты сочатся вазом.